Дом с драконами. Пластилиновая собачка
Шрифт:
На это и рассчитывал бригадир. Вечером уставшие мужики будут засыпать, хоть стоя. А утром, бодрящий свежий воздух разбудит, даже «мёртвого». Зато на вольности сил не будет.
Так и вышло. Днём, в поле урабатывались так, что вечером норовили заснуть прямо около костра, с кружкой горячего чая в руках. А с утра Толик просыпался раньше всех. Разводил костёр, грел чай и варил нехитрый завтрак из того, что было в запасах и чем подкармливали добрые сельчане. То яиц десяток принесут, то молока бидончик.
А на пятый день, вернулись с поля, а две женщины в годах, на их костре в котелке уху варят.
– Ребят, вы не обессудьте,
Мужики стояли столбами и ничего не понимали. Не все, но многие из бригады, не первый год ездили «на картошку». И хорошо, если местные жители, хотя бы не жаловались. А уж чтобы подкармливали, да вот так – это было впервые.
Плотно поужинав, мужики разместились с чаем на брёвнах, около костра. Деревянные обрубки сухостоя трещали, пламя облизывало почерневшую кору, трещало и отправляло ввысь ворох искр, освещая силуэты мужчин.
– А хорошо то как! – нараспев начал один, – Ребят, а воздух то какой —густой, хоть ложкой черпай, а звёзды? Как вишни висят, в руки просятся. И люди хорошие! А мне мужики, которые в прошлом году сюда ездили, говорили, что народ здесь жутко злющий.
– Нормальные тут люди, не хуже ваших, – из темноты вышел председатель и присел около костра, – Как вы к людям, так и они к вам. Разные тут охальники приезжают. Работать не работают, а только и бегают по дворам. У кого самогонки взять да хлеба на закуску. А потом всю ночь песни горланят, да бесчинства устраивают, хуже шабашников. А местным как быть? Под запор всё прятать? Вот и к вам присматривались. Работаете, любо дорого посмотреть. По деревне не шастаете. Вот к вам люди лицом и повернулись. Эх, ребятки, мне б вашу бригаду на всю страду и других в шею гнал бы! Ну, я что пришёл то? Завтра праздник урожая у нас. Всё по-простому, весело! Приходите вечерком к сельсовету, там и увидите. Приглашаю, от имени всей деревни. Вот так оно.
Лёха и здесь отличился, – А девчата у вас красивые есть?
Председатель засмеялся, – Так у нас, даже бабы столетние —красавицы. Ты не женат что ли, богатырь?
– Да женаты они все. Меня всё пристроить хотят. Придём мы завтра, с радостью, – Толик рассмеялся и показал кулак Лёхе.
Председатель попрощался и ушёл.
Костёр давно погас, товарищи разбрелись по палаткам, а бригадир долго ещё не мог уснуть. Сердце вспыхивало, и стучало в исках, стоило только вспомнить, как встретился в поле с местной девушкой. Вроде ничего примечательного. Круглолицая, ладненькая девчонка, лет 20-ти, русые волосы из-под косынки. А карими глазами сверкнула и, как сваркой по душе прошла. Может оно так вот и бывает? Увидел и на всю жизнь. Сам себя не понимая, пошёл в палатку. Утро вечера мудренее.
Глава 3
Колхоз, с красивым названием «Светлый путь» был создан ещё в начале тридцатых. И по идее, должен был объединить в себе несколько окрестных деревушек, с сельсоветом в самом крупном селе. На бумаге – одно, а на деле вышло по-другому. Война выкосила то немногое население, что было. Кто на фронте голову сложил, кто в младенчестве не выжил в голод, а кто помер от изнурительной работы.
И осталось от колхоза одно громкое название, да обязательство пополнять закрома Родины.
От всего былого великолепия осталось около пятидесяти жилых домов, которые выглядели немногим лучше заброшенных. Школа – трёхлетка с пятью учениками, здание сельсовета и клуб, который пришлось закрыть, потому что молодёжи то толком не было. Автолавка приезжала раз в неделю и привозила самое необходимое: продукты, лекарства, почту да то, что заказывали сельчане. Больницы, и той не было. Благо, раз в неделю, можно было на автобусе уехать в город. А раз в месяц приезжал киномеханик и крутил кино.
Само село было не так уж далеко от областного центра, но давно стало нерентабельным, потому что на сотни километров вокруг не было жилых населённых пунктов. И сельчане шутили: «Хорошо, что путь светлый, а не последний»
Председатель встал в правление сразу, как комиссовали с фронта. И с тех пор пытался вдохнуть в деревню хоть какой-то глоток жизни. Сам ездил в район и в город, писал, выпрашивал, добивался. Вот и помощь в сборе урожая организовал сам, договорившись с директорами заводов. Кто машинами помогал, кто шоферами, а кто рабочие руки присылал.
И праздник урожая – это была замена тем свадьбам, которых уже давно не играли, крестинам, которых уже некому было делать, да и просто повод собрать народ, чтобы поднять настроение, вспомнить хорошее и поблагодарить землю-кормилицу за урожай.
Когда бригада Милохина, в полном составе, прибыла к сельсовету, там уже собралась вся деревня.
Спешно расставлялись длинной вереницей столы и лавки. Горели костры, на которых что-то варилось и томилось в казанах. На пепелище одного костра стоял огромный глиняный горшок, перевёрнутый вверх дном, и под ним пеклась картошка на углях.
На столах стояли пироги с духмяной корочкой и стопки ажурных блинов, крынки со сметаной и мёдом, куски запечённой тыквы, овощи свежие и малосольные, сливная каша да бутыли с самогоном.
И всё это марево ароматов сводило с ума, манило и тянуло.
На таком большом застолье Толик никогда не был. Да и не мудрено. В деревнях одного края, часто были совершенно разные традиции.
Южный Урал, со всей своей лесостепной доброжелательностью, принял на суровых просторах и татар и казахов и русских и башкир. Ковыльно-тюльпановые степи сдружили уральских казаков с рязанскими беженцами, а переселенцев из Мордовии с псковскими земледельцами.
Поэтому, нередкостью было, что в сёлах готовили шурпу наравне со щами, пекли ржаной хлеб и какурьги, лепили вареники с капустой и манты с гусятиной. В тесноте сплетались в нечто особенное, не только кулинарные традиции, но и некоторые обычаи.
Вот и праздник урожая отмечался у всех народов многонациональной страны по-разному. Где-то люд собирался гурьбой и праздновал сообща, где-то – по своим домам и семьями, а в иных местах – в клубе речи пламенные говорили, да грамоты вручали. Везде по-своему, но суть была одна: основа благосостояния на год заложена и можно порадоваться тому, что тяжёлый труд был не напрасен.