Домби и сын
Шрифт:
ГІечальная всть немедленно достигла въ город до ушей м-ра Домби, который, въ свою очередь, немедленно извстилъ кузена Феникса, еще не отправившагося въ Бадень-Баденъ. Такой человкъ, какъ лордъ Фениксъ, превосходнйшій человкъ, и, разумется, съ нимъ можно, даже должно совтоваться, особенно въ такихъ важныхъ случаяхъ, какъ свадьба или похороны, что совершенно все равно для добрйшаго кузена.
— Клянусь честью, Домби, я растроганъ до глубины души. Какой печальный случай! Бдная тетушка! Кто мотъ бы подумать?
— Неожиданный случай! — замчаетъ м-ръ Домби.
— Неожиданный, — да. Она была живуча, какъ дьяволъ и мастерски поддлывалась подъ молодую даму. Въ день вашей свадьбы, Домби, я былъ увренъ, что ее хватитъ, по крайней мр, лтъ на двадцать, если взять въ разсчетъ… ну, вы знаете.
М-ръ Домби длаетъ отрицательный жестъ.
— A относительно похоронъ, — говоритъ онъ, занятый преобладающей мыслью, — y васъ нтъ никакихъ особыхъ плановъ?
— Какъ бы сказать вамъ, Домби… то есть, я, право, не знаю, — отвчалъ кузенъ Фениксъ, поглаживая подбородокъ оконечностями своихъ пальцевъ, — есть y меня въ парк мавзолей, но запущенъ такъ, что… словомъ сказать, мавзолей этотъ ни къ чорту не годится. Не сиди я, что называется, на экватор, я бы отдлалъ его заново; но, кажется, съ нкотораго времени завели анаемскую привычку длать тамъ пикники, то есть, между желзными перилами.
М-ръ Домби согласенъ, что мавзолей не годится.
— A церковь чудо какъ хороша, — задумчиво продолжаетъ кузенъ Фениксъ, — рдкій образецъ старинной англо-норманской архитектуры. Леди Джени Финчубри — вы ее разумется знаете… перетянута корсетомъ въ ниточку — леди Финчубри отлично срисовала эту церковь. Только та бда, что ее, вы понимаете, испортили штукатуркой. Да и то сказать, хать было бы слишкомъ далеко.
— Не лучше ли похоронить въ самомъ Брайтон? — спрашиваетъ м-ръ Домби.
— Что правда, то правда, Домби. Я самъ того же мннія. Никакихъ хлопотъ, знаете, да и мсто веселое, безподобное во всхъ отношеніяхъ.
— Когда же?
— Когда угодно, для меня совершенно все равно. Я готовъ съ величайшимъ удовольствіемъ — печальное, разумется, удовольствіе — проводить хоть сейчасъ свою почтенную тетку къ праддамъ… словомъ сказать, проводить въ могилу, — заключаетъ кузенъ Фениксъ, не умвшій придумать боле краснорчивой фразы.
— Можете ли вы оставить городъ въ понедльникъ?
— Вполн могу.
Такимъ образомъ, было ршено, что м-ръ Домби задетъ за лордомъ въ понедльникъ, и они оба отправятся изъ города въ одномъ экипаж. На прощанье кузенъ Фениксъ сказалъ:
— Мн, право, очень жаль, Домби, что вы такъ много безпокоитесь.
— Ничего, — отвтилъ м-ръ Домби, — должно быть готовымъ ко всему.
Въ назначенный день, кузенъ Фениксъ и м-ръ Домби, единственные представители друзей и родственниковъ покойной леди, дутъ въ Брайтонъ провожать ея бренные останки на мсто вчнаго покоя. На дорог кузенъ Фениксъ, выглядывая изъ траурной кареты, узнаетъ множество знакомыхъ, но изъ приличія не обращаетъ на нихъ никакого вниманія, и только когда они проходять, громко называетъ ихъ по именамъ для сообщенія свдній м-ру Домби, напримръ: "Томъ Джонсонъ. Джентльменъ съ пробочной ногой, день и ночь играетъ въ карты въ трактир Уайта. Какъ ты очутился здсь, Томми? Вотъ этого господина, что детъ на кургузой кобыл чистйшей породы, зовутъ Фоли. Это — двицы Смальдеры" и такъ дале. Во время панихиды кузенъ Фениксъ былъ очень печаленъ. "Такіе случаи, — думаетъ онъ — заставляютъ умнаго человка призадуматься не на шутку, да и, правду сказать, самъ я довольно ветхъ". Его глаза, при этой мысли, покрываются влагой. Но вскор онъ оправляется совершенно, a за нимъ и другіе родственники и друзья м-съ Скьютонъ, изъ которыхъ майоръ Багстокъ безпрестанно толкуетъ въ своемъ клуб, что она никогда не закутывалась какъ слдуетъ, отъ этого и вся бда. Между тмъ молодая шестидесятилтняя дама, пріятельница покойницы, взвизгнувъ нсколько разъ, высказываетъ положительное мнніе, что покойниц было не меньше ста тридцати лтъ, и ужъ костямъ ея давно пора на мсто. A всего лучше не говорить о ней ни слова.
И лежитъ мать Эдии въ сырой земл, и забыли ее милые друзья, глухіе къ говору волнъ, охрипшихъ отъ безпрестаннаго повторенія неизвданныхъ тайнъ. И не видятъ они пыли, которая клубится столбами по песчаному берегу, не видятъ блыхъ рукъ, которыя въ лунную ночь манятъ къ незримымъ областямъ. Но ничего не измнилось на прибрежьи невдомаго моря,
Глава XLII
Правая рука мистера Домби и случайно случившаяся случайность
Робинъ Точильщикъ преобразился радикально и совершенно съ головы до ногъ. Нтъ на немъ свтлосраго балахона, добытаго съ великими трудностями на толкучемъ рынк, и не торчитъ на его голов лощеная клеенчатая шляпа, подаренная капитаномъ Куттлемъ при начал великаго траура; Робинъ, приглаженный и причесанный, щеголяетъ теперь въ лакированныхъ башмакахъ, и тучная его особа облачена въ темную ливрею, построенную искуснымъ художникомъ лакейскаго туалета и удовлетворительную во всхъ отношеніяхъ, хотя довольно степенную и скромную. Достойный воспитанникъ благотворительнаго заведенія съ нкотораго времени иметъ честь состоять на непосредственной служб y своего патрона, м-ра Каркера, главнаго управителя знаменитой фирмы и правой руки м-ра Домби. Онъ знать теперь не хочетъ своего прежняго хозяина, покинутаго въ магазин инструментальнаго мастера, и посмотрли бы вы, съ какимъ самодовольствомъ осклабляется Точильщикъ, припоминая въ часы досуга достопамятный вечеръ, когда онъ съ такою ухарскою ловкостью н_а_д_у_л_ъ, п_о_д_к_у_з_м_и_л_ъ и п_о_д_д_е_д_ю_л_и_л_ъ капитана Куттля съ его неизмннымъ другомъ, молодымъ мичманомъ: разительное доказательство, что всякое доброе дло сопровождается спокойною совстью и ошущеніемъ блаженства, проникающаго до костей и мозговъ добродтельнаго смертнаго. Водворившись въ дом м-ра Каркера, Точильщикъ со страхомъ и трепетомъ обращалъ свои круглые глаза на блые зубы великаго патрона и вполн сознавалъ, что теперь, боле чмъ когда-либо, онъ долженъ держать ухо востро.
Будь м-ръ Каркеръ великимъ чародемъ, a его блистательные зубы — орудіемъ страшныхъ волхвованій, гибкіе и хрупкіе суставы его покорнаго слуги не могли бы передъ нимь сгибаться и трещать съ большимъ подобострастіемъ, ибо Благотворительный Точильщикъ глубоко сознавалъ верховную власть своего патрона, и это сознаніе, поглощая все его вниманіе, упрочивало на законномъ основаніи его всесовершеннйшую преданность и безусловное повиновеніе. Онъ едва осмливался думать о своемъ властелин даже въ его отсутствіе, и ему мерещилось поминутно, что того и гляди зубастый накинется на него опять, какъ въ то достопамятное утро, когда онъ первый разъ осмлился смиренно предстать передъ его грозныя очи. Сталкиваясь съ нимъ лицомъ къ лицу, Робинъ не сомнвался, что м-ръ Каркеръ и въ отсутствіи, по одному простому обнаруженію воли, можетъ читать самыя тайныя его мысли точно такъ, какъ будто онь стоялъ передъ его глазами. Очарованный всмъ своимъ существомъ и вполн подчиненный этому магическому вліянію, робкій сынъ кочегара ни о чемъ больше не думалъ, какъ о непреоборимой власти своего повелителя, который, нтъ сомннія, можетъ изъ него длать все, что угодно и когда угодно. Проникнутый такими помышленіями, онъ стоялъ передъ нимъ неподвижно, едва переводя духъ, и равнодушный ко всему на свт, ловилъ и угадывалъ смыслъ каждаго мановенія своего чародя, чтобы мигомъ приняться за исполненіе его повелній.
Чмъ же объясняется такое страшное вліяніе м-ра Каркера? Ужъ не догадывался ли молодой Тудль, что его властелинъ въ совершенств владетъ великимъ искусствомъ измны, наушничества и ябеды, искусствомъ, которое онъ самъ прилежно и съ удовлетворительнымъ успхомъ изучалъ въ учебномъ заведеніи Благотворительнаго Точильщика? Можетъ быть, да, a можетъ быть, и нтъ. По крайней мр, самъ онъ не отдавалъ себ въ этомъ яснаго отчета; но м-ръ Каркеръ, вроятно, хорошо знакомъ былъ съ источникомъ своей власти.
Оставивъ службу y капитана Куттля и распродавъ на скорую руку съ весьма значительнымъ убыткомъ своихъ голубей, Робинъ въ тотъ же вечеръ опрометью побжалъ въ домъ м-ра Каркера и явился передъ новымъ своимъ господиномъ съ пылающимъ лицомъ, на которомъ, казалось, было начертано ожиданіе похвалы и награды.
— А! это ты, — воскликнулъ м-ръ Каркеръ, бросивъ косвенный взглядъ на грязный узелъ, заключавшій пожитки кочегарова сына. — Ну, вотъ ты теперь потерялъ мсто и пришелъ ко мн. Такъ или нтъ?