Домби и сын

Диккенс Чарльз

— Нтъ, нтъ, Вальтеръ! Не произноси этого слова… никогда, никогда!

И говоря это, она обхватила руками свою голову съ такимъ отчаяннымъ выраженіемъ ужаса, который оцпенилъ на мст молодого человка, Съ этого часа онъ никогда не забывалъ голоса и взора, какими онъ былъ остановленъ при имени ея отца. Онъ почувствовалъ, что не забылъ бы этого во сто лтъ своей жизни.

Куда-нибудь и какъ-нибудь, только не домой! Все прошло, все кончено, все потеряно, разорвано, прекращено! Вся исторія ея страданія заключалась въ этомъ взор и крик, и онъ почувствовалъ, что не въ состояніи забыть ихъ илую вчность!

Положивъ свое нжное лицо на плечо капитана, Флоренса разсказала, какъ и почему она бжала изъ родительскаго

дома. "Если бы каждая горькая слеза, пролитая при этомъ разсказ, падала на того, кого она не называла, это было бы лучше для него", — думалъ Вальтеръ, пораженный паническимъ страхомъ, — "нежели потеря такой сильной, могущественной любви". Капитанъ между тмъ, ошеломленный до послдней степени, выразилъ свое изумленіе тмъ, что разинулъ ротъ и скривилъ, безъ всякой деликатности, свою лощеную шляпу.

— Налво кругомъ, ребята! — сказалъ онъ, наконецъ, сдлавъ крюкомъ энергичный жестъ, — баста! Отваливай, Вальтеръ, въ свою каюту и оставь красавицу на мои руки!

Вальтеръ взялъ въ об руки ея маленькую ручку, поднесъ къ своимъ губамъ и поцловалъ. Теперь онъ зналъ, что она дйствительно была безпріютной, скитающейся сиротой; но никакіе милліоны не сдлали бы ее достойне въ его глазахъ. При всемъ томъ, миссъ Флоренса Домби, на высот своего прежняго величія казалась ему боле доступною, чмъ теперь, въ своемъ настоящемъ положеніи.

Капитанъ, не смущаемый такими помышленіями, проводилъ Флоренсу въ ея комнату и расположился стоять за дверьми на часахъ до тхъ поръ, пока его радость не устроитъ приличнымъ образомъ всего необходимаго для грядущаго сна. Оставляя, наконецъ, свой сторожевой постъ, онъ не мотъ отказать себ въ удовольствіи приставить глаза къ замочной щели и проговорить: "Утонулъ онъ, не правда ли"? Затмъ, спускаясь съ лстницы, онъ попытался пропть куплетецъ изъ любезной Пегги, но весьма и весьма неудачно, какъ будто въ его горл застряла корка поджареннаго хлба. Несмотря на такую неудачу, онъ благополучно добрался до маленькой гостиной и, опочивъ на своемъ лож, видлъ во сн, что будто старикъ Гильсъ женился на м-съ Макъ Стингеръ, и что будто эта леди держитъ его въ секретной комнат подъ замкомъ, на хлб и вод.

Глава L

Жалоба мистера Тутса

Была вверху y деревяннаго мичмана порожняя комната, прежняя спальня Вальтера Гэя. Вставши рано поутру, молодой человкъ предложилъ капитану, что не мшало бы перенести туда лучшую мебель изъ маленькой гостиной, на тотъ конецъ, чтобы Флоренса могла распорядиться этой комнатой немедленно посл своего пробужденія. Капитанъ, само собою разумется, тотчасъ же принялся за дло, съ ревностью и усердіемъ испытаннаго морехода, и потому нтъ ничего удивительнаго, если этотъ чердачекъ часа въ два превратился въ сухопутную каюту, украшенную превосходнйшими движимостями изъ гостиной со включеніемъ даже фрегата «Тартаръ», повшеннаго надъ каминомъ къ невыразимому наслажденію капитана, который минутъ тридцать сряду только и длалъ, что оглядывался назадъ и любовался этимъ изящнйшимъ произведеніемъ творческой фантазіи художника мариниста.

Напрасно молодой человкъ, вооруженный всми запасами краснорчія, убждалъ капитана завести свои большіе часы, взять назадъ жестяную чайницу или прикоснуться къ сахарнымъ щипчикамъ и чайнымъ ложечкамъ. Единственный, неизмнный отвтъ капитана былъ такого рода:

— Нтъ, дружище, нтъ; это имущество передано вамъ обоимъ, в_к_у_п_. Баста!

Эти слова онъ повторялъ съ энергической разстановкой, очевидно полагая, что въ нихъ заключалась сила парламентскаго акта, и никакой судейскій крючекъ не отыскалъ бы ошибки въ такой юридической передач, совершенной по всмъ формуламъ закона.

Очевидная выгода новаго распоряженія заключалась въ томъ, во-первыхъ, что Флоренса могла наслаждаться большимъ комфортомъ въ этомъ уединенномъ пріют, a потомъ — и это

пунктъ очень важный — мичманъ получалъ возможность занять свой обыкновенный наблюдательный постъ, и наконецъ — предстояла при этомъ настоятельная нужда отодвинуть ставни отъ дверей и отъ оконъ. Послдняя церемонія была далеко не такъ излишня, какъ разсуждалъ добрый капитанъ: задвинутые въ магазин ставни уже произвели наканун этого дня значительное волненіе въ сосднихъ жителяхъ, и обитель инструментальнаго мастера удостоилась въ нкоторомъ род публичной наблюдательности, представителями которой были цлыя толпы голодныхъ звакъ, неутомимо глазвшихъ съ противоположной стороны отъ восхода солнечнаго до заката. Праздношатающіеся бродяги особенно интересовались судьбою самого капитана, и нкоторые изъ нихъ ежеминутно барахтались въ пыли подъ окнами магазина, выпяливая глаза на погребную ршетку и услаждая свое воображеніе фантастической перспективой увидть въ темномъ углу капитанскія ноги, болтающіяся на воздух, между тмъ, какъ другая шайка этихъ рьщарей настоятельно утверждала, что капитанъ задалъ себ карачунъ кистенемъ по виску и лежалъ ничкомъ на лстничныхъ ступенькахъ. При такомъ настроеніи вс эти господа были очень непріятно изумлены, когда предметъ ихъ проницательныхъ догадокъ и соображеній явился на другой день y дверей магазина здравымъ и невредимымъ, какъ будто ничего особеннаго не случилось. Сержантъ этого участка, человкъ вообще весьма самолюбивый, уже горвшій усердіемъ разломать двери и донести обо всемъ подробно высшему начальству, говорилъ теперь съ важнымъ и таинственнымъ видомъ, что этой лощеной шляп не усидть на башк, что онъ знаетъ виередъ, какъ за это дло взяться, — но за какое дло, полисменъ не объяснялъ, и его тайна долженствовала до времени храниться во мрак неизвстности.

Окончивъ хлопотливую работу этого утра, капитанъ и Вальтеръ Гэй безмолвно стояли y дверей магазина. Молодой человкъ поводилъ глазами вдоль улицы на знакомые предметы, и на лиц его рисовалась глубокая дума.

— И во все это время, капитанъ, ршительно ничего о дяд Сол? — началъ Вальтеръ.

— Ршительно ничего, мой другъ, — отвчалъ капитанъ, покачавъ головой.

— Отправился искать меня, почтенный, добрый старичекъ, и какъ въ воду канулъ!.. Да какъ же это? Въ пакет, который теперь въ моихъ рукахъ, онъ въ самомъ дл говоритъ, что ежели вы не услышите о немъ прежде вскрытія этой бумаги, то можете считать его умершимъ.

Говоря это молодой человкъ энергично сжималъ пакетъ, распечатанный въ присутствіи высокоумнаго Бенсби.

— Господи помилуй! — продолжалъ онъ съ одушевленіемъ. — Да вы все равно услыхали бы объ немъ, если бы даже онъ умеръ! Кто-нибудь, по его желанію, непремнно бы написалъ къ вамъ, что вотъ въ такой-то день и въ такой-то часъ скончался въ моемъ дом, подъ моимъ надзоромъ нкто Соломонъ Гильсъ изъ Лондона, оставившій сіе послднее воспоминаніе, или сію послднюю просьбу, или — что-нибудь въ этомъ род.

Никогда до этой минуты капитанъ не взбирался на такую высоту вроятныхъ разсчетовъ, и теперь онъ былъ глубоко пораженъ перспективой блистательной догадки молодого друга. Онъ глубокомысленно покачалъ головой и отвчалъ такимъ образомъ:

— Хорошо сказано, мой другь, очень, очень хор-рошо сказано!

— Я думалъ и передумывалъ объ этомъ во всю безсонную ночь, — продолжалъ Вальтеръ съ большимъ одушевленіемъ, — и признаюсь, теперь я почти совершенно убжденъ, что дядя Соль — благослови его Богъ — еще живъ и воротится домой. Сказать правду, меня отнюдь не изумляетъ его внезапный отъздъ, когда, съ одной стороны, принимаю въ разсчетъ страсть къ чудесному, какъ основную, преобладающую черту въ его характер, a съ другой — его необыкновенную привязанность ко мн, передъ которой уничтожились вс другія отношенія его жизни — кому знать объ этомъ лучше, какъ не мн, который видлъ въ немъ нжнйшаго изъ отцовъ!..