Домби и сын
Шрифт:
Онъ взялъ его за руку и, выходя изъ гостиной, шепталъ:
— Неужто, капитанъ Гильсъ, молодой человкъ тотъ самый, о которомъ, помните, вы говорили, что онъ и миссъ Домби сотворены другъ для друга?
— Да, любезный, я былъ тогда такого мннія, — отвчалъ неумолимый капитанъ.
— A теперь! — воскликнулъ м-ръ Тутсъ, поднося опять руку къ своему челу. — Теперь! этого еще недоставало, ненавистный соперникъ!.. A впрочемъ, за что же мн его ненавидть, — прибавилъ м-ръ Тутсъ посл минутнаго размышленія, — вдь если подумать хорошенько, онъ ни въ чемъ не провинился. Да, ршительно ни въ чемъ. Воть теперь-то, капитанъ Гильсъ, мн слдуетъ доказать, что привязанность моя кь миссъ Домби была истинно безкорыстна!
Съ этими
— Какъ ваше здоровье, сэръ? Надюсь, вы не простудились. Мн… мн… да что туть толковать? мн очень пріятно съ вами познакомиться. Желаю вамъ, какъ можно чаще возвращаться съ того свта. Честное и благородное слово, сэръ, я чрезвычайно радъ васъ видть, — заключилъ Тутсъ, пристально озирая Вальтера съ головы до ногъ.
— Благодарю васъ отъ всего сердца, — сказалъ Вальтеръ. — Я не могъ желать боле искренняго и радушнаго привтствія.
— Будто бы? вотъ какъ! — сказалъ м-ръ Тутсъ, продолжая держать его руку. — Это очень любезно съ вашей стороны. Покорно васъ благодарю. Премного вамъ обязанъ. Какъ ваше здоровье? Надюсь, вы разстались дружелюбно со всми, кто остался на… то есть, я разумю собственно то мсто, откуда вы воротились, вы понимаете?
Вальтеръ поблагодарилъ опять.
— Капитанъ Гильсъ, — продолжалъ м-ръ Тутсъ, — я бы желалъ не выступать изъ границъ приличія; но я надюсь, вы позволите мн намекнуть на извстное обстоятельство…
— Говорите, любезнйшій другъ, все, что вертится y васъ на язык, смло и свободно.
— Въ такомъ случа, капитанъ Гильсь, и вы, лейтенантъ Вальтеръ, знаете ли вы, что страшныя происшествія случились въ дом м-ра Домби? Миссъ Домби оставила своего отца, который, по моему мннію, — самый жестокосердный человкъ. Нигд не могли отыскать миссъ Домби, и никто не знаетъ, куда она ушла.
— Могу ли я спросить, какъ вы объ этомъ узнали? — сказалъ Вальтеръ.
— Лейтенантъ Вальтеръ, — сказалъ м-ръ Тутсъ, который дошелъ до этого названія по логическому процессу мысли, свойственному только одному ему. Онъ, вроятно, перемшалъ христіанское имя съ ремесломъ моряка и предположилъ родственную связь между Вальтеромъ и капитаномъ, которая, по его понятіямъ, необходимо должна была распространяться и на ихъ титулы. — Лейтенантъ Вальтеръ, я могу безъ всякихъ оговорокъ дать вамъ прямой и ршительный отвтъ. Дло въ томъ, что, имя особыя причины интересоваться всмь, что иметъ какое-нибудь отношеніе къ судьб миссъ Домби… то есть, вы не подумайте, лейтенантъ Вальтерь, чтобы я имль въ виду какіе-нибудь своекорыстные разсчеты — совсмъ нтъ! я очень хорошо знаю, что мн давно бы слдовало сломить шею, такъ какъ видите, лейтенантъ Вальтеръ, плакать обо мн никто не станетъ… Ну вотъ, говорю я, интересуясь судьбою миссъ Домби, я получиль съ нкотораго времени привычку длать койкакіе подарки — ничтожные разумется — камердинеру м-ра Домби. Таулисонъ — его имя, препочтенный молодой человкъ, который уже давно состоитъ въ услуженін y этой семьи. Онъ вчера вечеромъ и увдомилъ меня, что вотъ, дескать, въ такомъ-то положеніи y насъ дла. Съ этого времени, капитанъ Гильсъ и лейтенанть Вальтеръ, я, съ вашего позволенія, просто сошелъ съ ума и всю ночь пролежалъ ничкомъ на соф, чортъ бы васъ побралъ.
— М-ръ Тутсъ, — сказалъ Вальтеръ, — мн очень пріятно сообщить вамъ радостную всть. Успокойтесь. Миссъ Домби жива и здорова.
— Сэръ! — воскликнулъ м-ръ Тутсъ, вскакивая со стула и схватывая руку Вальтера, — всть эта такъ необычайно такъ невыразимо пріятна, что, если бы въ эту минуту сказали мн, что миссъ Домби вышла замужъ, я бы, съ вашего позволенія, сталъ улыбаться и даже хохотать, увряю васъ. Да, капитанъ Гильсъ, — продолжалъ Тутсъ, обращаясь къ этому собесднику, — я, клянусь честью, сталъ бы хохотать, хотя бы черезъ минуту бросили меня въ омутъ съ пудовымъ камнемъ на ше. Покорно васъ благодарю, господа. Утшили, ей Богу, утшили!
— Такой
Капитанъ сдлалъ знакъ м-ру Тутсу, и они скорыми шагами пошли наверхъ. Черезъ минуту м-ръ Тутсъ, безъ всякихь предварительныхъ объясненій былъ введенъ въ новое убжище Флоренсы Домби.
Изумленіе и радость бднаго Тутса, при взгляд на владычицу его сердца, были такого рода, что обнаруженіе ихъ необходимо должно было сопровождаться нкоторыми экстренностями. Онъ подбжалъ къ ней стремглавъ, схватилъ ея руку, прижалъ къ своимъ губамъ, опустилъ внизъ, схватилъ опять, сталъ на колно, заплакалъ, захохоталъ и вовсе не обращалъ вииманія на опасность со стороны Діогена, который, подозрвая злодйскій умыселъ въ этихъ обнаруженіяхъ бурнаго чувства, забгалъ взадъ, впередъ и по бокамъ м-ра Тутса, еще какъ будто не зная наврняка, на какой пунктъ сдлать нападеніе, но твердо ршившись нанести отчаянное пораженіе страшному врагу своей госпожи.
— О, Діогенъ, неблагодарный, злой Діогенъ! Кэкъ я рада васъ видть, добрый, любезный м-ръ Тутсъ!
— Покорно благодарю, — сказалъ Тутсъ. — Я совершенно здоровъ и премного вамъ обязанъ, миссъ Домби. Надюсь, и ваши вс здоровы, то есть, я хочу сказать, вся ваша фамилія здравствуетъ.
Все это добрый Тутсъ произнесъ безъ малйшаго сознанія о томъ, что говоритъ. Онъ слъ на стулъ и принялся смотрть на Флоренсу съ живйшимъ выраженіемъ восторга и отчаянія, которыя смнялись на его лиц съ неуловимою быстротою.
— Капитанъ Гильсъ и лейтенантъ Вальтеръ говорили мн, миссъ Домби, что я могу оказать вамъ какую-то услугу. О, если бы я могъ какимъ-нибудь способомъ смыть въ душ вашей воспоминаніе о томъ брайтонскомъ дн, когда я, по злодйскому чувству, велъ себя скоре, какъ отцеубійца, a не владлецъ независимой собственности! — Бдный Тутсъ, въ страшномъ порыв раскаянія, готовъ былъ обличить себя во всевозможныхъ душегубствахъ. — Поврьте, миссъ Домби, я сошелъ бы въ могилу съ неизреченною радостью!
— Сдлайте милость, м-ръ Тутсъ, — сказала Флоренса, — не желайте, чтобы я забыла какую-нибудь подробность въ нашемъ знакомств. Поврьте, я не хочу забывать. Вы всегда были такь добры, такъ обязательны, любезный м-ръ Тутсъ.
— Миссъ Домби, ваше снисхожденіе къ моимъ чувствамъ можетъ быть объяснено только вашимъ ангельскимъ характеромъ. Благодарю васъ тысячу разъ. Все это, поврьте мн, трынъ-трава!
— Теперь позвольте изложить вамъ нашу просьбу, — сказала Флоренса. — Не знаете ли вы, гд и какъ отыскать Сусанну, которую, поммите, вы проводили до конторы дилижансовъ, когда видлись со мной послдній разъ.
— Наврное мн трудно что-нибудь сказать, миссъ Домби, — отвчалъ Тутсъ посл нкотораго размышленія. — Я не помню въ точности мста, куда она отправилась изъ конторы, да притомъ она, кажется, говорила, что тамъ не будетъ останавливаться, a подетъ куда-то дальше. Впрочемъ, миссъ Домби, если дло только въ томъ, чтобы отыскать ее и привести сюда, то я и Лапчатый Гусь беремся употребить для этой цли всевозможныя средства, какія только будутъ внушены необыкновенной смтливостью съ его стороны и безконечной привязанностью съ моей. Будьте спокойны, миссъ Домби.
М-ръ Тутсъ былъ приведенъ въ такой восторгъ блистательной перспективой сдлаться полезнымъ для владычицы своего сердца, и безкорыстная искренность его благоговйной преданности была до такой степени очевидна, что было бы теперь истинною жестокостью ему противорчить или отказаться отъ его услугъ. Флоренса удержалась отъ всякихъ возраженій и только благодарила его отъ искренняго сердца. М-ръ Тутсъ сь гордостью принялъ поручеиіе и оказалъ готовность немедленно приняться за работу при могущественномъ содйствіи Лапчатаго Гуся.