Дон Кавелли и папский престол

Конти Дэвид

Монти пришел в себя и отчаянно закивал головой.

— Ради Бога!

— И, возможно, это даже не самая большая опасность, — Кавелли очень не хотелось верить в то, что он говорит, но все же… — Что, если люди, которые хотят убить вас, догадаются проверить камеры первыми?

Беатрис смотрела на Кавелли широко раскрытыми глазами, ее рот приоткрылся, словно она хотела что-то сказать, но она так и не произнесла ни слова. Голос Кавелли звучал спокойно и жестко. Как и раньше, в моменты опасности вся его любезность куда-то пропадала, и в нем просыпались гены его прародителя, пресловутого капитана Умберто Кавелли, как будто тот таинственным

образом принимал командование на себя.

— Мы должны убраться отсюда. Все трое. И как можно скорее!

— Куда мне деваться? — застонал кардинал Монти. — И к тому же в этом наряде? Я…

— Позади вас моя спальня, — прервал его Кавелли. — В шкафу найдите спортивный костюм, думаю, он вам подойдет, ваше высокопреосвященство. Но поторопитесь!

Когда Монти исчез в спальне, Кавелли побежал на кухню, встал на стул и выудил какой-то предмет из старого терракотового горшка, стоявшего на подвесном шкафу. Что-то звякнуло, когда он соскочил со стула.

— Куда мы пойдем, Дон? — теперь голос Беатрис звучал чуть более спокойно.

Кавелли глубоко вздохнул.

— Туда, где нас никто и не подумает искать. — Он бросил взгляд на связку ключей в своей руке. — И за это я обязательно попаду в ад.

LVI

Кавелли вышел из дома первым, а Беатрис и кардинал Монти остались ждать на неосвещенной лестничной клетке. Только убедившись, что поблизости никого нет, Кавелли поманил их к себе. Они пересекли двор, свернули в узкий проход, сразу за ним — в другой, и уперлись в стену с невзрачной дверкой.

Кавелли пришлось перепробовать пять ключей, пока он не подобрал нужный. Он поспешно втолкнул своих спутников в темный коридор и запер дверь изнутри. Монти, который, надев спортивный костюм, совершенно перестал походить на кардинала, не удержался и рассматривал связку ключей в руках Кавелли с нескрываемым неодобрением.

Но Кавелли не считал, что сейчас подходящее время для длительных объяснений, поэтому оправдываться не стал. Ключи от дверей Ватикана скапливались в его семье последние пятьсот лет. Одни попадали к ним по вполне законным причинам, а другие — при таких обстоятельствах, относительно которых лучше держать окружающих в неведении. Это было самое драгоценное сокровище рода Кавелли. Несмотря на то что ни один попавший в их руки ключ не вернулся обратно к прежним владельцам, никто не бил тревогу и не требовал его обратно. По счастью, на протяжении веков ничего не менялось — в том числе и дверные замки. Зато теперь Кавелли мог проникнуть в любое помещение Ватикана. За одним исключением.

Глупо, что теперь именно это исключение и стало целью Дона. Он вытащил смартфон и включил фонарик, осветив крошечную комнатушку, из которой вверх поднималась каменная винтовая лестница. Молча, они стали подниматься по ступеням. Кавелли шел впереди, освещая путь, за ним следовали кардинал и Беатрис. Примерно через пятьдесят шагов лестница привела к небольшому дверному проему, за которым начинался узкий коридор с побеленными стенами.

— Мы в Апостольском дворце, не так ли? — спросил кардинал Монти, заметно отдуваясь.

— Правильно.

В конце коридора находилась еще одна винтовая лестница, ведущая и вниз, и вверх. Гнилостный запах, поднимающийся снизу, ударил им в ноздри. Беатрис демонстративно зажала нос и задержала дыхание.

— Там внизу мусорные баки, но мы сейчас их минуем, — заметил Кавелли и начал подниматься по лестнице.

Вскоре они вышли на лестничную площадку с маленькой белой деревянной дверью, похожей, скорее, на дверцу шкафа. Кавелли взялся за ручку, дверь оказалась открыта. Он вздохнул с видимым облегчением.

— Повезло. Проходите сюда.

Через несколько секунд все трое скрылись в темном помещении, и Кавелли тихо затворил дверь. Через окно проникало ровно столько лунного света, чтобы разглядеть, что они очутились на кухне. Она выглядела очень чистой, хотя и не новой. Интерьер, похоже, не обновляли с семидесятых годов. Самым современным был только большой холодильник. В комнате висел запах чистящих средств и застоявшегося воздуха.

В тоне Беатрис послышалась явная ирония:

— Что это такое? Место, где уборщицы гоняют чаи?

— Не совсем, — ответил Кавелли. — Это кухня святейшего отца.

— Что? — Беатрис ахнула.

— Святая Матерь Божья! — вырвалось у Монти.

— Я почти уверен, что здесь мы в безопасности. Главный вход опечатан с момента смерти папы, но это скорее традиционный символический акт. Это не место преступления, секретов здесь тоже нет, поэтому кухонной лестнице, ведущей к мусорным бакам, не придали никакого значения. Ни один житель Ватикана, находящийся в здравом уме, не пришел бы сюда.

— Кроме нас, — раздался из темноты голос Беатрис.

— Кроме нас, — подтвердил Кавелли.

LVII

Чжан ждал у телефона пятнадцать минут, пока у аппарата в Пекине не появился ответственный чиновник, у которого были полномочия что-то решать. Еще двадцать минут ушло на то, чтобы убедить его, что данная миссия имеет более высокий приоритет, чем все бюрократические сложности. Как только разрешение было получено, все пошло очень быстро: он назвал абоненту в Пекине номер мобильного телефона в Италии, и уже через четыре минуты на экране в кабинете Чжана появилось изображение, показывающее в режиме реального времени и с точностью до двух метров весь Ватикан. При желании здесь можно было найти всю историю перемещений интересующего Чжана мобильника за последние два часа. Через минуту он уже отправил полученные данные на другой телефон. Не прошло и секунды, как тихий звуковой сигнал подтвердил, что сообщение доставлено. Рука, на которой не хватало двух пальцев, потянулась к аппарату.

LVIII

Застыв и глядя в пустоту, кардинал Монти стоял на папской кухне. Было непонятно, что тяготило его сильнее: события последнего часа или то, что он самовольно вторгся в помещение, отведенное святейшему отцу. Казалось, что он не осмеливается осквернять святые чертоги своим дыханием, не говоря уже о том, чтобы сесть или прикоснуться к чему-либо. Его губы двигались быстро, но беззвучно, как если бы он постоянно творил тихую молитву. Беатрис спросила, не подать ли ему стакан воды, но Монти лишь молча покачал головой. Тогда Беатрис, почувствовав, что ее помощь никому не нужна, начала заинтересованно осматривать помещение, как если бы это был музей. Кавелли едва успел помешать ей включить свет, который наверняка заметили бы с улицы. Света луны, падающего из окна, оказалось достаточно, чтобы без труда обследовать просторное помещение. Кавелли наблюдал за Беатрис с чувством некоторой неловкости. Она застыла и уставилась на деревянный ящик, высотой примерно по колено, стоявший у окна, перед которым находился еще один ящик поменьше.