Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2 (др. издание)
Шрифт:
Донъ-Кихотъ поклонился имъ и узнавши, что они дутъ по одной дорог съ нимъ, предложилъ хать вмст, прося ихъ только придержать немного своихъ ословъ, бжавшихъ быстре его коня. Въ немногихъ словахъ онъ сказалъ имъ, это онъ такой: то есть, что онъ странствующій рыцарь Донъ-Кихотъ Ламанчскій, извстный подъ именемъ рыцаря львовъ, ищущій приключеній въ четырехъ частяхъ свта. Крестьяне, конечно, поняли въ этомъ столько же, сколько въ китайской грамот, или воровскомъ нарчіи цыганъ; но студенты быстро смекнули, что рыцарь, должно быть, не въ своемъ ум. Тмъ не мене они смотрли на него съ удивленіемъ, смшаннымъ съ нкоторой долей уваженія, и одинъ изъ нихъ сказалъ Донъ-Кихоту: «благородный рыцарь! если вы не придерживаетесь опредленнаго пути, какъ это въ обыча у искателей приключеній, то милости просимъ — отправиться съ нами, и вы будете свидтелемъ
— Должно быть это свадьба какого-нибудь принца, или князя? спросилъ Донъ-Кихотъ.
— Нтъ, отвчалъ студентъ, не принца и не князя, а просто самаго богатаго здсь крестьянина, который женится на такой красавиц, какую рдко можно встртить. Свадьба будетъ чрезвычайно пышная и отпразднуется, совершенно въ новомъ род, на лугу, прилегающемъ къ деревн невсты, красавицы Китеріи. Жениха же зовутъ Камашъ богатый. Ей восемнадцать, ему двадцать два года; знатности они, правду сказать, одинаковой, хотя люди, вдающіе родословныя всего свта, находятъ, что родъ невсты будетъ, пожалуй, познатне. Но деньгами чего не замажешь. А Камашъ человкъ богатый и щедрый; вотъ хоть теперь: пришла ему охота устроить надъ всмъ лугомъ навсъ изъ втвей, чтобы укрыть его отъ солнца; и подъ этимъ то навсомъ будутъ у насъ пляски на вс лады и съ шпагами, и съ бубнами, и съ башмаками [8] Но всего интересне будетъ поглядть на этомъ свадебномъ пиру на бдняжку нашего Василія. Это. нужно вамъ сказать, молодой пастухъ изъ одного села съ красавицей Китеріей, и дома ихъ стоятъ рядомъ одинъ возл другаго. Исторія любви ихъ напоминаетъ давно забытую любовь Пирама и Тизбы; Василій съ малыхъ лтъ любилъ Китерію, она, тоже, съ малыхъ лтъ, любила и ласкала Василія. И такъ мило эти дти любили другъ друга, что въ сел нашемъ любимыми разсказами стали разсказы про ихъ любовь. Когда они выросли, отецъ Китеріи ршился не пускать Василія къ себ въ домъ, въ которомъ онъ прежде жилъ, какъ въ своемъ собственномъ, и чтобы на всегда избавиться отъ всякаго страха и заботъ, ршился выдать дочь свою за богатаго Камаша, такъ какъ Василій, большій любимецъ природы, чмъ фортуны, казался отцу Китеріи не подходящей ея партіей. Василій, кстати сказать, молодецъ хоть куда: ловкій, сильный, славный боецъ, мастерски играетъ въ мячь, бгаетъ, какъ лань, скачетъ лучше козы, въ кегляхъ сбиваетъ шаръ словно волшебствомъ, поетъ какъ жаворонокъ, гитара у него не играетъ, а будто говоритъ, и въ довершенію всего владетъ за славу кинжаломъ и рапирой.
8
Испанскій танецъ, въ которомъ танцующіе выбиваютъ тактъ на башмак.
— За одно это, воскликнулъ Донъ-Кихотъ, молодецъ вашъ, за перекоръ всмъ Ланцеюлотамъ, достоинъ былъ бы жениться нетолько на красавиц Китеріи, но на самой королев Женіевр, еслибъ покойница была жива.
— Подите-ка, скажите это моей жен, отозвался вдругъ Санчо, вбившей себ въ голову, что каждый долженъ жениться на ровной себ, по пословиц: всякая овца для своего самца. Я бы желалъ, чтобы этотъ славный молодецъ Василій, котораго мн такъ жаль, женился бы себ на Китеріи, и да будутъ прокляты здсь и на томъ свт злые люди, мшающіе жениться каждому на комъ любо ему.
— Позволить всмъ влюбленнымъ жениться и выходить за мужъ по своему желанію, отвчалъ Донъ-Кихотъ, значитъ отнять у родителей законное право устроивать судьбу своихъ дтей. Если дать волю двушкамъ выбирать себ мужей, то между ними нашлись бы такія, которыя повыходили бы замужъ за своихъ лакеевъ, ни повсились на шею первому встрчному фату, хотя бы это былъ самый развратный негодяй. Любовь въ частую ослпляетъ насъ, лишаетъ разсудка и заставляетъ дйствовать съ завязанными глазами, такъ что безъ особеннаго инстинкта и помощи свыше, мы очень легко можемъ ошибиться въ выбор, ршающемъ, быть можетъ, судьбу всей нашей жизни. Собираясь отправиться въ дальній путь, мы выбираемъ себ и врнаго и пріятнаго компаньона. почему бы намъ не длать того же, выбирая товарища на всю жизнь, предназначеннаго всюду слдовать за нами до самой могилы, какъ слдуетъ за мужемъ жена. законная жена не вещь, которую можно продать, перемнить или уступить, а часть насъ самихъ, неотдлимая отъ насъ до конца нашей жизни; это узелъ, который, будучи однажды завязанъ на нашей ше, становится новымъ Гордіевымъ узломъ, котораго нельзя развязать, а можно только разсчь смертью. Сказалъ бы я побольше объ этомъ предмет, но теперь мн желательно
— Скажу вамъ еще, отвчалъ студентъ, бакалавръ или лиценціантъ, какъ именовалъ его Донъ-Кихотъ, что съ того времени, какъ узналъ Василій о свадьб своей красавицы съ Камашемъ богатымъ, его никто уже не видлъ веселымъ; никто не слышалъ отъ него веселаго слова. Сталъ онъ все грустить, да думать какую-то зловщую думу, сталъ удаляться отъ людей, говорить самъ съ собою и какъ будто забываться. стъ онъ мало, да и то одни плоды, спитъ еще меньше, какъ дикій зврь, на голой земл, подъ открытымъ небомъ. По временамъ подымаетъ взоры къ небесамъ, или приковываетъ ихъ въ земл, и стоитъ неподвижно, какъ статуя, за которой втеръ колышетъ одежду. Словомъ, по всему видно, что не на шутку полюбилась ему красавица Китерія, и многіе начинаютъ побаиваться, чтобы ея завтрашнее да — не убило его.
— Богъ поможетъ горю, воскликнулъ Санчо, если онъ посылаетъ болзни, то посылаетъ и лекарства противъ нихъ. Никто изъ насъ не знаетъ, чему на свт случиться: отъ сегодня до завтра еще утечетъ довольно воды, и въ одну минуту любой домъ можетъ обрушиться; въ частую доводилось мн видть въ одно время и солнце и дождь, — и случается, что тотъ здоровымъ отходитъ ко сну, кто къ утру ноги протягиваетъ. скажите мн, господа мои, кто изъ васъ тормозилъ колеса судьбы? врно никто; да, наконецъ, между женскимъ да и нтъ я бы не сунулся съ иголкой, потому что не просунулъ бы ее туда. Пусть только Китерія истинно любитъ Василія, и я посулю ей цлый коробъ счастія, потому что любовь глядитъ сквозь такія стекла, которыя мдь показываютъ золотомъ, бдность — богатствомъ и навозъ — жемчугомъ.
— Когда ты остановишься, наконецъ — проклятый болтунъ? воскликнулъ Донъ-Кихотъ. Ужъ когда попадетъ онъ на эти пословицы свои, такъ самъ Іуда, — да провалится онъ вслдъ за нимъ, — не поспетъ за этимъ пустомелей. Скажи мн, негодная тварь, что знаешь ты о тормозахъ и о чемъ бы то ни было?
— Вольно же не понимать меня, отвтилъ Санчо, и считать безтолочью все, что я ни скажу. Но довольно того, что я самъ себя понимаю и знаю, что говорю умне, чмъ это кажется другимъ. Это все ваша милость подвряетъ каждый шагъ и каждое мое слово.
— Не подвряетъ, а повряетъ, безтолковый искажатель нашего чудеснаго языка, отвтилъ Донъ-Кихотъ. Да пристыдитъ тебя, наконецъ, и отречется отъ тебя Богъ.
— Не гнвайтесь, ваша милость, сказалъ Санчо, вы вдь знаете, что я не обучался въ Саламанк, выросъ не при двор, и гд же мн знать, какія тамъ буквы должны быть въ каждомъ слов. Можно ли требовать, чтобы крестьянинъ Соіаго говорилъ, какъ городской житель Толедо, да и въ Толедо то, я думаю, поискать только, такъ найдутся такіе господа, которые не больно чисто говорятъ.
— Это правда, замтилъ лиценціантъ; люди, воспитанные за прилавкомъ и на закодаверскихъ кожевняхъ, не могутъ говорить такъ, какъ господа, гуляющіе весь день въ соборномъ монастыр, хотя и т и другіе принадлежатъ къ толедскимъ горожанамъ. Изящнымъ, чистымъ, выработаннымъ языкомъ говорятъ только образованные люди высшаго класса, хотя бы они родились въ Маіолхондской харчевн; я сказалъ образованные, потому что не все высшее сословіе образовано. Лучшимъ наставникомъ въ язык служитъ грамматика, подкрпляемая навыкомъ. За грхи мои я изучалъ въ Саламанк каноническое право, и изъявляю нкоторую претензію говорить чистымъ, правильнымъ и понятнымъ языкомъ.
— А еслибъ вы не изъявляли еще претензіи, замтилъ другой студентъ, заниматься этими рапирами больше чмъ грамматикой, то на экзамен на степень лиценціанта, у васъ очутилась бы въ рукахъ голова, вмсто хвоста, съ которымъ вы отправились теперь.
— Слушайте, бакалавръ, отвчалъ студентъ, вы имете самое превратное мнніе объ искуств владть шпагой, если не ставите это искуство ни во что.
— Въ моихъ глазахъ это принадлежитъ не къ разряду мнній, а къ разряду неопровержимыхъ истинъ, отвчалъ бакалавръ, по имени Курхуелло: и если вы хотите, чтобы я доказалъ вамъ это на дл, извольте; намъ представляется теперь прекрасный случай! Въ рукахъ у васъ рапиры, у меня кулаки, при помощи которыхъ я постараюсь убдить васъ въ проповдуемой мною истин. Не угодно-ли вамъ будетъ соскочить съ вашего осла и призвать на помощь вс ваши углы, круги, повороты, словомъ всю вашу науку, а я, при помощи одного только необработаннаго искуствомъ кулака своего, надюсь показать вамъ звзды въ полдень, и заодно уврить васъ, что не родился еще тотъ, кто поворотитъ меня назадъ, и что нтъ за свт такого молодца, котораго я не сшибъ бы съ ногъ.