Дождь в полынной пустоши. Книга 2
Шрифт:
– По всем людским и божьим законам, человека сотворившего это, надо медленно утопить в выгребной яме, - толковал Колин исповеднице.
– Но с другой стороны, изувер единственный кто забрал мальцов с улицы и по-своему о них позаботился. Не забыл правда и собственной корысти. Теперь юные калеки клянчат у жалостливых дураков деньгу, имея угол и кусок хлеба и, возможно, подарки к празднику.
Арлем не осмелилась положить монету в жуткие обрубки, кинула в колени.
– Вы это придумали? — усомнилась она услышанным
– Кто-то искал способ заработать и не придумал лучшего, заставить побираться малолетних калек. Вы разбираетесь в ранах?
Фрей выжидала признаваться в своем полном незнании. Стеснялась. Унгрийца.
Монетку совать проще. Сунул и пошел дальше, - обвинили бы не щадя самолюбие фрей. Но ругаться не цель теперешней встречи.
– Уверяю, пальцы им обрезали недавно, - поделился Колин подробностями.
– Выглядят страшно, но равно настолько, насколько необходимо. И лишнего не откромсали. Руки ограничено, но способны выполнять свои функции. Ухватить покрепче монету и не выпустить.
– И этому тоже учил наставник? — в вопросе Арлем требования прямого ответа. И только подтверждения. Иного не примет.
Крепко же у ней мозги набекрень посажены, - подосадовал Колин. А ему с ней возиться и возиться.
– Не только. Я из Унгрии. Там многому учат.
– Многие сомневаются, что ты унгриец.
,Ты это уже чувства, злость, желание досадить, сорвать раздражение, вернуть прежнее ощущение превосходства.
– И кто сомневается?
– Покойный канцлер.
– Он сам об этом говорил?
– Камерарий. Они были очень дружны.
– Дружны? — удивился Колин, не предполагавший теплых отношений между старыми интриганами.
Что я еще упустил?
– недоволен унгриец собственной невнимательностью. Дружба, чем бы она не питалась, из какого бы мусора не росла, всегда обязательна для тщательного и всестороннего рассмотрения.
– Много лет. С юности. А что насчет Унгрии?
– Когда разберусь со всеми делами, приглашу вас погостить.
– Уверен, что приму приглашение?
– Разве с вами можно быть в чем-то уверенным? Но я попробую. Вдруг захотите лично убедиться из Унгрии ли я. Матушка будет рада. А всей округе судачить лет пять, не меньше.
Ничего особенного не сказал, но мирное сосуществование с грешником отклонено.
– Не утруждайтесь, откажусь.
– Вам совсем не любопытно откуда в Унгрии знают о риште?
– Хорошие лекаря есть везде, - упертое суждение не обремененное доказательствами.
Фрей не гранда, маленькие войны вести не привычна. Но проигрывать их тоже не любит.
– Считаете? Исходя из количества хворых у церкви, здешние либо необразованны, либо у них, вместо сердец булыжники, - ворчал Колин. Но не только. Еще и хитрил. — Лучше уж Святой Афре покаяться, быстрее поможет.
– Откуда такая уверенность? Тебя
– Что не означает, их недоступности для меня, - признался унгриец с ноткой нежелания.
– Изредка пускают.
– Ты меня обманывал?
– Если не позволять женщинам нас разоблачать, они потеряют веру в себя, - повинно склонился Колин.
– Хотите, зайдем? — и в качестве дополнение, небольшая похвальба.
– Мой знакомый архиерей настоятельно рекомендует всем посмотреть новую икону. Мне бы хотелось услышать и ваше мнение. Икону многие ругают.
– Водите дружбу с архиереем? — обалдела Арлем от подобного признания унгрийца.
– Скажем, я не чураюсь общаться с умным человеком. Васпинианом из монастыря святых Хрисса и Фриды.
– Рада слышать, - проронила, вконец сбитая с толку, фрей. Сегодня она узнала об унгрийце больше, чем за все время знакомства.
– Он не столь прямолинеен, требовать от меня быть добрым верующим. Говорит, рано или поздно, человек приходит к богу.
– Очень необычный архиерей.
– Я тоже так считаю. Но вы не ответили.
– О чем?
– Взгляните со мной на икону?
Конечно, ей не хотелось принимать предложение унгрийца. Но пришлось. Сыграло роль, признание в знакомстве с настоятелем древнейшего столичного монастыря.
Фреска явления Святой кающимся, вдохновляла масштабом. На фоне черной толпы хрупкая женская фигурка в белом плаще. Автор откровенный безбожник. Он запечатлел не торжество святости, но бесконечность греховности. Замысел открыт и Арлем. Погибнут десятки, спасутся единицы. Она готова проментяь красный упелянд на белый плащ прямо сейчас.
Колин тихонько дотронулся до рукава, привлечь внимание фрей к большой иконе, выставленной на специально отведенное место. На поставце много свечей, но рядом мало молящихся. Никто не любит признавать за собой предосудительные деяния.
– Та, что спасает, - шепнул Колин. — Не спасет, а спасает, - шаг в сторону для лучшего обзора.
– Простите эсм, ваша мать не энтурийка? — его жест подразумевал схожесть некоторых черт фрей и Афры.
Арлем задержалась внимательней рассмотреть икону. Что искала? Упомянутого сходства? В лице? В предназначении? В избранном пути? Найти просто, когда этого страстно желаешь.
Колин смотрел на живописное творение глазами человека умеющего рисовать. Взгляд верующего и взгляд мастера разные взгляды. У иконы масса недостатков.
Не зря архиерей ругал, - призрел Колин корявость письма. Требовалось множество изменений доделать начатое. Дорисовать нечеткие линии, сделать выразительными глаза, смягчить квадратность форм, добавить ярких красок. Золотой и пшеничной. Постараться оживить икону. Что бы с ней хотелось говорить и получать ответ, она не должна выглядеть потешкой с базарного лубка.