Дождь в полынной пустоши. Книга 2
Шрифт:
– Хорошо. Но если не я то….
– Липт! — объявила Лисэль, с такой уверенностью, не переубедить.
Отлично!
– порадовался за любовницу Колин.
– Почему он? — вкрадчив голос унгрийца.
– Липт! И хватит об этом! — упрямилась Лисэль. Будет она объясняться, почему так, а не эдак!
– Ну, раз мне запрещено быть канцлером Серебряного Двора. Могу я побыть канцлером одной обворожительной камер-юнгфер? Скажи, тебе полагается канцлер.
– Я без него не могу! — рассмеялась растаявшая сердцем Лисэль.
Болезнь всех престарелых любовниц,
С грандой Колин так же пообщался. Но что это за общение? Мечта! Он протянул ей записку. Она прочла и бросила в камин.
– Еще что-то?
– Это все.
Исключительный случай, очередное посещение унгрийцем покоев Сатеник не породило всплеска сплетен. Разве что Снейт очень им гордилась.
Совет Серебряного Двора собрался в усеченном составе. Отсутствовали: Гаус по болезни и баронесса Аранко. Тоже по уважительной причине. Больших дебатов не намечалось, потому не выставили даже воды. Приготовили бумагу, поменяли перья, долили чернил. Каждый укажет достойного или накарябает, захватив имя в квадратные скобки, против кого категорически возражает. Т. е. устраивает любой кандидат за исключением означенного. Голоса, за и против, учитывались при подсчете разнонаправлено. Побеждал обладатель наибольшего количества одобрений. Случалось, победу присуждали за единственный голос. Голосующие, из осторожности, не рискнули сделать выбор, или отказывали другим.
Имя претендента вносилось в ходатайство за подписью гранды и Совета и отправлялось королю. Редкая возможность обозначить себя, не в списке кандидатов, но среди принимавших судьбоносное решение.
Чтобы знал поименно, кого остерегаться - пережидал Поллак, пока Совет рассядется. Унгриец любезно поприветствовал всех. Наибольшей взаимности удостоился, как не покажется странным, со стороны фрей.
Добрый знак, - это не про отношения, про скользкую дорожку к Крайду.
Кроме Колина присутствовали камерарий Нильс аф Липт, амольсунартий Брайт, Иен аф Лоу, эсм-рыцарь Кэйталин аф Иллз, фрей Арлем, обе камер-эсм и Сеон аф Лизас поверенный Лиги Серебряных Лилий. Задвинутые стулья олицетворяли отсутствующих: маршалка и юную баронессу. Возглавляла собрание гранда Сатеник. В её же обязанности входило открыть Совет, где не говорят лишнего и тяготятся пребывания вместе.
– Сегодня нам предстоит назвать кандидатуру на пост канцлера двора и подать прошение на рассмотрение и утверждение королю. Позволю напомнить, означенный человек должен обладать определенным опытом, хотеть и мочь заниматься нашими делами, - монотонно говорила Сатеник. — Отдавая свой голос, вы должны осознавать ответственность принятого решения не только передо мной, но перед королем. Потому прошу и настаиваю, отнестись к возложенным обязательствам с должным разумением, отринув
Таковых не нашлось.
– Приступаем!
– Прошу прощения, эсм, - встал Колин и почтительно откланялся гранде. — У меня имеются поручительства от отсутствующих здесь, саина Гауса и от эсм Аранко представлять их интересы.
– Я ознакомлюсь с ними позже.
Столько уничижительных и язвительных взглядов, Колин не получил за все время пребывания в Эгле.
Высыпается песок из верхней колбы часов. Скрипят по бумаге перья. Листки складываются в половинки, половинки в четвертинки, и отправляются в кубок. Когда последний выбор сделан, Брайт, ныне обязанности актуария отправлял он, огласил результаты.
– Общей волей большинства голосов….
Умеет сказать милостинщик. Меньшинством можно пренебречь! — восхищен унгриец казуистикой амольсунартий. Убедит ли общая воля короля?
– Подозреваю, Моффету плевать на большинство какого-то там, сраного Серебряного Двора.
– ….на должность канцлера двора рекомендуется…
Стало действительно тихо. Злой глаз Гё не отпускал руки амольсунартия с листком подсчетов.
– …саин Нильс аф Липт, камерарий двора.
Сатеник многозначительно кивнула головой.
– В случае утверждения вас на должность, - обратилась она к Липту, - ваше место займет саин Гаус, а обязанности маршалка я возложу на саина Поллака.
Вот интересно, чего все таращатся на меня? — пытается выглядеть невиновным Колин. Он еще мог понять Гё. Камер-медхин ликовала первую минуту, а затем в ход пошла арифметика и настроение у эсм значительно подпортилось.
– Уделите мне время? — отловил Липт унгрийца, когда собрание практически разошлось.
– Почту за честь беседу с вами, - вернулся Колин за стол.
– Так понимаю, именно вам я обязан своим избранием, — не спрашивал, но утверждал камерарий.
– Вы дружили с покойным Латгардом. Он был достойным человеком. Достойные люди дружат с себе подобными.
– Спасибо на добром слове.
– Пришлось постараться, консолидировать настроенных против меня, употребить свои голоса отказом. Но наших шести оказалось достаточно. Мой, баронессы Аранко, саина Гауса и Лиги Лилий, эсм Кирх и гранды. Хотя гранда вам не слишком благоволит. Впрочем, покойного Латгарда она тоже не слишком жаловала.
– Я бы удивился, назови вы человека, к кому она питает добрые чувства.
– К себе.
Камерарий понимающе кивнул. Девчонку он не любил, как может не любить взрослый чужое вздорное дитя. И ладно бы умное, а то капризное и дурно воспитанное, с завышенной самооценкой. Про кого угодно, но не про Сатеник, скажешь, она достойна лучшего.
– Я уж грешным делом, думал, намекнете в свой адрес.
– Рад бы в рай, да грехи не пускают.
– Камер-юнгфер вы убедили?
– Вовсе нет. Умные любовницы большие собственницы и жадюги. А канцлер даже Серебряного Двора, человек в некотором роде публичный. А публика сами знаете, какая попадается. Уведут.