Дождь в полынной пустоши. Книга 2
Шрифт:
Нарочно тянул косорылый мерин, нервы помотать, - обвинил вилас, не догадывался насколько близок к истине. И все из-за меркантильности унгрийца.
Еще бы и шкуры на барабан!
– желал тот получить с присягнувших инфанту, кроме денег.
Выглядел Когген достаточно сердито. Разделял желание с большинством, провалиться барону Поллаку сквозь землю. Свернуть шею, где-нибудь на темных столичных улочках. Утопнуть в канале, перебрав свекольной бражки, или шлюхи замучили бы - они могут! или еще чего, покрыть себя позором трусости. Когда хмель и гонор в Краке улеглись, кровь успокоилась,
– Этого уже не исправить. Но кое-что предпринять можно.
И никаких подробностей. Ни словечка. Ни намека.
– Хороший сегодня вечер! — вздохнул морозный воздух Колин. Не смотря на недосып прошедшей ночи и тысячу дел проделанных с утра, он в приподнятом настроении. Коггену показалось под хмельком. Для храбрости.
Унгриец спрыгнул с лошади и передал поводья подошедшему Бово.
Сегодня он хорош, - похвалил Колин адепта дремучего фатализма.
– Приступайте, - поторопил Исси собравшихся.
Откуда-то из-за спин виласов вынырнул монах-варнавит. Худой, согбенный, с умными егозливыми глазами и чутким, ухом.
– Не в моей власти остановить вас, и не одобряю я дел ваших, но спрошу, с чистым ли сердцем предстанете перед Всевышним на суд ЕГО, на слово ЕГО, на закон Высший?
Виласы несогласованно задакали, закивали головами.
– Чище некуда! — отозвался Колин. Чего-чего, а увидеть монаха, да еще варнавита, он не ожидал. Говорит о спасении души, а лапу протянет за денежкой. Полушкой не усовестится. Две подавай.
– Пригласили бы лучше плотника, - выговорил Колин Исси, вызвав недовольное ворчание виласов.
– Не моя идея, - оправдался поединщик и дал отмашку, не тянуть. Стоять холодно, извинения и примирение исключены.
Унгрийцу подали манику. По задумке глупейший атрибут придаст обыкновенной резне некий флер благородства и воинского достоинства, с посылом выдать слепую удачу за искусство. Что же, красиво умереть не запретишь. Щеголи из первых, украшали верх защиты металлическим шаром-колокольчиком, издававшим треньканье при движении. В будничной жизни довольствовались намотанным на руку плащом или зажатой в кулак шляпой.
– Не перестарались?
– подергал Колин плечом, услышать тонюсенькое дребезжание.
Дриньк-с! Дриньк-с!
– Готовы? — обратился Исси к своим. Унгрийца будто бы и нет. Не дожидаясь ответа жестикулировал — продолжайте.
– Скайлер аф Криди… Миккель аф Боэ… Кирк аф Энклуд… Дитрих аф Гарлин…. Суэнк аф Сейд… Дилан аф Эрканз… Шор аф Кёст… Расмус аф Мехкад…. Мозби аф Кайлер… Трой аф Маджо… Эсташ аф Трэлл, - представлялись противники Колина, а монах отмахивал троеперстия, отпуская грехи.
– Колин аф Поллак из Унгрии,
– Сомневаюсь, что ОН вам доверяет.
Глаза монаха сузились. Чуял! Чуял, старый родственную душу!
Виласы забавно походили на близнецов. В темных пурпуэнах, единообразных шоссах, в высоких сапогах защитить голени. Различались оружием. Тут никаких ограничений не введено. В жизни сражаются с тем, с чем застали. От ножа для резки фруктов до двуручника. Если сможешь в тесном пространстве шинка им размахивать. У виласов — бастарды, пара дюсаков, допотопный броард и притягивающий взгляды — редкое зрелище - анелас. Клинок Колина в кожаном чехле. В кольцо рукояти продета лента. Выглядело по меньшей мере не серьезно, и вызывало ироничные ухмылки. Еще бы розу прицепил или кружева с панти своей подстилки Кирх.
Не смотря на обилие оружие и готовность им воспользоваться, участники не до конца осознавали главную опасность в грядущей схватке. Каждый сам за себя. Это надо переварить и принять. Просто понимания недостаточно. Ключ в принятии. Твой товарищ такой же противник, как и твой настоящий враг и нет между ними разницы.
– Саин, - обратился Эсташ к унгрийцу. — Возможно, по старой памяти, вы разрешите мои затруднения.
– Если не последует возражений со стороны секундантов, ваших приятелей и монаха.
– Уверен, благородные саины не станут препятствовать. Один из приемов упомянутых вами….
Подобные просьбы никогда не рассматривают. Не принято. Но к унгрийцу обратились.
Дешево отделаться хочет, - раскусил унгриец хитрость виласа.
– Если мне одолжат меч…, - не раздумывая, согласился Колин пойти навстречу желанию Трэлла.
– Затруднения решим прямо сейчас.
– Премного благодарен. Да и поздравляю вас с назначением маршалком двора.
– Пока не за что. И спасибо за поздравления.
Меч Колину одолжил Бово, окончательно принимая на себя участь изгоя.
– Прошу, - пригласил унгриец.
Встали, подняли мечи. На запястье Эсташа повязана черная лента с золотистой надписью,Jacum. На удачу.
– Вы суеверны?
– Не более обычного.
– А повязка?
– Расценивайте её украшением или памятным подарком. Все мы кому-то дороги.
Слова торг. Слова предложения. Люди умеют разочаровывать. Его приятель, спасал себя.
– Так что вы хотели изучить?
– Пожатие…. ээээ…. поцелуй…. Дальше не помню. Надеюсь выпить с вами вина, - так смотрят незадачливые воришки, блудливые сыновья и шкодливые дети. Их простят. — За нашу дружбу.
– Если бы вы о ней вспомнили раньше.
Мечи звякнули однажды и коротко. Обе фигуры на миг застыли. Эсташ обронил оружие, продолжая стоять, нанизанный на клинок унгрийца. Сталь срезала нижнюю губу, проломила зубы, пробила нёбо и вошла в затылок.
– Поцелуй Иуды, - объявил Колин и выдернув меч, процитировал. — Говорю же вам, за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься.
– Цитату из Матфея, дополнил от себя.
– Ему повезло ответить раньше. Я не столь строг.