Древки, девки и дурацкий брод: Шесть жизней офицера Его Величества
Шрифт:
— Вы мне льстите, ваша милость. — сказал я с улыбкой. — На ночь усиливаем бдительность, а утром все одеваемся, берем щиты, древковое, арбалеты, доспехи по максимуму… и идем к броду.
— Есть запасной план? — неожиданно поинтересовалась Дорна. — Если что пойдет не так?
— В гарнизоне останется Инес при открытых воротах. — сказал я. — Если вдруг заслон будет прорван, мы под прикрытием файерболов Лайны отходим в острог, и дальше действуем по обстановке.
Сержантесса понимающе кивнула.
— Не нравится мне
— Дерзкий замысел всегда с первого взгляда ненадежен. — сказал я. — И для врага в том числе. А удивил — значит, победил.
— Ладно, дамы и господин теньент. — устало вздохнула Сола. — Ужин уже двадцать минут как стынет. Если всё обсудили, то извольте жрать, пожалуйста.
Дорна, как выяснилось, отнеслась к моему поручению очень серьезно, и за ужином вместо коротенького доклада по материалам из устава зарядила от души целую лекцию.
— К сожалению, дамы, век кавалерии на поле боя проходит. — вещала сержантесса. — Силой становится пехота. Но не старая посошная рать! Армия нового типа, построенная вокруг пехоты, и построенная на новых духовных, идейных основаниях!
— Дорна, я думала, ты и слов-то таких не знаешь. — хихикнула Герта. Сержантесса посмотрела на подругу снисходительно.
— Ну хорошо, попробую объяснить так, что даже ты поймешь. Вот скажи, знаешь ты, от чего твоя любимая гвизарма произошла?
— Конечно, знаю, я не вчера родилась. — нахмурилась рыжуха. — От ножа-сукореза.
— Вот. — кивнула Дорна. — Нож тот, стало быть, это мужи и девы оружные старого войска. Чтобы сукорез твой стал гвизармой, грозной боевой силой, чтоб эффективно резал сук, его прежде нужно как следует насадить на доброе древко…
Герта прыснула. Остальные девчата-простолюдинки заулыбались, и только Юи скривилась.
— Вы об одном только можете. — фыркнула полуэльфка. — Все бы вам насадить.
— А древко то, — громко и уверенно продолжала Дорна, — суть дисциплина и субординация! Несущий стержень армии нового строя! Во как.
Сержантесса перестала вещать и своим обычным голосом добавила:
— А в нашем гарнизоне, я б сказала, за него есть лично господин теньент.
Герта отсмеялась и с улыбкой посмотрела на подругу.
— Ладно, шутки шутками, а мне, на самом деле, нравится. Как вы сегодня, господин теньент! Апьетон озарм, ан атак! Слышишь, и прямо чувствуешь сразу, что ты не дерьмо какое-то, а, вроде как, подразделение даже.
— До подразделения вам далеко еще. — улыбнулся я. — Но я его из вас сделаю.
— Ладно. — вздохнула рыжая солдатка. — Сола, где там лютня твоя?
Повариха-арбалетчица продемонстрировала невесть откуда взявшийся инструмент.
— Давай споем что-нибудь, да мы с Юйней
— Только давай что-нибудь красивое. — попросила Ристина. — Не все же скотские песенки твои про пехтуру и дерьмо.
Герта встала со скамьи, развернулась к остальным и присела в картинном реверансе:
— Как прикажете, вашмилость! Сыщется у нас и для благородных ушек баллада! Сола, подыграй!
Солдатка переглянулась с поварихой, и та заиграла какой-то печальный перебор. Герта прокашлялась и начала петь:
Вон там на берегу крутом
Убитый рыцарь под щитом… [5]
Ристина выпустила из носа воздух со звуком, похожим на свист кипящего чайника. Томасина и Йолана с Ильдико обрушили на рыжуху такие взгляды, от которых менее подготовленный артист умер бы на месте. Герта поймала взгляды и невозмутимо допела строфу:
…Но свора верная его
Не подпускает никого!..
Я вспомнил, что кадеты, исполняя «Воронов», обычно делали рыцаря у п итым.
— Вот говнючка. — беззлобно сказала Риз. — В колодки бы тебя закрыть, да нету.
— В самом деле мрачновато, если честно. — сказала Сола. — Лирики хочется. Давай лучше я что-нибудь попробую.
— Инессу зовите. — со смехом сказала Лайна. — Сола лирику исполнять будет!
— Может, даже ее милости понравится. — грустно сказала Герта. — В тавернах не только солдатня поет.
Повариха распустила косынку и мотнула головой, встряхивая каштановые пряди, закинула ногу на ногу и перехватила лютню поудобнее.
— Герта, ты подпевай тогда уж. Знаешь же, что я безголосая.
Сола решительно ударила по струнам и негромко запела:
Самым ранним утром, до солнечных лучей,
до рассветного птичьего пенья,
Дева, что из горного племени троллей,
явилася с лукавым предложеньем… [6]
— О, эту я слышала! — оживилась Герта. Когда Сола дошла до припева, мелодию подхватил звонкий голос рыжей солдатки:
Герр Маннелиг, герр Маннелиг! Женись же ты на мне!
Подарю тебе, что пожелаешь;
Всё в твоей лишь воле, «да» скажешь или «нет»,
но обдумай свой ответ!..
— Проклятье, вы хоть о чем-то можете думать еще? — взорвалась Юйнеэнде. Сола сбилась, и аккорд повис в воздухе.