Древки, девки и дурацкий брод: Шесть жизней офицера Его Величества
Шрифт:
— Юйня, ну твою мать… — обиженно протянула Лайна. — Красивая же песня.
— Юи, у тебя, может, случилось чего? — участливо спросила Герта. — Ты вроде красивая девчонка, эльфская кровь, а ходишь все время с лицом, как будто рядом говном воняет.
— Это потому, что ты рта не закрываешь! — огрызнулась лучница.
Герта так и застыла с выражением обиды на лице.
— Я просто поражаюсь, почему вы все строго маткой думаете, о голове забыв? С кем попало готовы! Нету правил, лишь бы кто-нибудь да вставил!
Все
— К вам, шлёндрам, офицер приехал из столицы! Командовать вами, солдат из вас делать, mailea attalyar, а вы на него с первой минуты слюни пускаете. Ambar-metta… Когда ж вы опомнитесь-то?
Всеобщее молчание нарушила Дорна.
— Юй, если честно, насчет «с кем попало» тянет на оскорбление офицера. Ты давно живьем встречала более видного мужчину, чем наш теньент?
— С принцем Эредласом не сравнится никто! — запальчиво парировала Юи.
— С каким принцем? — заинтригованно переспросил я.
— Эредласом Мюрквидским. — повторила полуэльфка, чуть смутившись.
— Погоди-ка. — задумался я. — Так он же жил больше тысячи лет назад, если не ошибаюсь.
— Если вообще жил. — добавила Лайна. — А не собирательный образ из легенд.
— А что, с тех времен по земле ходил хоть один кавалер достойнее? — не сдавалась Юи. — Вот если появится, покажите, и я подумаю. А до тех пор я себя не в выгребной яме нашла. И вам советую найтись.
Я не нашелся, что ответить. Положение спасла Ристина, явно слышавшая диалог не в первый раз.
— Что вы все дурью маетесь? А вы, господин теньент, им потакаете… Время уже!
Я благодарно кивнул Риз и тут же сориентировался.
— Шуруйте на стену заступать. Скорым шагом! И чтоб помирились к утру…
…Спалось мне плохо, да и снилась какая-то муть: во сне Дорна с Гертой упорно заверяли меня, что на счет три они достанут сукорез, и настаивали на том, чтобы повязать на рукава черные банты, назваться Черной Бандой Раймунда и уйти не то в разбойники, не то в кондотьеры. Потом к ним присоединилась Инес и начала вещать совсем уже крамолу про то, чтобы я повел их на столицу, спросить с королевского коннетабля за тетиву для скорпиона. В общем, проснулся я с облегчением, хоть за окном еще рассвет даже не забрезжил.
Что делать офицеру, если сон не идет? Конечно, идти проверять посты. Ближе всего к кабинету была верхушка Смотровой: туда я и направился.
На скамье в углу башни сидела давешняя повариха-арбалетчица и смотрела на горизонт, опершись локтем на край деревянной стены. Услышав шаги, она оглянулась на меня.
— Господин теньент, на Смотровой башне без происшествий.
— Вольно, сидите. — сказал я. Впрочем, девушка, кажется, и не собиралась вставать.
— Сола, кажется? — спросил я. — Уж простите, не со всеми успел
— Зато кое с кем даже слишком близко. — подмигнула часовая. — Я Сольвейг. Сола — это для краткости, а то степнячки, вон, языки ломают.
— Красивое имя. — сказал я. — Вы-то, хоть, надеюсь, меня не станете домогаться?
— Я? Не стану, не переживайте. — улыбнулась Сола. — Кстати, что вы всё меня на «вы»-то величаете? Я, вроде, не из благородных.
— Воинская вежливость. — я пожал плечами. — Ко всем так привык.
— А еще удивляетесь, что девчонки к вам лезут. — усмехнулась собеседница. — Допекли они вас?
Я тяжело вздохнул.
— Мне даже интересно, как вы тут справлялись, пока я не приехал.
В глазах девушки блестнули смешинки.
— Знаете, господин теньент, такую шутку? Что есть пика? Оружие богатеев, у которого на каждом конце бедняк.
Представив картину, я даже немного растерялся.
— Да не смотрите вы на меня так. — весело сказала Сола. — Упаси Дева от такого, я же занята.
— Что, как Юи? — ехидно спросил я.
Девушка вдруг резко помрачнела.
— Да можно и так сказать.
Я понял, что ляпнул что-то не то, и, помолчав, попробовал сменить тему.
— Вы, значит, готовить любите?
— Ненавижу просто. — фыркнула Сола. — Папка мой корчмарь, с детства к делу приставил. Я всю жизнь то на кухне, то у стола. Тошно, сил нет, да больше некому.
Повариха улыбнулась своим мыслям. Я вопросительно посмотрел на нее.
— Герта разок меня пожалела, решила подменить. — объяснила Сола. — Их милость виконтесса потом ее высечь приказали, «за саботаж боеспособности гарнизона». Как только со стульчака встать смогли…
Девушка махнула рукой.
— С той поры рисковать никто не хочет.
— На лютне вы тоже в корчме научились? — догадался я.
— Агась. — кивнула Сола. — Мы с Пьером моим сбежать хотели, в город податься. Он у меня стихи складывал, как по мне, не хуже столичных менестрелей… А я бы бренчала ему.
— А как здесь-то оказались? — я с интересом приподнял бровь.
Повариха опять погрустнела.
— Как там в песне поется? Круг сомкнули мечи и копья, и его забрала война.
— Смолкли струны, запели сабли. — кивнул я, припоминая слова баллады.
— Последний год Нашествия был, как Пьера в войско прибрали. На кой-ляд он им сдался, уж к концу все шло… — в голосе Солы зазвучала обида.
— Ну, а вы?
— Я ждала вначале. — вздохнула девушка. — Год ждала. Потом не выдержала, сама пошла в солдаты записываться. Папке не сказала ничего… Вот, пятый год уж по гарнизонам мотаюсь.
— Не нашли его? — спросил я.
— Нет. — сказала Сольвейг. — И весточки никакой. Но жду все же. Больше по привычке, может, его и в живых уж нет… Но раз вестей нет, так и воли нету мне.