Древнерусская игра - Двенадцатая дочь

Миронов Арсений

Перепуганный Стенька тут же вызвал меня на связь через виду Феклушу (кажется, ее настоящее имя Сауза?) и поспешно объяснил: золотую цепь надо снимать. На время, конечно же. Стенька выдвинул два аргумента. Во-первых, присутствие столь редкого и знаменитого греческого артефакта будет немедленно выявлено всеми вражескими наблюдателями. Моя цепь, как пояснил любезный Степан-Траян, представляет собой мощнейший источник очищающей силы, которая выжигает вообще любое колдовство (пусть не на километры в округе, как императорские Стати, а всего-то в радиусе нескольких шагов - но этого тоже немало). Учитывая, что наша землянка оборудована всего в десяти верстах от оперативного квадрата "Трещатов холм", существует приблизительно 95-процентная вероятность того, что Куруяд заметит подозрительно светлое пятнышко на своей ментальной карте местности И насторожится...

Во-вторых, физическое

присутствие золотой цепи в землянке с колбами и блюдцами создает мощнейшие помехи для ментальной связи и наблюдения за физическим состоянием наших агентов. Мониторинг по цвету крови - очень сложный метод, предполагающий одновременное протекание хитрых магических процессов. Артефакт перехожего калики глушит все эти тончайшие флюиды практически мгновенно.

Так мне пришлось снять цепь - впервые с начала игры. Некоторое время я раздумывал, кому бы отдать ее на сохранение - ведь это самая большая драгоценность в невеликой пока сокровищнице князя Геурона. Цепь не раз предупреждала об опасности, она была со мной в самые тяжелые мгновения испытаний и душевных кризисов. Кроме всего прочего, эти золотые звенья элементарный символ моей легитимности. Неопровержимое и веское доказательство того, что именно я - Алексиос Геурон, племянник последнего базилевса. Пожалуй, еще вчера я бы, не раздумывая, доверил реликвию десятнику Неро... Но сегодня я выбрал... девушку Руту.

Милая барышня чуть не умерла от счастья. Кажется, поначалу рыженькая княжна просто остолбенела, временно утратив дар речи Выждав момент, я без свидетелей передал ей костяную, хитрой нережской работы шкатулку, замкнутую на три ключа, и попросил беречь. Рута вспыхнула, мгновенно уронила на резную крышечку пару светлых счастливых слезинок и пролепетала в шутку: "Что это, премиленький князь? Мой ли здесь свадебный подарок?" "Именно так, любезная княжна", - пошутил и я в ответ.

Пожалуй, забавная барышня в доспехе - идеальный хранитель реликвии Из всех потенциальных оперантов, умеющих эффективно сражаться с дивами и железными воронами, только Руту не допустили к участию в операции. На этом категорически настоял Каширин, и даже после его таинственного бегства я не склонен нарушать железный завет наследника Зверки, озвученный неоднократно, твердо и с особенным мерцанием в желтых глазах. Итак, княжна Рутения Властовская будет находиться довольно далеко от места действия - в комфортабельном Бисеровском бункере у Холмистой Плешины. Вот пусть сидит там, кушает яблочки и хранит мою шкатулку. Чудесно замыслено: во-первых, девушка вызовет меньше подозрений. В случае, если вдруг нападут враги, ей будет легче исчезнуть - мало кто догадается, что премудрый князь Геурон доверил свою цепь глупенькой рыжеволосой резвушке. Во-вторых, Рута действительно не слишком умна - и потому уж точно не злоупотребит моим доверием, не додумается вскрыть шкатулку. Наконец, в-третьих. Рута - не просто изящная юная леди, но - довольно искусный воин. Кажется, она блестяще владеет кинжалами, метко разит из арбалета, быстро бегает, ловко прыгает и сражается в ближнем бою, прекрасно управляется с лошадью...

Конечно, я изрядно посомневался, прежде чем расстаться со златой цепью. Все-таки она - могущественный оберег, индивидуальное средство защиты от вражеской ворожбы, а кроме того - чуткий индикатор агрессии извне... Когда цепь на груди, мне как-то... теплее, что ли. Однако, с другой стороны, последнее время она уж очень отяжелела, будто налилась дополнительным весом! Даже странно: теперь нужно много усилий, чтобы не сутулиться под грузом драгоценных звеньев. Когда я снял ее - ах какая волшебная легкость... Будто прояснилась голова! И хочется скорее за дело, чтобы началась наконец наша операция по захвату Куруяда. Мое детище, мой первый тактический эксперимент... Как-то все сложится?

Скоро, скоро начнется! Уже вечереет! Я бежал по тропинке к землянке, наспех вырытой в склоне лесного овражка - верстах в десяти на юго-запад от оперативного квадрата... Всего-то в десяти верстах отсюда тяжко висят, вцепившись в ветки на верхушках сосен, неподвижные злобные дивы... Такие же мерзкие твари дремлют под гипнозом в огромных пнях, дожидаясь своего часа, чтобы пробудиться, как мина замедленного действия... Томятся в запечатанных ящиках волшебные осы и цикады. Холодно-льдистое, в мелких росинках конденсата, таится в траве волшебное Горносталево кольцо. Зреет, втуне вызревает большая Куруядова диверсия... Но - ничего. Мы тоже подготовились к празднику Купалы И наши полозы уже зарылись в землю и терпят, выжидают сигнала. И птицебой с акустиком затаились в своих гнездах. И ярые рубцы-берсерки, наевшись мухоморной каши, дергаются

как псы на цепях и воют, просятся в бой... И великий связист, специалист по тенетам по имени Язвень, глухо бредит, завернувшись в одеяла, - настраивается на волны других оперантов, прислушивается к голосам, позванивающим в голове...

– О! Бубёнть! Амператор Леха ихней персоной!

Бисер. Это Бисер. Радостный и казуально пьяный, с красными глазами, выскочил из малинова куста на тропинку - наперерез! Растопырил руки:

– Дай любовно заломать т-тебя в объятиях, разлюбезное дитя! Дай облобызать твою лысую плешь!
– загудел безумный Мстиславушка. И тут же сообщил гордо: - А я уже-е... Уже успел! Набубенился, т-то есть - в аут налимонился. И пречудно себя ощущаю!

Как некстати. Надо спешить к пробиркам и блюдечкам, а тут... Улыбаясь, я попытался с ходу обогнуть Бисера - не мешай, приятель. Ведь ты отказался лично принимать участие в операции... Буркнул, что, мол, уже сделал свое дело - Метанку волшебным волосом обмотал, превратил в приманку для Куруяда... "Больше", дескать, "перцем о палец не ударю" (я прошу прощения, это цитата). Надо же, как он нынче развеселился, а еще недавно сидел наш Мстиславушка мрачнее снежной тучи...

– Пыри-чудно ас-чус-чаю!
– настойчиво запыхтел Бисер, пытаясь обнять меня ладонями за уши.
– Дай причмокну в лобешник.

– Извини, Слава, я спешу, - пробормотал я, пытаясь обогнуть Бисера, как напрочь распахнутый комод.
– Надо начинать операцию...

– Какая?! Какая еще упыряция?!
– недовольно взревел Бисер, с неожиданной ловкостью изгибаясь и ухватывая сзади за оружный ремень. Детям в-вашу оперяцию-триперяцию, советским детям под хвост! Все ж отменилось!

– Ничего не отменялось. С чего ты взял. Отпусти ремень, сделай одолжение.

– Я т-тебе говорю, отменилось! Чик-чирик, похерилась ваша секретная упыряция.
– Он сделал неприличный жест пальцами, ушами и носом.
– А иначе п-почему я напузы-рился, как ты думаешь? А нап-пузырился я на р-радостях, во-от.

– Отпусти, Мстислав. Задерживаешь...

– Шоу мает пис оф! [Шоу не должно продолжаться!
– Перевод с англ. С.Тешилова] - заревел, настаивая, пьяный Бисер и принялся дергать за ремень.
– Слышь, амператор, слышь меня?! Данька в-ведь убег?! Убег. А на ф-фига ж нам теперь операция, если Данька убег?! Мы чичаз Метанку хоп, и что? И хто на ней женицца будет, если Данька убег?

Я повернулся резко. Бисер даже пояс выпустил из пальцев - от неожиданности.

– Данька вернется, - четко сказал я.
– Я тебе обещаю.

– Ни-ни, так не ч-честно!
– вдруг захныкал Бисер.
– Убежал так убежал! Все, тема зак-крыта! Я уже за это выпил! Я уже похерился, а операция нахерачи... В смысле, наоборот: операция похерилась, а я... Н-ну, в общем, ты понял. И нич-чего, дружище, переделать уже нельзя. Низя-а...

– Поверь мне, Слава. План операции остается без изменений.
– Я слегка похлопал рыдающего Бисера по предплечью.
– Мы ловим Куруяда на живца. Компрометируем его в глазах народа как похитителя. Это главное.

– Ни-низя-а!.. Так не ч-честно...

– Слушай дальше. Мы выручаем Метанку и ждем возвращения Данилы. А Данила вернется. Поверь мне, Бисер. Он не выдержит, ведь эта операция наше детище... Каширин не выдержит. Он перебесится и вернется к рассвету. Не позже.

Бисер обиженно вытаращил глаза, распахнул было рот.

– А?..

– Извини, мне должно спешить, - сухо перебил я и оставил пьяного приятеля остекленевать на тропинке в одиночестве.

* * *

Ну вот. Склонившись под низкую притолоку, вошел в землянку. Ух, жарко и светло как днем!
– добрая сотня лучинок пылает, потрескивая, в длинных кованых штативах. Ага, меня уж поджидают. У дверей - охрана (пара верных катафрактов и два "боевых жаба" из бисеровского окружения - жуткие, в цепях и бирюльках, с пятнами идиотского камуфляжа на физиономиях). Справа, в углу, в мягкой кудели из дюжины шерстяных одеял грезит бледный спящий Язвень - наш связист. Рядом, поджав ножки и дергая бровью во сне, молодой и перспективный ученик по имени Мяу (отважный финский подросток попросился на роль младшего тенетника и вскоре заслужил допуск). У противоположной стены, на лавке, как запасные хоккеисты (с такими же безумными глазами и тоже в мокрых рубахах) - отработавшие операнты-предварилыцики. Славкин дружинник по имени Гай - добродушный мужик лет пятидесяти, рядом с ним - скуластый бородач Усмех, волжский ярыга. И тот, и другой - звероловы. Час назад вернулись из зоны "альфа", разместив тайники и ловушки. Из соседнего угла ага, знакомый пылающий взгляд!
– десятник Неро вскочил, кланяется: