Древний человек и божество, Том 1
Шрифт:
Уместно упомянуть, что умирающими и возрождающимися были не только Солнце или Луна, - проявления Великой матери как владычицы их жизни (существования) и смерти ещё в неолите (как и земная растительность), но и планета Венера, соотносящаяся с богиней Не-ба. Таким образом, первым (хронологически) умирающим и возрождающимся божеством являлась женская ипостась Единого бога.
По-видимому, помимо входа в потусторонний мир через "гору заката" на западе, у некоторых, живших у моря этносов, существовало представление о входе в преисподнюю и где-то в глубинах моря или за морем на западе (ибо Солнце постепенно опускалось в море (уходило за линию горизонта)). Так, в литовской песне говорится: "Дочь солнца [вошла и] идёт в море, и видна лишь (её) макушка" (Л. Шредер. 1923). Представляется, что подобные воззрения вполне моли инициировать возникновение таких погребальных обрядов, как захоронение в
В армянской мифологии (существует мнение, что армяне - автохтоны Каппадокии, т.е. исконные анатолийцы (изначально прахатто-хур. этнос)) сохранился миф о брате и сестре: божествах Солнца "Арэв (Арэгак)" и Луны - "Лусин" (подмечено, что чаще всего в мифах Арэв - сестра, а Лусин - брат). И в этом мифе повествуется о том, что в конце дня, вечером, усталая Арэв возвращается во дворец (на краю света) к своей матери (заход Солнца по-армянски - "майрамут", что значит "вход к матери"; заметим, что в термине "майра-мут" др.-егип. "мут" означает "мать" (т.е, этот термин вполне может быть анатолийским)), которая (любящая и заботливая) купает утомлённую Арэв, укладывает (девочку) в постель и кормит грудью. Утром, отдохнувшая Арэв снова пускается в долгий путь по небосводу.
Как подметил Ариэль Голан (57.), в глубокой древности "женский образ Солнца - это именно девушка, а не женщина. Она всегда представлена в образе невесты [жены] или доче-ри". Учёный реконструировал один архаичный (видимо, раннеземледельческий, судя по ин-триге) солярный миф (который вполне может послужить продолжением предыдущего). Приведём его краткое содержание (с небольшой коррекцией). Итак, строгий бог-отец гонится за своей в чём-то провинившейся дочерью, богиней Солнца, ловит её на небосводе и в наказание отправляет (упрятывает) в подземный мир. И тогда землю охватывает лютый холод, страшно становиться людям и они, непрестанно стеная, возносят молитвы и жертвы, прося пощадить их. И Великий бог-отец сжалился над несчастным человечеством, погибающим без солнечного тепла, и решил на время, всего лишь на день, отпускать свою дочь из преисподней (параллель к мифу о похищении Персефоны Аидом). По иной версии, безжалостный Великий отец навсегда заточил свою дочь - деву-солнце в подземном мире и обрёк её тем самым на вечную печаль. Но полюбивший девушку прекрасный юноша-герой, приняв образ стремительного золоторогого оленя, сумел отыскать и на рассвете похитить её. (при этом, как представляется согласно сакральной символике, образ юноши-оленя приняла сама мать девушки-солнца, раннеземледельческая богиня Неба (так, в Ригведе "высокая" Адити названа "матерью Солнца", а у египтян Хатхор каждое утро порождает Солнце), посчитавшая наказание чрезмерным и нарушающим установленный ею ход миропорядка). Бог-отец (в виде огненного змея) долго и упорно (меча стрелы-молнии) преследовал чудесного солнечного оленя, мчавшегося по небосводу с девой на спине, но безуспешно.
Культ солнца, как высшего божества, хорошо сохранился и у других (патриархальных) кавказских потомков хатти. Так, одно из выражений молитвы "ашуйского" текста XIX в. до н.э. (ашуйский язык - один из диалектов хатто-хурритского праязыка, а ашуйцы - предки абхазов, абазин и убыхов), которое переведено и поэтически интерпретировано Г.Ф. Турчаниновым в значении: "рассвета молнии ловить" - т.е. "молиться" на заре (при восходе солнца ловить его первые лучи и молится им). Поклонение ашуйцев солнцу подтверждается, в частности, и трупоположением погребённых в южной камере майкопского кургана (на правом боку, головой на юг, лицом на восток, с воздетыми к восходящему солнцу руками). Характерно, что инвентарь погребений майкопского кургана (особено скульптурные изображения животных) обнаруживает значительное сходство с погребальным инвентарём захоронений хаттских вождей XXIV-XXII вв. до н.э. (или ранее) из Алишара и Аладжи (К. Биттель, Э. Акургал). Подмечено (Николаева, Сафронов. 1974), что майкопские памятники, в целом, вообще обладают "древневосточным обликом".
Хорошо известно, что хотя Солнце и соотносилось с подземным миром (и шум. Уту, и егип. Ра, и угаритская Шапаш (текст KTU 1.6) после заката постоянно пребывали в преис-подней, где, в частности, Уту (Шамаш) функционировал как судья; а в индоарийском небе Солнце часто принимало вид борова/вепря), тем не менее, в виде какого-либо проявления (эпифании) бога-отца, в отличие от амбивалентной Луны (которая соотносилась и с Великой матерью (священное животное Наннара - баран), и с богом-отцом (священное животное Наннара - телец)), Солнце никогда
Разумеется, и женское проявление Единого бога (Великая богиня), подобно богу-отцу, тоже перманентно пребывало на небесах, на земле (воспроизведение флоры и фауны, воды морей) и в преисподней (порождение инотел). Так, в орфическом гимне "К Ночи" о Великой богине Никте, матери всего сущего, говорится: "Ночь... ты по природе, богиня, двусуща - то под землёй пребываешь, то снова восходишь на небо" (типичные атрибуты Ночи - сова и маки (иногда в виде венка)). Заметим, что и дом богини Неба Анат какое-то время находился в недрах земли.
Несомненно, что солнце, заря и радуга представлялись источниками огня небесного (как и молнии, и метеориты). И, по-видимому, в той же мере, что и связь огня "Геенны огненной" исключительно с культом бога-отца, небесный огонь Солнца и Зари изначально соотносился с образом Великой богини (характерно, что ни один из богов Солнца не отождествлён с каким-либо богом огня (исключение архаичный Митра, - сложное, многогранное божество, в образе которого наслоились чаяния и представления различных эпох)). Так, название месопотамского города "Эшнунна" (возник не позднее начала III тыс. до н.э.), представленное как "Эш-н-(а)нна", буквально означает "Огонь высокой звезды (либо небесной матери)".
Обратимся к радуге. Известно, что это природное явление возникает при освещении Солнцем множества водяных капель (дождя или тумана). В частности, у древних греков существовала богиня радуги - крылатая Ирида/Эрида (третьеразрядная по значимости богиня, служка), дочь океаниды, которая по более древней версии - дочь Великой богини Никты, матери Луны. Характерно, что и в мифологии майя богиня Ишчель ("Ixchel") почиталась не только в качестве божества Луны, но и как богиня радуги (её имя и означает "радуга"). И это говорит о видении раннеземледельческой Великой матери в качестве важнейшего источника небесного огня (её эпифании - радуга, луна и дева-солнце).
Соотносилось радуга (как и Луна) и с культом бога-отца ("мужской" ипостасью Единого бога), особенно со времён эпохи постнеолита. Так, по-баскски "радуга" - "ortzadar", а этот термин состоит из слов "ortzi" - "небесный свод", и "adar" - "рог"; у китайцев же радуга нередко рассматривалась как знак единения начал "инь" и "янь" (признаки Двуединого божества). В мифологии инков радуга сакрально связывалась с богом Солнцем, который у инков носил наименование "Инти" (у кечуа и аймара "inti" - "солнце") и считался богом-прародителем жизни (очевидно, что имя "Ин-ти" евразийское, поскольку значит, как легко видеть, "Владыка жизни"). Известно, что и китайский иероглиф, обозначающий радугу, содержит корень "змея" (в Древнем Китае радуга часто представлялась в виде двухголовой змеи.). В представлении греков (Илиада, ХI): "Сизые змеи... воздымалися кверху... По три [символика небосвода]... подобные радугам, кои Кронион Зевс утверждает на облаке, в дивное знаменье смертным". На щите Агамемнона радуга была изображена в виде трёх голубых змей. У славян также радугу также часто называют "змей". В древнеиндийской мифологии то же представление: радуга - лук бога грома и молнии Индры. Примечательно (Р. Генон), что в Дагомее "небесный змей уподобля-ется радуге и в то же время рассматривается как хозяин драгоценных камней и сокровищ" (этот "хозяин" - владыка земли и её недр). Таким образом, для "мужского" небесного огня (радуга, молния, луна, солнце) также усматривался единый источник (кумулятивно - Единый бог).
Существует немало свидетельств сопоставления такого небесного (атмосферного) явле-ния как заря Зари с огнём небес. Так, в ведийском гимне богине Зари она (Ушас) характери-зуется как "ярко пылающая". В одном орфическом гимне говорится, что "ярко горящая Эос" своими лучи освещает утреннее небо. Практически также описана и японская богиня Аматэрасу: она - "Великое божество, озаряющее небеса".
Так, общесемитская богиня-мать, богиня Неба Астарта (Асират, Ашторет, Ашера) и сама - утренняя заря, и "дочь" утренней зари. И если анатолийское наименование "Вуру-сема" представить в виде прахат.-хур.-сем. выражения (поскольку хассунская культура датирована примерно 7130-59805950-4950, а "самарра" - 5400-5000 гг. до н.э. (время наиболее интенсивного смешивания прахатто-хурритов, прадравидов и протоаккадцев)) "(В/Б)а-уру-шем(а)", где слово "uru" может означать "(красное) свечение" Зари, то тогда имя этой Великой богини интерпретируется так: "В имени - красное свечение неба (Заря)" (или "(В) Красное свечение (т.е. Заря) - имя)"). И тогда явление "Заря" - одна из эпифаний матриархальной богини Неба (вероятно, имя "Вурусема" возникло у анатолийцев до персонификации образа Зари).