Древняя история Среднего Поволжья
Шрифт:
Сейминский могильник, очевидно, был оставлен чирковско-сейминским населением, культура которого формировалась на базе поздневолосовской и при определенном воздействии балановской. Выше было отмечено, что воздействие последней в основном явилось результатом развития экзогамных браков между поздневолосовскими и ранними чирковско-сейминскими племенами, с одной стороны, и балановскими — с другой. Эти отношения объясняют и практическое неупотребление балановской посуды в качестве погребальной на Сейминском могильнике, и отсутствие здесь выраженных погребений, совершенных по балановскому ритуалу. Ведь Сейминский могильник был кладбищем лишь чирковско-сейминских родов, а все посторонние члены, в первую очередь балановские женщины, очевидно, хоронились на своем кладбище. Вероятно, таким «своим кладбищем» для них был Чуркинский могильник, расположенный вблизи Сейминского [551] .
551
А.А. Спицын. Раскопки близ г. Балахны. ЗОРСА, т. V, вып. 1. СПб, стр. 99-101.
Принадлежность Сейминского могильника к чирковско-сейминской культуре подтверждается и тем, что около могильника было расположено несколько довольно крупных поселков с чирковско-сейминской керамикой (рис. 43). В их числе следует отметить
552
А.Х. Халиков. См. примеч. 498, стр. 130.
Определенное подтверждение этому дает материал стоянки «Исток Мельничный». Основная керамика стоянки — чирковско-сейминская, в орнаментации которой уже появляются поздние элементы, в частности узор в виде «змейки». Здесь же есть несколько фрагментов балановской керамики ош-пандинского типа. Вся эта посуда близка, с одной стороны, керамике Сейминского могильника, а с другой — керамике Юринского поселения [553] , что позволяет ее в целом датировать третьей четвертью II тысячелетия до н. э. Но в этой же коллекции имеется много ранней поздняковской керамики без «текстильных» отпечатков. В то же время на поселениях с «текстильной» керамикой в этом районе не встречено ни одного фрагмента чирковско-сейминской керамики, тогда как балановская керамика ош-пандинского типа известна (см., например, стоянки Малый Бор и Садовый Бор). Исходя из этого следует полагать, что поздняковские племена в конце третьей четверти II тысячелетия до н. э. полностью вытесняют из бассейна нижней Оки чирковско-сейминское население.
553
Там же, стр. 107–109.
Чирковско-сейминская культура в своем развитии прошла длительный путь, что прекрасно фиксируется такими этапными памятниками, как Васильсурское и Юринское поселения (последующий за Сейминским могильником этап) и Чирковская стоянка. Будучи в основе культурой местного населения с волосовскими традициями, чирковско-сейминская культура вместе с приказанной, поздняковской, турбинской на ее борском этапе входила в группу родственных культур, одну (ведущую) часть которой составляли три первые культуры — приказанская, поздняковская и чирковско-сейминская, выросшие на базе волосовской при балановском, срубном и прочем воздействии, а на другом полюсе находилась турбинская культура. Но объединять все эти культуры в единую сейминско-турбинскую культуру, как это предлагает О.Н. Бадер [554] , у нас нет оснований.
554
Там же, стр. 136–138.
Определение керамики Сейминского могильника и выделение чирковско-сейминской культуры приближает разрешение еще одной из многочисленных археологических загадок — вопроса культурной принадлежности так называемого Галичского клада.
Предметы последнего, найденные в трех комплексах в 1835–1836 гг. [555] , вызвали живой интерес со стороны археологов, но вместе с тем культурная принадлежность этого памятника получила весьма противоречивую интерпретацию.
А.М. Тальгрен, детально исследовавший место находки кладов, в ряде своих работ [556] , опираясь не только на анализ металлических изделий, но и на изучение сопутствующих предметов и в особенности керамики, пришел к убеждению о фатьяновской принадлежности Галичских кладов. В основу этого предположения им была взята та часть галичской керамики, которая хотя и была изготовлена из глины с примесью органических остатков, но имела фатьяновские формы. К мнению о фатьяновской принадлежности этого памятника присоединились Г. Чайлд [557] и П.Н. Третьяков [558] . А.М. Тальгрен, а вслед за ним и П.Н. Третьяков считали, что Галичские клады предшествовали Сейминскому могильнику, и датировали первые 1400–1300 гг. до н. э. [559]
555
А.А. Спицын. Галичский клад. ЗОРСА, т. V, вып. 1, 1903.
556
A.M. Tallgren. Die Kupier und Bronzezeit in Nord und Ostrussland. SMYA Helsinki, 1911, s. 25–45; A.M. Tallgren. См. примеч. 520, стр. 136.
557
Г. Чайлд. У истоков европейской цивилизации. М., 1928, стр. 226.
558
П.Н. Третьяков. К истории племен Верхнего Поволжья в I тысячелетии н. э. МИА, № 5, 1941, стр. 15.
559
A.M. Tallgren. См. примеч. 520, стр. 142; П.Н. Третьяков. К истории доклассового общества Верхнего Поволжья. ИГАИМК, вып. 106. М.-Л., 1934, стр. 134.
Наличие в составе кладов ряда предметов абашевского типа (серебряные полушаровидные бляшки, желобчатые браслеты, очковидная подвеска, ланцетовидные ножи) позволило некоторым исследователям отвести Галичские клады к абашевской культуре. Впервые это предположение в достаточно осторожной форме было высказано в 1928 г. Н.Н. Бортвиным [560] , но последующие авторы облекли его в категорическую форму. Абашевская принадлежность Галичских кладов отмечена в первом томе 12-томной Истории СССР [561] . Более правильно и осторожно к этому подходил первоначально П.Н. Третьяков, считавший, что Галичские клады относятся к абашевскому кругу лишь по времени, а не культуре [562] .
560
N.N. Bortvin. The Verhni-Kizil Find. ESA, IV. Helsinki, 1926.
561
Е.И.
562
П.Н. Третьяков. См. примеч. 559, стр. 133.
В.А. Городцов, проводивший в 1924 г. широкие раскопки Туровской стоянки, на территории которой были обнаружены клады, попытался выделить особую галичскую культуру. Он характеризовал эту культуру тремя, заведомо разновременными, группами керамики — гребенчато-ямочной, «фатьяноидной» и «текстильной» [563] . К необходимости выделения этой культуры присоединилась и М.Е. Фосс, которая также, включая в ее состав различные керамические группы, считала возможным датировать клады XIII в. до н. э. Наконец, О.Н. Бадером было выдвинуто предположение о принадлежности Галичских кладов к так называемой сейминско-турбинской культуре [564] . Все эти предположения остаются до сих пор спорными.
563
В.А. Городцов. Галичский клад и стоянка. «Тр. РАНИОН» (секция, археологии), т. III, М., 1928.
564
О.Н. Бадер. См. примеч. 494, стр. 6.
Неосновательность увязки кладов с фатьяновской культурой была уже показана О.Н. Бадером [565] . Действительно, ни клады, ни само Туровское поселение не содержат никаких вещей, кроме широко распространенного типа вислообушного топора, которые позволили бы аргументировать фатьяновскую принадлежность этих памятников.
Отнесение к абашевской культуре Галичских кладов на основании наличия в них некоторых металлических изделий, встреченных в абашевских памятниках, также не оправдано. Ведь все эти вещи — браслеты, полушаровидные бляшки, пронизи, очковидная подвеска и т. п. — известны далеко за пределами распространения абашевской культуры. Так, все типы галичских браслетов найдены в памятниках срубной и андроновской культур [566] , полушаровидные бляшки обычны в карасукских древностях Южной Сибири [567] . В то же время многие вещи кладов и не только оружие и орудия труда, но и украшения, особенно крупные бляхи, накладки, антропоморфные и зооморфные подвески и т. п., совершенно нехарактерны для абашевских древностей. Ни в составе кладов, ни на Туровском поселении нет ни одного фрагмента керамики, который был бы похож на фрагмент абашевского сосуда. Кстати, в левобережной части Волги, выше устья р. Ветлуги, неизвестно ни одного абашевского памятника, и, по-видимому, абашевцы в этом районе не переходили Волгу. Следовательно, абашевская принадлежность Галичских кладов более чем сомнительна.
565
Там же.
566
О.А. Кривцова-Гракова. Степное Поволжье и Причерноморье в эпоху поздней бронзы. МИА, № 46, 1956, стр. 64–56.
567
С.В. Киселев. Древняя история Южной Сибири. МИА, № 9, 1949, стр. 78.
Вещевые комплексы Галичских кладов весьма своеобразны [568] , на первый взгляд имеют мало аналогий в памятниках эпохи бронзы лесной и лесостепной полосы Восточной Европы. Лишь некоторые детали, как, например, рукоятки ножей с изображением змей [569] проявляют сходство с предметами из Сейминского могильника да ряд вещей свидетельствует об их изготовлении в эпоху расцвета абашевской металлургии [570] . Но если мы возьмем сопровождавшие клады и обнаруженные при раскопках стоянки керамику и кремневый инвентарь [571] , то к одной из групп этих находок найдем достаточно убедительные аналогии.
568
А.А. Спицын. См. примеч. 555, табл. XXIX–XXXI.
569
Там же, табл. XXX, 1, 10.
570
П.Н. Третьяков. См. примеч. 559, стр. 139.
571
A.M. Tallgren. См. примеч. 556; В.А. Городцов. См. примеч. 563.
При раскопках Туровской стоянки (в 1909 г. А.М. Тальгреном и в 1924 г. В.А. Городцовым) были собраны большие керамические коллекции, хранящиеся в Национальном музее Финляндии (№ 5380) и в Государственном историческом музее в Москве. Изучение этих коллекций дает возможность разделить их на четкие две группы. Первая из них, наиболее многочисленная (более 90 % из раскопок В.А. Городцова и 2/3 коллекции из раскопок А.М. Тальгрена), состоит из фрагментов крупных круглодонных сосудов, изготовленных из глины с примесью кварцевого песка и по поверхности несущих сплошную орнаментацию из оттисков среднезубчатого или гладкого штампа и ямчатых углублений. Это так называемая керамика галичского типа, встреченная, кроме Галичской стоянки, еще на ряде памятников этого района, например, на стоянке «Умиление» [572] . По всем своим особенностям эта керамика близка к неолитической ямочно-гребенчатой и, вероятно, ее следует датировать временем не позднее III тысячелетия до н. э. [573] Следовательно, первая группа керамики, будучи более древней, чем Галичские клады, не может быть увязана с последними.
572
М.Е. Фосс. Результаты Галичской экспедиции 1946 г. КСИИМК, вып. XX, 1948, стр. 64, 65.
573
Н.Н. Гурина. Памятники эпохи бронзы и раннего железа в Костромском Поволжье. МИА, № 110, 1963, стр. 199.