Дроу в 1941 г. Я выпотрошу ваши тела во имя Темной госпожи
Шрифт:
Одну из девах, прятавшейся за спинами бандитов, тут же переломило пополам. Плохо стало, выворачивать начало.
— Проверить оружие и спать, — повторил еще раз Гнат. — Че встали?
Узловая станция Лосиноостровская, в 12 км от Москвы.
Когда те двое подошли к нему на захолустной станции, Риивал вздохнул с облегчением. Ритуал Вызова был все еще слаб, оттого и требовал частых жертв. А где их в поезде взять? Не будешь же своих, да еще раненных, резать на алтаре? Недостойно это и может не понравиться Темной госпоже,
Еще больше он обрадовался, услышав про их логово. А как не радоваться? Его ждет целый дом, полный висельников и убийц. Достойная может получиться гекатомба. Еще больше обрадуется Богиня, получив в свое услужение сильных слуг. Теперь осталось лишь все приготовить…
— Какое место…
Риивал глубоко вдохнул запахи погреба и широко улыбнулся. Вокруг хорошо пахло, запахи будили приятные воспоминания.
— Хор-р-рошее.
Было сыро. Остро пахло плесенью, грибами и… кровью.
— Очень хор-р-рошее… Сыро, темно, как дома…
Глаза уже привыкли, и темнота отступила, позволяя в погребе оглядеться. Места тут хватало, под землей оказалась целая комната примерно три на четыре метра. Имелась кое-какая мебель: топчан, крепкий с виду стул со спинкой и ржавое ведро, из которого несло дерьмом.
— А это что такое?
У дальней стены что-то лежало. Может мусор, а может мешки с добром. Надо подойти, проверить.
— Хм…
В луже запекшейся крови лежало мужское тело. Гимнастерка и исподнее под ней было разорвано, открывая вид на огромную багровую, почти черную, звезду. Края фигуры неровные, торчат ошметки кожи и мышц. Сразу видно, специально тупым ножом резали, чтобы больнее было.
В самом углу обнаружились и орудия — здоровенный мясницкий топор с остатками кожи и волос на лезвии, пара ржавых кривых свинорезов.
— М-м-м… Очень хор-р-рошо, — Риивал весь подобрался, как зверь перед броском за добычей. Стали раздуваться ноздри, вдыхая окружающие запахи. Клацнули зубы, язык мазнул по зубам. — Хор-р-рошая добыча, знатная… Тёмная госпожа будет довольна.
По всему выходило, что здесь жил настоящий зверь. Отъявленный, ненавидящий, яростный враг, которому убивать себе подобных в удовольствие и радость. Встречались такие существа на его пути и среди людей, и среди эльфов. Последние особенно в этом отличались. Знали, твари, толк в истязании живых существ, выводя пытки в особый вид искусства и почитая их высшей формой наслаждения. А еще пеняли на дроу, называя тёмный народ проклятым племенем.
— Настоящая добыча… — продолжал он улыбаться.
Его ждал зверь, почётная добыча для настоящего охотника.
— Да начнется охота, — с предвкушением прошептал дроу, плотно прижимаясь к земляной стене. Прежде, чем все начать, нужно приготовиться, понять, что его ждет наверху. Ведь, зверь не один, с ним много его шакалов. — Да…
Теперь Риивалу не нужны глаза, чтобы знать. Он прекрасно обходился и другими органами чувств. Слышал, как скрипят доски под ногами людей на верху, как подошвы сапог и ботинок стучат по полу. Вездесущие пауки, слуги Тёмной госпожи, видели за него, проникая в мельчайшие отверстия, щели и дыры.
— Я иду за тобой…
Зверь
— Иду…
Резко дернул руками, и пеньковый жгут, туго стягивающий запястья, спал под ноги. Легко проделать, если знаешь как. Без опыта же, просто покалечишься.
Один из свинорезов, кривой и ржавый, сам собой лег в руку. Особая прелесть, потрошить зверя его же оружием. Пусть вся боль его жертв вернется обратно. Уж Риивал-то постарается, чтобы все случилось именно так.
— Будет много боли, очень много, — шептал он, и его свистящий шепот сейчас напоминал змеиное шипение. — Очень много боли.
С подвернувшегося под ноги ящика добрался до люка. В открывшуюся щель ткнул лезвием свинореза, поддевая задвинутую щеколду. Вот и выбрался.
— … Я ниспадаю ниц перед тобой, Темная госпожа, — шевеля одними губами, дроу начал читать священную песнь-восхваление. Ритуал жертвоприношения начинался именно с этих слов, посвященных Благословенной Ллос. Многие поколения жриц-хранительниц повторяли их раз за разом, опуская ритуальный нож на горло жертвы. — Я касаюсь твоего белоснежного покрывала…
Первой жертвой стал припозднившийся гуляка в телогрейке, зубами пытавшийся вытащить пробку из бутыли с самогоном. Один резкий удар, и он рухнул там, где и стоял — у стола. Голова покатилась под стол, а кровь из перерубленной шеи рванула фонтаном на потолок и стены.
Через мгновение рядом с первым лег и второй бандит, только что возникший в дверях. Видимо, в отхожее место перед сном выходил. Крупный, распространявший вокруг себя вонь застарелого пота и ядреной махорки, он только повернулся от двери, как в его грудь воткнулся здоровенный тесак. С чавканьем и хрустом свинорез рванул сверху вниз, с легкостью ломая ребра и вскрывая грудную клетку, как нож консервную банку. На пол полилась жидкое месиво из склизких кишок, а следом свалилось и бездыханное тело.
— … Я восхищаюсь твоей красотой, — священные слова стремительно разносились по комнатам, наполняя их страхом. У тех, кто еще не спал, вдруг без видимой причины начинало тревожно биться сердце. Матерые бандиты, у которых за душой было не по одному десятку трупов, хватались за сердце и скрипели зубами. Не понимали, почему их спины покрывал холодный пот.
За дощатой перегородкой были ещё люди. Дроу слышал их тяжёлое дыхание, храп, чувствовал смрад, исходящий от них. И не важно, сколько их там было, сейчас все уйдут за Край и пойдут в услужение Тёмной госпоже.
— … Прими мое тело, мой дух, мою жизнь…
Тело наполняла привычная лёгкость, шаг скользил по полу. Он уже не дроу, он орудие Тёмной богини, её воплощение, её бесплотная тень.
— … Наполни своей силой, благодатью…
Люди за порогом валялись вповалку на грязных, слежавшихся матрасах, брошенных прямо на пол. Одни валетом, другие в обнимку со стеклянной четвертью. Резать таких, что тараканов давить.
— … Открой глаза на то, что сокрыто и неведомо мне… Позволь видеть твоими глазами, слышать твоими ушами… Знать то, что ведомо только тебе…