Другая женщина
Шрифт:
– Я готовлю их к родам, доктор Форрест. Помогаю им осознать значение материнства.
– И как же вы это делаете? Кстати, зовите меня просто мистер Форрест. Я не доктор, а консультант, акушер.
– Он знал, что говорить об этом глупо, но ничего не мог поделать с собой.
– Вы сказали что готовите женщин к материнству, но каким образом?
– Я использую учение йоги, разные его методы: релаксацию, самосозерцание, терпимость к боли. Я помогаю им научиться преодолевать страх, принимать роды как высшее блаженство. Мне кажется, что
– Знаете, что я вам скажу, миссис Смит? Миссис Миллз согласно вашему совету как могла терпела боль, и роды превратились для нее в кошмар, а не в высшее блаженство.
– Поэтому ее второй ребенок умер?
От неожиданности Джеймс вздрогнул. Он встретился с ней взглядом, стараясь казаться спокойным.
– К сожалению, нам не удалось спасти его, - сказал он.
– Мы сделали все возможное.
– Неужели? У меня есть причины сомневаться в этом. Лично я считаю, что вы допустили халатность.
– Это очень серьезное обвинение, миссис Смит. Не советую вам повторять его где-нибудь еще. Какие бы доводы вы ни приводили, ни один доктор не поверит вам.
– Возможно, доктора и не поверят, но ходят слухи, что вы не очень компетентны.
– В самом деле?
– Джеймс тяжело вздохнул. «Будь тверже, Джеймс, - приказал он себе, - не позволяй ей запугивать себя».
– Миссис Смит, вам лучше уйти. Ваши обвинения очень серьезны, а я сейчас не готов обсуждать их с вами. В скором времени состоится заседание комиссии, которая установит мою компетентность и обсудит мои действия при родах, а пока мне нечего вам сказать.
Он поднялся в надежде, что она сделает то же самое, но она упорно продолжала сидеть.
– Я, конечно, уйду, мистер Форрест, но так этого не оставлю. Я доведу случай с Розмари до сведения общественности и подам на вас в суд.
– Буду с нетерпением ждать. Всего хорошего, миссис Смит.
Он подошел к двери и открыл ее, ожидая, когда миссис Смит уйдет. Она медленно поднялась и, не говоря ни слова, вышла. Джеймс смотрел, как она, позванивая браслетами, не спеша шла по коридору, затем вернулся в кабинет и сел за стол. Ему захотелось выпить.
Он снял трубку и позвонил старшей сестре Джексон. Она только что сдала смену и согласилась поговорить с ним.
– Что случилось?
– спросила она с явно ощутимым презрением.
«Господи, неужели я совершил ошибку, позвав ее?»
– Ничего серьезного, сестра.
Старшая сестра Джексон выглядела очень усталой.
– Преждевременные роды, - сказала она, - но все обошлось благополучно. Ребенок остался жив.
– Замечательно. Какая все-таки у нас тяжелая работа. Жаль, что никто этого не понимает.
«Господи, почему я вдруг начал оправдываться?»
– Я думаю, что все понимают. Так в чем проблема?
– Ничего особенного. Просто у меня сейчас была эта ужасная женщина, подружка Розмари Миллз. Ну эта, учительница йоги.
– И что?
– Она угрожала мне
– Джеймс изобразил на лице веселую улыбку.
– Я думаю, что комиссия оправдает вас, - сказала старшая сестра с непроницаемым лицом, - так что вам не о чем волноваться.
– Я совсем не волнуюсь. Просто меня заинтересовала одна вещь. Она сказала, что ходят слухи… Вы что-нибудь слышали или говорили?
– Что говорила? Мистер Форрест, вы о чем? Что я могла говорить? Вы же сами знаете, что такие случаи всеми обсуждаются. И потом, эта практикантка, как там ее фамилия… ах да, Адаме. Она была очень расстроена.
– Она что-нибудь говорила вам?
– Да, она расспрашивала меня.
– О чем?
– Она хотела понять, как могло случиться, что вы не заметили второго ребенка, и интересовалась моим мнением об этом.
– Почему вы мне ничего не сказали?
– А что говорить? Я объяснила ей, что это не всегда легко сделать. Что второе сердце не прослушивалось, так как ребенок лежал за ребрами матери.
– Спасибо, что защитили меня. Она что-нибудь еще говорила?
– Да, - ответила сестра после некоторого колебания, - она сказала, что вы выглядели очень усталым.
– Черт возьми, но ведь так оно и было!
– воскликнул Джеймс, чувствуя, как его лоб покрывается холодным потом.
– Я был чертовски усталым. Ведь роды длились до четырех часов утра.
– Да, конечно, - равнодушно согласилась сестра Джексон.
– И что вы…
– Я сказала, что вы чувствовали себя превосходно и что вообще это ее не касается. Но ведь она глупая дурочка и могла рассказать обо всем своим друзьям. О таких вещах вообще долго говорят.
– О Господи! Может, мне поговорить с нею?
– Не вздумайте. Это будет выглядеть… - Сестра замялась.
– Ну, я не знаю… Если до меня дойдут какие-то сплетни, я постараюсь сразу же их пресечь. Насколько это будет в моих силах, конечно. Как я уже сказала, я сильно сомневаюсь, что комиссия выступит против вас. На вашем месте я не стала бы волноваться. К сожалению, такие вещи иногда случаются. Однако…
– Да?
– Вы действительно выглядели уставшим.
Джеймс сразу понял намек. Он посмотрел на свои руки и вспомнил, какими неуклюжими они были в ту ночь. Господи, как же он влип!
Позже, много позже, как и полагается в подобных случаях, было проведено тщательное расследование. Пациентке были принесены вежливые извинения и выражены осторожные оправдания от имени больницы.
Мистер Николсон попросил Джеймса подробно рассказать о происшедшем и, когда узнал, что пациентка не посещала консультацию, одобрительно кивнул, сказав, что такое поведение с ее стороны - недопустимое пренебрежение своим здоровьем и здоровьем своего ребенка. Он выразил надежду, что Союз медиков поддержит его выводы, а он лично ничуть не сомневается в профессиональной пригодности своего консультанта.