Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)
Шрифт:
— Это что-то непохоже на обручальную поздку, — сказала она. — Кажется, что маленькая прогулка въ одномъ изъ европейскихъ парковъ, ну, хоть бы въ Италіи, — чтобъ осмотрть Геную, Венецію, Римъ, Неаполь, Сорренто, Палермо, — прохать вдоль прибрежья Средиземнаго моря въ Константинополь и Тунисъ, — побывать въ Алжир, Марокко и т. п. была-бы гораздо пріятне.
— Все это, знаете-ли, слишкомъ шаблонно и, съ позволенія сказать, намозолило намъ глаза уже въ телефоноскопъ, тогда какъ изъ поздки врод той, какую я имлъ счастье теперь проектировать, вернешься во всякомъ случа съ большимъ запасомъ новыхъ мыслей!
Спросите вотъ, напримръ, хоть у жены! Мы съ ней устроили послсвадебную поздку въ наиболе крупные американскіе промышленные центры и странствовали тамъ съ одного завода на другой. Правда, что моя супруга
Завтракъ скоро окончился, такъ какъ Филоксенъ Лоррисъ торопился обратно въ лабораторію. Ему недосугъ было даже проводить жениха и невсту на верхнюю терассу, служившую дебаркадеромъ, и присутствовать при ихъ отъзд. Взамнъ того онъ передалъ сыну фонографическое клише.
— Здсь ты найдешь мои пожеланія вамъ счастливаго пути, сердечныя изліянія родительскихъ моихъ чувствъ и напутственные совты. Чтобъ не терять времени, я приготовилъ все это сегодня утромъ, пока умывался. До свиданія!
Какъ уже упомянуто, обрученные путешествовали всегда съ провожатымъ, или даже съ нсколькими провожатыми. На этотъ разъ роль менторовъ, требуемую приличіями, приняли на себя старшій домашній секретарь Филоксена Лорриса, — Сюльфатенъ, з крупный промышленный дятель, — Адріенъ Ла-Героньеръ, бывшій сперва компаньономъ и помощникомъ Филоксена, но за послднее время удалившійся отъ длъ вслдствіе разстроеннаго здоровья.
Пока путешественники размщаются на воздушномъ своемъ корабл, умстно будетъ представить читателю гг. Сюльфатена и Ла-Героньера. Первый изъ нихъ — рослый дюжій мужчина лтъ тридцати пяти или тридцати шести, широкоплечій, крпко сложенный, съ грубоватыми манерами и некрасивымъ, но чрезвычайно интеллигентнымъ лицомъ, озареннымъ необыкновенно живыми проницательными глазами, сверкающими словно электрическимъ свтомъ. Его зовутъ Сюльфатеномъ и, кром этого страннаго химическаго прозвища, никакого другого имени у него нтъ.
О происхожденіи старшаго секретаря фирмы Филоксена Лорриса сложилась таинственная легенда. Въ научныхъ кружкахъ твердо убждены въ справедливости разсказовъ о томъ, что хотя у Сюльфатена нтъ ни отца, ни матери, онъ все-же не можетъ быть названъ сиротой по той простой причин, что у него никогда и не было родителей!.. Сюльфатенъ родился при совершенно иныхъ условіяхъ чмъ т, въ которыхъ рождаются по крайней мр до сихъ поръ обыкновенные смертные. Короче сказать, онъ былъ результатомъ искусственнаго химическаго процесса. Первый младенческій его крикъ раздался въ лабораторіи, а материнской утробой для него служила стеклянная реторта соотвтственной вмстимости. Сюльфатенъ родился лтъ сорокъ тому назадъ изъ весьма сложныхъ химическихъ соединеній, открытыхъ многоученымъ докторомъ, фантастическіе мозги котораго постоянно работали надъ самыми странными идеями, оказывавшимися иной разъ въ высшей степени геніальными. Этотъ ученый умеръ въ дом умалишенныхъ, израсходовавъ все свое состояніе и весь свой мозгъ на изслдованіе величайшихъ задачъ природы. Изъ всхъ открытій, сдланныхъ этимъ грандіознымъ геніемъ, столь злополучно погибшимъ въ пучин умопомшательства, прежде чмъ онъ усплъ совершенно закончить дивные свои изслдованія и опыты, остались на лицо лишь воскрешеніе съдобнаго аммонита, — мягкотлаго, исчезнувшаго со временъ третичной эпохи и разводимаго теперь близь береговъ Франціи въ большихъ размрахъ на отмеляхъ, гд этотъ промыселъ весьма серьезно соперпичаетъ съ разведеніемъ устрицъ въ Канкал и Аркашон,— небольшой, прожившій всего только шесть недль, пробный ихтіозавръ, скелетъ котораго сохраняется въ музе, и наконецъ Сюльфатенъ, — образчикъ добытаго искусственнымъ путемъ естественнаго первобыт-
этимъ живымъ мощамъ немного мене семидесяти лтъ, мыслено упрекая себя за то, что сбавляете имъ съ костей десятокъ — другой, а между тмъ почтенному старцу недавно только исполнилось
Да, Адріенъ Ла-Героньеръ является образцомъ нашего малокровнаго поколнія, израсходовавшаго нервную свою силу, и притомъ образцомъ совершеннйшимъ въ смысл идеальнаго преувеличенія. Таковъ ныншній человкъ, — хрупкое ничтожное быліе, столь быстро расходуюіцееся въ истинно-электрическомъ напряженіи лихорадочно-спшнаго нашего существованія, если у этого былія нтъ возможности или ршимости давать отъ времени до времени отдыхъ уму, измученному чрезмрной безпрерывной дятельностью, и освжать ежегодно абсолютнымъ спокойствіемъ тло и душу на лон возстановляющей природы. Необходимымъ условіемъ для этого является отъздъ изъ Парижа, — этого безпощаднаго мучителя мозговъ, куда-нибудь подальше отъ промышленнныхъ центровъ, — отъ заводовъ и фабрикъ, конторъ, магазиновъ, — отъ политики и въ особенности отъ безпощадной тираніи разныхъ телефоновъ, фонографовъ, телефоскоповъ, и вообще всхъ безпощадныхъ машинъ и приспособленій поглощающей насъ электрической жизни. Эти соціальные факторы именно и доводятъ наши нервы до такого крайняго напряженія. Опи собственно и образуютъ собою всепоглощающій вихрь, въ которомъ мы живемъ, — переносимся съ мста на мсто, — летаемъ и задыхаемся въ грозныхъ, сверкающихъ его кольцахъ.
Вся глубина страшнаго физическаго упадка, угрожающаго слишкомъ развитымъ въ нервномъ отношеніи расамъ, высказывается какъ нельзя боле ясно у этого несчастнаго двуногаго, почти утратившаго человческое подобіе. Такіе образчики царя творенія встрчаются теперь на каждомъ шагу цлыми тысячами въ большихъ городахъ, въ центрахъ промышленной дятельности, гд современная жизнь, съ ея безпощадными требованіями, опустошаетъ организмы, слабосильные отъ рожденія, принуждая ихъ къ чрезмрному умственному возбужденію. Эта инквизиціонная пытка обусловливается непосильнымъ развитіемъ мозга, необходимымъ для того, чтобы держать безпрерывный рядъ мучительныхъ экзамеповъ, преслдующихъ человка съ момента достиженія школьнаго возраста и до престарлыхъ лтъ, такъ какъ почти во всхъ отрасляхъ дятельности необходимымъ условіемъ успха является полученіе новыхъ всевысшихъ дипломовъ и аттестатовъ.
Попытки возрожденія и укрпленія организма съ помощью гимнастики и физическихъ упражненій, организованныхъ въ научно-систематическомъ порядк, не увнчались желаннымъ успхомъ, хотя въ прошломъ столтіи на нихъ и возлагали большія надежды. Правда, гимнастика и физическая выработка организма начали было входить въ моду и, повидимому, даже приводили иногда къ полезнымъ результатамъ, но тмъ немене отъ нихъ пришлось отказаться за недостаткомъ времени, которое все цликомъ надо было посвящать умственному труду. Одновременно съ недостаткомъ времени обнаружился кром того и недостатокъ силъ, потребный для гимнастическихъ упражненій.
Каждое послдующее поколніе становилось все слабосильне подъ гнетомъ чрезмрнаго мозгового труда, — умственнаго переутомленія, вызваннаго силою обстоятельствъ, — переутомленія, отъ котораго никто не могъ избавиться. Люди вскор перестали вести борьбу съ неизбжнымъ рокомъ и отказались отъ теоретически необходимаго пнротивовса мозговой работ. Вслдствіе этого они съ каждымъ поколніемъ становились все малокровне и гибли отъ преждевременнаго истощенія цлыми массами на пол жизненной битвы.
Это вырожденіе, задержать которое оказывалось невозможнымъ, привело въ ужасъ врачей. Вынужденные отказаться отъ борьбы съ малокровіемъ при помощи физическихъ упражненій, они прибгли къ другому средству и сдлали нсколько попытокъ возрожденія породъ съ чрезмрно утонченными нервами путемъ разумнаго скрещиванія съ представителями, или представительницами прямо противоположныхъ органическихъ свойствъ. Имъ удалось женить нсколькихъ юныхъ представителей малокровной интеллигенціи на здоровенныхъ крестьянскихъ двушкахъ, найденныхъ посл тщательныхъ поисковъ въ отдаленныхъ деревенскихъ захолустьяхъ. Подобнымъ же образомъ нсколько десятковъ блдныхъ хрупкихъ барышень изъ ультра-цивилизованнаго кружка выданы были замужъ за малограмотныхъ носильщиковъ-негровъ, отысканныхъ на пристаняхъ рки Конго и внутреннихъ африканскихъ озеръ.