Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)
Шрифт:
Иногда, при особенно торжественныхъ случаяхъ, артистка-медіумъ вызывала духъ самого автора пьесы. Изумленная публика фактически слышала тогда Расина, Корнеля, Вольтера или Гюго, читавшихъ собственные стихи, внося иногда въ великія свои творенія давно забытые варіанты, или же посмертныя измненія, свидтельствовавшія, что геній ихъ продолжаетъ совершенствоваться и въ загробной жизни.
Трагическая артистка-медіумъ была изъ хорошей мщанской семьи и, сойдя съ театральныхъ подмостковъ, становилась простой двушкой, скромно жившей со своими родителями, — мелочными торговцами, удалившимися отъ длъ и никогда не ощущавшими въ себ сколько-нибудь замтныхъ спиритическихъ и медіумическихъ
Разъ вечеромъ Сюльфатенъ по обыкновенію дремалъ, сидя передъ своимъ телефоноскопомъ, соединеннымъ со сценой Мольеровскаго театра, когда вниманіе его было внезапно приковано появленіемъ Сильвіи въ роли Донны Соль въ пьес великаго Гюго. Инженеръ-медикъ былъ пораженъ словно ударомъ молніи. Онъ былъ охваченъ такъ всецло чувствомъ, или лучше сказать мыслью, нахлынувшей на него неожиданно, что инстинктивно бросился къ актрис, разбивъ при этомъ зеркальную пластинку телефоноскопа.
Мысль такого ученаго, какъ и слдовало ожидать, оказалась строго научнаго свойства. Сюльфатена оснила геніальная идея: до чего не будетъ онъ въ состояніи достигнуть, если ему удастся употребить на пользу науки изумительное могущество этой актрисы-медіума? Вдь съ помощью ея можно вызывать тни геніальнйшихъ людей предшествовавшихъ вковъ! Могущественнйшіе умы возстанутъ изъ гроба. Сильвія заставитъ ихъ говорить, и они разскажутъ ея устами научныя тайны, унесенныя съ собою въ могилу. Съ помощью этой двушки удастся разъяснить сокровенныя тайны древнихъ мудрецовъ. Пожалуй даже, что, отдохнувъ втеченіе нсколькихъ столтій въ мір небытія и затмъ ознакомившись съ ныншними успхами знапія, эти геніальные умы, вызванные къ новой жизни, додумаются сразу до такихъ диковинокъ, которыя не приходятъ на умъ обыкновеннымъ смертнымъ, привыкшимъ къ опредленнымъ шаблоннымъ пріемамъ мышленія…
Окутавъ истинныя свои намренія завсой самой непроницаемой тайны, Сюльфатенъ устроился такъ, чтобъ познакомиться съ родителями трагической артистки-медіума, а затмъ, по прошествіи нкотораго времени, сдлалъ ей предложеніе. Свадьба затягивалась, однако, въ долгій ящикъ, такъ какъ Сильвія въ присутствіи Сюльфатена вела себя до чрезвычайности странно. Она была иногда очень привтлива съ женихомъ, но, порой, обнаруживала тревожное безпокойство. Случалось, что Сильвія почти уже соглашалась на бракъ, a на слдующій день брала назадъ свое слово, не представляя на это никакихъ объясненій. Ко времени отъзда въ обручальное путешествіе артистка была занята репетиціями новой большой пьесы, и Сюльфатену пришлось довольствоваться корреспонденціей съ ней съ помощью фонографическихъ клише. Теперь, однако, онъ чувствовалъ потребность ежедневно видться по телефоноскопу съ великой актрисой. Отсутствіе дйствительности развило у него недостатокъ, существованія котораго онъ до тхъ поръ даже и не подозрвалъ. Сюльфатенъ сдлался ревнивцемъ, — невыносимйшимъ ревнивцемъ, разумется въ интересахъ науки. Соображая, что у кого нибудь другого могла явиться такая-же идея, какъ и у него самого, и что этотъ другой съуметъ чего добраго за время его отсутствія завоевать себ симпатіи Сильвіи, инженеръ-химикъ горько сожаллъ о томъ, что не догадался помстить въ различныхъ мстахъ хорошенькаго ея домика миніатюрные и совершенно незамтные фотофонографическіе приборы, до такой степени облегчающіе щекотливое дло тайнаго надзора.
Кончилось тмъ, что Сюльфатенъ сталъ по три и по четыре раза въ день бгать на Керлошскую станцію и устанавливать тамъ телефоноскопическое сообщеніе съ домомъ трагической артистки, или съ ея ложей. Онъ проводилъ теперь почти вс вечера на представленіяхъ Мольеровскаго театра. Тмъ временемъ Лa-Героньеръ оставался-бы покинутымъ на произволъ судьбы, еслибъ Эстелла и Гретли не ухаживали за этимъ несчастливцемъ.
Однажды, когда все общество, за исключеніемъ Сюльфатена, собралось въ большой зал Плудесканской гостинницы, гд нсколько веселыхъ фотоживописцевъ развивали свои воззрнія на искусство,
— Эврика!.. Наконецъ-то я догадался, отчего докторъ Сюльфатенъ, несмотря на данныя ему положительныя инструкціи вызвать во что бы ни стало ссору между вами и вашей невстой, совсмъ не заботится о выполненіи возложенной на него обязанности… Онъ уже и теперь правая рука Филоксена Лорриса. Естественно, что, отстраняя васъ… или, лучше сказать, помогая вамъ отстраняться отъ занятій въ лабораторіи и отъ крупныхъ промышленныхъ предпріятій… Очевидно, вы до нихъ не охотникъ!.. онъ… не помню хорошенько, что именно хотлъ я сказать… ахъ, да! Онъ надется… или правильне разсчитываетъ остаться единственнымъ возможнымъ преемникомъ Филоксена Лорриса… Какая плутовская, но вмст съ тмъ чертовски ловкая комбинація!.. Ну-съ, поняли вы, наконецъ, въ чемъ дло?… Вотъ и мотанте себ на усъ!
Посл этого мозгового усилія Ла-Героньеръ пришелъ въ состояніе полнйшаго изнеможепія, а вмст съ тмъ, отъ жестокой головной боли, едва могъ держаться на ногахъ. Гретли пришлось напоить его ромашкой и уложить въ постель.
VII
Приказъ явиться на службу. — Мобилизація воздушныхъ, подводныхъ и сухопутныхъ силъ ХІІ-го армейскаго корпуса. — Восьмой полкъ химической артиллеріи отличается при оборон Шателье. — Разрывные и удушающие снаряды. — Завса изъ дыма.
Филоксенъ Лоррисъ, вполн полагаясь на измнника Сюльфатена, всецло погрузился въ научные свои труды. Втеченіе первыхъ десяти дней посл отъзда обрученныхъ онъ даже ни разу о нихъ не вспомнилъ. Наконецъ, когда въ промежутк двухъ чрезвычайно интересныхъ и поучительныхъ научныхъ изслдованій, у него пробудилось воспоминаніе о жених и невст, онъ внезапно припомнилъ себ также полученное за нсколько дней передъ тмъ письмо.
Филоксенъ до такой степени отвыкъ отъ столь несовременнаго способа корреспонденціи, что письмо это было заброшено въ уголъ, гд его съ трудомъ лишь удалось отыскать. Пробжавъ письмо, Филоксенъ Лоррисъ узналъ, что Жоржъ по собственному усмотрнію измнилъ назначенный ему маршрутъ, хотя и утшалъ родителя общаніемъ осмотрть на обратномъ пути искусственные Овернскіе вулканы. Разгнвавшись на сына, который предпочелъ безцльно тратить время на безполезныя прогулки по некультурному уголку Бретани, великій ученый тотчасъ-же потребовалъ отъ Сюльфатена обстоятельныхъ объясненій. Отвтная фонограмма не заставила себя долго ждать. Инженеръ-медикъ лицемрно сваливалъ всю вину на Жоржа, упрямо отвергавшаго будто-бы вс его совты и предостережепія.
Обождавъ еще нсколько дней, Филоксенъ послалъ своему старшему секретарю лаконическую фонограмму:
— «Въ какомъ положеніи ссора? Она что-то не подвигается достаточно быстро впередъ».
Сюльфатенъ отвтилъ присылкою клише съ цлой послобденной бесдой между Жоржемъ и Эстеллой. Бесда эта была записана маленькимъ фонографомъ, ловко слрятаннымъ подъ листвою бесдки, гд молодые люди провели весь вечеръ вдвоемъ.
Фонографическое клише наглядно выяснило Филоксену Лоррису, что до ожидаемаго разрыва было очень далеко и что самая надежда на этотъ разрывъ представлялась гадательной.
— Атавистическое вліяніе этого проклятаго предка постоянно пробивается наружу! — сказалъ самъ себ великій ученый. — Что-же теперь предпринять? Сюльфатенъ, очевидно, не въ состояніи справиться съ возложенной на него задачей, а потому я долженъ самъ взяться за дло и слегка потревожить ихъ идиллію!..
Въ качеств человка занятого, Филоксенъ Лоррисъ имлъ привычку не откладывать своихъ ршеній въ долгій ящикъ. Онъ дйствовадъ быстро и энергически, и Жоржъ не замедлилъ въ этомъ убдиться.
Однажды утромъ, подготовляя прогулку, на которую все общество разсчитывало отправиться въ рыбачьей лодк посл завтрака, чтобы развлечься рыбною ловлей между прибрежными утесами, молодой человкъ получилъ съ нарочнымъ изъ Керлоша маленькій пакетъ и большой чемоданъ. Въ пакет заключались фонограммы: одна со штемпелемъ Филоксена Лорриса, a другая за печатью военнаго министерства.
Клише, немедленно помщенныя въ фонографъ, оказались слдующаго содержанія:
Первая фонограмма заявляла слегка саркастическимъ тономъ: