Две жены моего мужа
Шрифт:
— Пожалуйста, мне не жалко, — Лина протягивает айфон последней модели и выжидательно смотрит.
Я встаю из-за стола и, подойдя к окну, снова читаю их откровенную переписку. Проверяю, с какого номера отправлены сообщения. Если у меня была слабая надежда на то, что это подделка, то теперь ее нет, так как я наизусть знаю телефон Карима.
Открываю окно и впускаю в комнату морозный воздух, что вмиг отрезвляет. Наполняю легкие кислородом, беру всю волю в кулак, поднимаю руку вверх и швыряю телефон во двор. Он с грохотом врезается в кирпичную стену бани, разбивается на несколько частей и падает в снег.
— С**а, ты больная? Это мой телефон.
— Упс, — пожимаю плечами и складываю руки на груди. — Ну ничего, подарит другой.
— Тварь, ты сумасшедшая, поэтому Карим полюбил меня. Со мной ему было лучше. На тебе он женился только потому что отец ему приказал, чтобы деньги ваши сраные в семье остались. Он сам мне так сказал!
На крики Линары в кабинет вбегает Дастан.
— Уведи ее и выкинь на дорогу, — холодно приказываю я.
В этот момент я настоящая дочь своего отца. Он был щедрым, но справедливым человеком, и не любил предателей. А может, я в бабушку-татарку по маме. Говорят, у нее был очень непростой характер.
— Слушаюсь, — Дастан хватает Линару за плечи, но она сопротивляется. Однако мой охранник — качок, которому не составляет труда поднять ее как пушинку и вынести из комнаты. В этот момент я даже не задумываюсь о том, что она беременна.
Линара кричит на весь дом, брыкается и материться:
— Ты проиграла Зара! Карим мой. И всегда будет моим! И я рожу ему сына. И заберу его у тебя!
— Мама! Что говорит эта тетя? — у входной двери стоят Нурия и Дильназ. На ней расстегнутый пуховик, а в руках — шапка.
Моя девочка должна была приехать со школы позже, но теперь смотрит на меня со слезами на глазах и дрожит.
*На свадьбе невеста должна поклониться новым родственникам во время проведения обряда беташар. Подробнее о нем рассказывается в эпилоге романа "Остаюсь твоей"
Глава 8
Дильназ родилась девять лет назад в июне. В Алматы стояла дикая жара, а вечером было хорошо и прохладно . Мы с Каримом выставляли коляску на широкий балкон и, сидя в плетеных креслах, любовались нашей спящей красавицей и спорили, на кого она больше похожа. Я говорила, на него. А он качал головой и утверждал, что на меня.
Тогда мы еще жили в квартире, а в дом переехали, когда Диле исполнилось три. Карим сразу же установил на лужайке игровую и розовый домик, а когда она впервые их увидела, то бегала, хлопала в ладоши и обнимала его за шею маленькими ручонками. Дильназ родилась с серебряной ложкой во рту, но к моему облегчению, не выросла избалованной и капризной. Однако она слишком ранимая и это вовсе не в меня. На нее нельзя повышать голос — малышка тут же плачет. Увидев на улице бездомную кошку или собаку, она хочет утащить их домой. И даже, когда мы смотрели мультфильм “Король Лев” она плакала, когда умер папа Симбы. Я всегда говорила Кариму, что если ее обидят, она не сможет за себя постоять. А он отвечал: “Я никому и никогда не позволю сделать ей больно”.
Теперь я лежу рядом с моей девочкой, которая только заснула после часовой истерики и пытаюсь найти выход из того ада, в котором мы оказались.
Когда Линара поняла, какой эффект ее слова произвели на Дильназ, она еще больше разошлась и выкрикнула:
— Да, милая, у тебя скоро родится братик! И его не твоя мама родит, а я. Потому что твой папа больше ее не любит.
Дильназ заплакала и убежала на второй этаж. Здравый смысл, терпение, хорошие манеры полетели
— Еще раз откроешь свой рот при моей дочери, я вырву твой поганый язык и выколю глаза.
Ослабила хватку и, удостоверившись, что она испугалась, спросила Нурию:
— Где ее одежда?
Женщина засуетилась и, вытащив из шкафа белый полушубок, протянула охраннику. Я же холодно приказала ему:
— Выведи за ворота и брось ей под ноги.
Он молча кивнул, подхватил ее другой рукой и вышел на улицу. Услышала, как она орет:
— Отпусти! Отпусти! Ненавижу тебя, Зара!
— Господи! — вздохнув, опустилась на белоснежную софу в холле и схватилась за глову.
Нурия покачала головой и воскликнула:
— О, Аллах! Это не женщина!В нее вселился шайтан! Ты видела ее глаза?
— О чем ты, Нури? Какой шайтан? — нахмурилась я.
— Демон, черт, джин, шайтан. Они невидимы и могут вселяться в людей, сбивают их с пути, высасывают душу. Ох, не в себе девка. Кудай-ай (О, Всевышний), не к добру это!
— По-моему она просто наглая, беспринципная дрянь и шлюха.
— И это тоже, — согласилась моя помощница. — Когда я школу заканчивала, у нас в совхозе точно такая жила. Влюбилась в главного агронома, у которого жена и дети. Проходу ему не давала, всему селу наплела, что было у них…Ну сама понимаешь. Жена детей забрала и уехала к родителям. А это же в советское время было, его с должности сняли за аморальное поведение. Он чуть не придушил потом девку, говорил, что соврала. А у той глаза такие же бешеные были. Мать с ней что только не делала, и к батюшке возила — они православные были, и в соседний аул, в котором один целитель джинов изгонял. Думали, вселился в нее кто-то. А тогда все эти вещи подпольно делали. В общем, притихла она после этого, но все-таки сгорела.
— Умерла при пожаре? — удивилась негромко.
— Повесилась в сарае.
— Господи, Нури. Что за страсти ты рассказываешь?
— Это жизнь, кызым. В жизни всякое бывает. Ты прости меня, — она погладила меня по руке, — Думала быстро уведу Дилю в комнату, но не получилось.
— Почему она вообще раньше пришла?
— Сказала, что два урока отменили — учительница заболела. Она сама написала Касыму, чтобы он ее раньше забрал.
— Пойду к ней. Постараюсь поговорить.
Постучалась в ее дверь, но не услышала ответа. Приоткрыла ее и увидела, что она лежала на кровати, свернувшись калачиком и тихо плакала. Пуховик и рюкзак валялись на полу. Легла рядом, обняла, прижала к груди. Моя девочка всхлипнула и плечи ее дрогнули.
— Ма-ма, эта женщина правду сказала? У папы будет другой ребенок?
— Боюсь, что да, — как бы я не хотела уберечь дочь, но она услышала достаточно. В этот момент я невероятно злилась на Карима за то, что не ему, а мне пришлось разговаривать об этом с нашей дочерью. И что вообще он мог рассказать ей и мне, если ничего не помнит…или не хочет помнить?
— Вы теперь разведетесь? — открыто спросила Дильназ, обнимая меня за талию и заглядывая в глаза.
По горлу словно полоснули лезвием. Кровь сочилась из тонкой полоски, не оставляя шансов на выживание. Я убегала от этих мыслей несколько дней, но теперь понимаю, что иного выхода нет — только развод. Однако я не могу сказать об этом Диле.