Дьяволы
Шрифт:
— Избавь меня от зла! — рявкнул он. — Сейчас или блядь никогда!
Чудовище дернулось, будто ударилось о невидимую стену. Задрожало, завыло призрачным голосом, отползая.
— Это чудо… — начал брат Диас.
Чудовище разорвалось, забрызгав его гнилью. Из разодранной плоти вылезли когти — черные, как стекло. С рычащей мордой, Волчица Вигга вырвалась из кровавого месива, мех слипшийся от слизи, вой смешан с хрипом.
— О да! — выдохнул брат Диас.
Волчица повернула к нему глаз — дьявольский, пылающий ненавистью ко всему живому. Фыркнула кровавым туманом, отряхнулась.
— О нет… — брат Диас отступил. Волчица шла на него, волоча сломанную лапу, плечи перекатываясь под скрученной шкурой.
Рука оттолкнула его в сторону. Вперед вышла Батист.
— Вигга… — ее кулаки сжались. — Это поведение неприемлемо! — рев сорвался с ее губ.
Волчица попятилась. На миг в спутанной шерсти мелькнуло что-то человеческое — морда стала лицом?
Тишину нарушили лишь предсмертные судороги задней половины творения Евдоксии.
Волчица оскалила кинжальные зубы, рык заставил землю содрогнуться. Слюна с кровью капнула в грязь.
— О нет… — снова прошептал брат Диас.
— Надо было уйти… — Батист сглотнула. — После Барселоны…
— Ты можешь идти? — спросила Алекс.
— А что, не могу? — Санни откинула голову на разбитый парапет, обнажив окровавленные зубы. — Может… просто полежу тут.
— Нет. — Алекс перекинула безвольную руку Санни через свое плечо. — Издаю императорский указ.
— Кажется, единственный плюс быть эльфийкой… не подчиняться этим… — Они оба застонали, когда Алекс поднялась, таща Санни за собой. К счастью, та весила не больше кошки средней величины, иначе Алекс вряд ли смогла бы поднять что-то тяжелее. Они заковыляли к лестнице, ночное небо проглядывало сквозь пробоины в куполе, осколки зеркал вокруг Пламени Святой Наталии алели, как затухающий огонь. Барон Рикард лежал у стены, как куча ветхих тряпок, глаза закрыты, руки обуглены. — Наш вампир выглядел лучше.
— И хуже, — буркнула Санни.
— Хуже этого? — Алекс пробиралась между обугленным трупом Клеофы и лужей крови от горла Атенаис.
— Он сорок лет был костями. Переживет.
— Не уверена, что я переживу, — пробормотала Алекс. Она была избита, исцарапана, все тело ныло, а порванная рука горела от запястья до плеча под туникой покойного мужа. Она поправила Санни и заковыляла вниз по ступеням. — Это была худшая чертова ночь…
— И это еще не конец, — произнес герцог Михаил, поднимаясь с другой стороны.
Санни резко вдохнула. Она попыталась исчезнуть, но кулак Михаила уже занесся. Она материализовалась как раз в момент удара. Челюсть хрустнула, и ее отбросило к стене. Санни рухнула без сознания, а Алекс, вырвавшись, попятилась вверх по ступеням.
— Вот до чего докатились. — Герцог Михаил встряхнул кистью, входя в разрушенную галерею. Он наблюдал, как Алекс ползет по полу, далекая от императорского достоинства, ее юбка оставляла след в штукатурной пыли. — Ты позволила нашему священному маяку угаснуть. — Жир шипел в чаше. Единственная узнаваемая часть Плацидии — нога, свисающая с края, недогоревшая ниже колена с шикарной туфлей. — Неудачный выбор топлива. — Он ткнул сапогом в ногу, она отломилась, рассыпав искры.
—
— Народ ищет спасение в Пламени Святой Наталии, — он подбросил дрова в угли. — Они ждут, что оно будет над ними неизменным, чистым, сияющим. Как и свою императрицу.
— Или… императора?
Герцог усмехнулся. — Учишься. — Он плеснул масла на дрова, огонь взметнулся, отражаясь в зеркалах. — Пламя возродится… как и Троя под моим руководством. — Он отряхнул руки, переступая через труп Клеофы. — Трудно найти хороших помощников. Я предупреждал этих идиоток Евдоксии ждать, пока твои демоны не скроются за горизонтом.
Алекс отступала, но путь заканчивался. — Видно, не выдержали меня ни секунды дольше.
— Они должны были ждать столько, сколько ждал я. День-другой не изменили бы ничего. — Он взглянул в пробоину, оставленную Атенаис, куда свалилась Зенонис. Туда же он гнал Алекс. — Иногда нужно потерять все… чтобы обрести все.
— Чтобы украсть все, точнее.
— Кто бы говорил. Ты воровка. Хотя сейчас этого не скажешь. Я ждал ту же угрюмую уличную крысу, что была в Святом Городе. Но из корабля вышла принцесса. Не ожидал, что в тебе есть достоинство. — Он приблизился, разглядывая ее. — Ты напоминаешь мать. У нее было такое же лицо, когда она поняла, что я отравил ее.
Алекс моргнула. — Когда ты… что?
— Затем я обвинил Евдоксию, и, конечно, все поверили, ведь эту уродливую ведьму и так ненавидели.
— Ты начал гражданскую войну… с самого начала… — Алекс не думала, что ее мнение о нем может упасть еще ниже, но этот ублюдок нашел способ.
Герцог Михаил скучно поморщился. — Неужели будем копаться в том, кто что сделал годы назад? Важно лишь… — Он самодовольно вдохнул. — Что я победил. Меч оставил в твоем дружке Якобе, но задушить тебя смогу запросто. С императрицами это традиция. Или вышибить мозги?
Алекс не рвалась ни в тот, ни в другой вариант. Она отступала, еще пара шагов, и пятки нависнут над пропастью.
— Или прыгни сама. — Герцог пожал плечами, будто это печальная необходимость. — Продлишь агонию на пару мгновений. Люди цепляются за любые секунды. Особенно… — Он усмехнулся с ленивым презрением. — Такие отбросы, как ты.
Бог знает, сколько раз она сама так говорила. Но чтобы он?
Этот самодовольный предатель, принц, рожденный в Императорской опочивальне, ноющий о своих мнимых страданиях.
Эта жалкая гниль, получившая все, что можно пожелать, убивший сестру, обвинивший другую и развязавший войну ради еще большей власти.
Всю жизнь кто-то пытался поставить ее на колени. Но этот кусок дерьма… Он был худшим.
Алекс всегда умела плакать по команде. Сейчас она сморщила лицо, выпустив слезы. Как учил Якоб.
— Серьезно? — фыркнул герцог.
— Пожалуйста… — всхлипнула она, съежившись. За спиной сжала дрожащий кулак. — Я не хочу умирать.
— Хоть немного достоинства, ты же коронованная императрица! — Он шагнул ближе.