Дюна
Шрифт:
— К твоему будущему, Гарни Холлек, я почти не имею отношения… Могу лишь помочь провести твое сегодня.
— Тогда я принимаю твою помощь и остаюсь до того дня, когда ты прикажешь мне отомстить за твоего отца и всех остальных, кто…
— Слушай меня, воин, — сказал Туек. Он перегнулся вперед над столом, голова его втянулась в плечи, он не отрывал напряженного взгляда от Холлека. Лицо контрабандиста вдруг стало похожим на источенный непогодой камень — За воду моего отца я отплачу сам… своим собственным лезвием.
Холлек глядел
— Хочешь ли ты, чтобы мое лезвие было рядом с твоим? — спросил Холлек.
Туек откинулся назад, молча вглядываясь в лицо Холлека.
— Ты видишь во мне только воина? — поинтересовался Холлек.
— Из всех лейтенантов герцога уцелел только ты один, — сказал Туек, — враг подавлял, но ты откатывался… и победил, мы побеждаем Арракис.
— Э?
— Пока мы все покорны барону, Гарни Холлек, — сказал Туек, — Наш враг — Арракис.
— А врагов бьют поодиночке, не так ли?
— Так.
— Не таким ли путем, пошли и фримены?
— Быть может.
— Ты сказал, что жизнь среди фрименов может показаться мне слишком жесткой. Только ли потому, что они живут в пустыне, на открытом просторе?
— Кто знает, где живут фримены? Для нас Центральное плато — ничейная земля. Но я хотел бы еще поговорить о…
— Мне говорили, что Гильдия изредка принимает лихтеры со специей над пустыней, — сказал Холлек, — но, по слухам, сверху, если знаешь, где искать, видны клочки зелени.
— Слухи! — фыркнул Туек. — Или будешь выбирать между мной и фрименами? Мы пользуемся известной безопасностью, наше стойбище вырезано в скале, у нас есть собственные укромные котловины. Мы ведем жизнь цивилизованных людей. А фримены — просто шайка оборванцев, что ищут для нас специю.
— Но они убивают Харконненов.
— А ты не хочешь узнать, каков результат? До сих пор их травят, словно животных, с лазеружьями, потому что у них нет щитов. Их вырезают. Почему? Потому что они убивали Харконненов.
— Разве они убивали только Харконненов? — спросил Холлек.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты не слыхал, что среди Харконненов были сардаукары?
— Тоже слухи.
— Но погром… на барона это не похоже. Погром расточителен.
— Я верю тому, что видел собственными глазами, — сказал Туек. — Выбирай, воин. Тебе я обещаю убежище и шанс пролить ту кровь, которой мы оба жаждем. Будь в этом уверен. Фримены предоставят тебе лишь возможность вести жизнь гонимого.
Холлек колебался, угадывая мудрость и сочувствие в словах Туека, причину собственной нерешительности он не мог понять.
— Верь в свои собственные способности, — сказал Туек. — Кто принимал решение, выведшее твой отряд из битвы? Ты. Решай.
— Надо решать, — согласился Холлек. — Так ты уверен, что герцог и его сын мертвы?
— Харконнены
Угрюмая улыбка тронула губы Холлека:
— Но ни в чем более доверять им я не собираюсь. Надо решать, — повторил Холлек. Он протянул вперед правую руку вверх ладонью, прижав к ней в традиционном жесте большой палец. — Предлагаю тебе мой меч.
— Принимаю.
— Ты хочешь, чтобы я убедил своих людей?
— Ты собирался предоставить право решать им самим.
— Пока они следовали за мной, но большинство рождено на Каладане. Арракис совершенно не таков, каким они его представляли. Здесь они потеряли все, кроме жизни. Я бы предпочел, если бы они решали теперь сами.
— Ты не должен сейчас проявлять неуверенность, — сказал Туек, — они ведь шли за тобой.
— Тебе они нужны, не так ли?
— Опытному воину всегда найдется дело… а в наше время более, чем когда-либо.
— Ты принял мой меч и хочешь, чтобы я убедил их остаться?
— Я думаю, они последуют за тобой, Гарни Холлек.
— Надеюсь.
— Конечно.
— Тогда я могу кое-что решать сам?
— Как угодно.
Холлек приподнялся, чувствуя, как много сил потребовало даже это маленькое усилие:
— А теперь пригляжу за их размещением по квартирам и благополучием, — сказал он.
— Обратись к моему квартирмейстеру, — сказал Туек, — его зовут Дрискв. Передай ему: я желаю, чтобы с вами обходились со всей любезностью. Попозже я зайду к вам сам. А сейчас мне нужно приглядеть за отправкой партии специи.
— Удача проходит повсюду, — сказал Холлек.
— Повсюду, — согласился Туек, — а смутное время представляет такие возможности для нашего дела!
Холлек кивнул, послышался слабый свист, воздух рядом с ним всколыхнулся… люк отворился. Он повернулся и, нырнув в него, оставил приемную.
Теперь он оказался в общем зале, куда его отряд привели адъютанты Туека. Длинный очень узкий зал вырезали в скале, ее гладкая поверхность свидетельствовала, что для этого пользовались лучевыми резаками. Потолок круто уходил вверх, следуя естественному изгибу скалы, чтобы обеспечить внутреннюю конвекцию. Вдоль стен стояли шкафы и стеллажи с оружием.
С оттенком гордости Холлек заметил, что его люди, — все, кто мог, — стояли, не ища себе отдыха в усталости и поражении. Медики контрабандистов сновали среди них, помогая раненым. Рядом были собраны лежаки. Около каждого раненого — сопровождающий из Атридесов.
«Обычай Атридесов «Заботимся о своих!» нерушим в них, крепок словно скала», — подумал Холлек.
Один из его лейтенантов шагнул вперед, доставая девятиструнный бализет из чехла. Четко отсалютовав, он сказал:
— Сир, врачи говорят, что Маттаи безнадежен. Здесь нет банков костей и органов; простой фельдшерский пункт. Они говорят, Маттаи не протянет долго, и у него к вам просьба.