Джулия
Шрифт:
Джулия завидовала сестре, но не из-за ее выгодного брака, а из-за характера. Отгородившись от мира неприступной стеной своего эгоизма, Изабелла была абсолютно равнодушна к окружающим их проблемам. Любить, сострадать, жалеть — она и понятия не имела, что это такое! А ведь они с Джулией были почти ровесницами: три года — небольшая разница. Выросли в одной семье, получили одинаковое воспитание и образование, но далеки друг от друга, как планеты во вселенной.
Поэтому, когда Джулия почувствовала себя плохо, она не стала будить сестру. Стараясь не шуметь, она пошла в туалет и там обнаружила с удивлением, что у нее началась менструация.
Джулия подмылась, подложила прокладку и вернулась в постель, но через десять минут почувствовала, что прокладка промокла. Она снова отправилась в туалет и поняла, что дело плохо: такого сильного кровотечения у нее никогда еще не было.
В это время в дверь постучали, и Джулия услышала тихий голос матери:
— Джулия, открой, это я.
Джулия открыла дверь и, глядя на мать испуганными глазами, прошептала:
— Мама, у меня, кажется, кровотечение.
Мать ободряюще улыбнулась ей. — Не волнуйся, — сказала она и протянула ей пук ваты, — подложи пока, а я вызову такси.
— Это ведь кровотечение, да, мам? — в ужасе спросила Джулия.
— Это выкидыш, — шепотом, чтобы никого не разбудить, ответила Кармен. — Самопроизвольный выкидыш. Сейчас мы поедем в больницу.
В больнице ей сделали чистку, и когда она пришла в себя после анестезии, в палате у ее постели сидела Кармен.
— Теперь все в порядке, — сказала она дочери. — Со многими это случается. Отцу и Бенни об этом знать не обязательно.
— Но один человек должен об этом знать, — сказала Джулия.
— Он уже знает, — ответила мать. — Сейчас он приедет.
— Ты такая хорошая, мамочка! — с улыбкой сказала Джулия и облегченно вздохнула.
Глава 9
Джулия стояла у окна, глядя на подсвеченную Мадонну, вознесенную над ее родным городом. Она с детства любила смотреть на венчающую шпиль собора золоченую фигуру с молитвенно сложенными руками и поднятым к небу лицом и верила в ее доброту и заступничество. Отсюда, из мансарды высокого средневекового здания, где они жили теперь втроем — она, Лео и кошка Исидора, — открывался фантастический вид на миланские крыши, и Джулия радовалась, что Лео удалось найти такую романтическую квартиру в самом центре.
Лео сдержал слово: он разошелся с женой и снял эту мансарду. В здании размещались конторы, так что к вечеру они оставались единственными обитателями этого старинного дома. Кухня и ванная комната были крошечные, зато гостиная — довольно просторная, в спальне огромная массивная кровать стояла под скосом потолка, и вставать с нее приходилось осторожно, чтобы не удариться головой о балку. Очень красив был кабинет, в него вела деревянная лестница, покрашенная красной масляной краской.
Джулия выбрала для переезда август, когда никого из ее домашних не было в Милане. Изабелла со своим женихом отдыхали на острове Святого Маврикия. Джулия не сомневалась, что они отправились в такую даль не ради купания в Индийском океане, а исключительно
Бенни подбил нескольких приятелей поехать в Грецию, где он рассчитывал «случайно» встретить адвоката Саверио Тонани, отца Сильваны. Адвокат был известной личностью, и Бенни мог бы многого добиться под его руководством. Возможно, подобная перспектива казалась ему настолько заманчивой, что он частенько в задумчивости рисовал профиль Сильваны, подруги Джулии, разглагольствуя при этом, что в женщине главное не красота, а душевные качества. О лучшей партии Бенни и мечтать не мог: влюбленная в него Сильвана открыла бы ему путь к карьере.
Кармен врачи посоветовали увезти мужа из города, и они отправились на курорт в Рапалло.
Джулия так решительно боролась за свое счастье, что семья наконец смирилась, предоставив ей самой решать свою судьбу. Сейчас, глядя на крыши и светящуюся в ночном небе Мадонну, Джулия вдруг вспомнила море и уютный пансион, где они отдыхали с дедушкой Убальдо.
Мелодичный звук колокольчика вывел ее из задумчивости, и она со всех ног бросилась открывать дверь. Она всегда с нетерпением ждала Лео и радовалась его приходу. Когда она слышала его шаги по скрипучей лестнице, сердце ее начинало нетерпеливо биться, щеки розовели, в глазах появлялся блеск. Прежде чем войти, Лео протягивал очередной подарок — букетик цветов, коробку конфет или какую-нибудь хозяйственную вещь, не лишнюю в их еще не обжитом доме. Кошка Исидора обычно успевала опередить Джулию и первой поздороваться с Лео — мурлыча, она терлась о ноги хозяина, мешая ему войти.
На этот раз Лео, едва поцеловав Джулию, преподнес ей особый сюрприз.
— Собирайся, — сказал он.
— Куда? — удивилась Джулия.
— Мы уезжаем, — весело ответил Лео.
Джулия смотрела на него своими черными, широко раскрытыми глазами и ничего не понимала.
— Объясни, пожалуйста, куда мы уезжаем? — заинтригованно спросила она. — И не темни, а то я тебя убью. — И она, сжав кулаки, стала колотить Лео.
— В Арджентарио, — ответил он наконец, — на виллу Серена.
— Это что, гостиница или пансион? — спросила Джулия, уже начав складывать в кожаный чемодан рубашки и галстуки Лео.
— Ни то, ни другое. Это собственный дом Рибольди. Завтра день рождения старухи Серены Рибольди, и мы приглашены! Будет шикарный прием.
— Не может быть! — воскликнула Джулия, опускаясь на табуретку. — Если издатель Рибольди празднует день рождения своей законной супруги, то он должен тебя не со мной приглашать, а с женой.
— Рибольди пригласил Лео Ровелли с подругой, можешь посмотреть. — И Лео протянул Джулии изящный пригласительный билет с личной подписью крупнейшего издателя.
Рибольди ежегодно устраивал приемы в честь своей жены и приглашал на них видных представителей литературы и политики, известных журналистов, режиссеров, иными словами — миланский свет.
— Но у меня нет подходящего платья, — расстроенным голосом сказала Джулия. — И купить не на что.
В обмен на свободу Лео отдавал жене половину своих заработков, поэтому приходилось экономить на чем только можно. Они и отдыхать не поехали из-за безденежья.
— У тебя будет самое лучшее платье, — заявил Лео и торжественно вынул из кармана объемистую пачку банкнот.