Её Сиятельство Графиня

Вериор Лика

Я могъ бы простить Вамъ недовольство мною и Короной, могъ бы закрыть глаза на Ваши слова, но не на Ваши д?ла. Недовольство — свойство умовъ пытливыхъ, но участіе — уд?лъ мятежниковъ. Вы не просто сочувствовали т?мъ, кто противится Нашей вол?, но и подали имъ руку, поддержали не силой оружія, но милосердіемъ, что, право, для власти не мен?е опасно. Н?тъ предательства горше, ч?мъ вид?ть во враг? ближнего. Вы же и вовсе не считаете врага таковымъ, и это — Вашъ сознательный выборъ.

Противостояніе, начатое задолго до насъ,

не завершится и посл?. Мы в?чные противники, и мн?, какъ государю, надлежитъ помнить о сил? державы бол?е, нежели о чьихъ бы то ни было правахъ. Вы можете быть сл?пы къ этому — какъ захотите. Но долгъ мой иной. Россія велика и должна оставаться таковой. Государство либо расширяетъ границы, либо теряетъ ихъ. Либо повел?ваетъ, либо подчиняется. Я не желаю Россіи судьбы иной, кром? бытности въ Великодержавіи.

Судъ надъ Вами могъ бы стать урокомъ для другихъ. Могъ бы. Но, увы, и безъ него площадь полнится криками. Вы сд?лали себя знаменіемъ, пусть и не хот?ли того, и потому я не стану давать людямъ зр?лище, котораго они жаждутъ. Имъ легче бездумно кричать о вашей свобод?, ч?мъ понять истинное положеніе в?щей и то зло, которое вы несете. Я смягчилъ р?шеніе — не ради Васъ, но ради людей, которые видятъ въ вамъ будущее — новую главу исторіи россійской. Отнын? Вамъ надлежитъ оставить столицу и сл?довать туда, гд? Вашъ голосъ не будетъ слышенъ.

В указе моё посл?днее снисхожденіе.

Александръ»

Мораль власть имущих мне не будет ясна никогда. Это письмо — словно жалкая попытка выставить себя кем-то, кто контролирует настоящее и предсказывает будущее. Но ведь люди на подобное не способны. Это высокомерие коронованных персон, нежелание смириться с тем, что всё — совершенно всё вплоть до дня Суда — предписано, что мы лишь выбираем между Раем и Вечным огнём для себя, но вовсе не вершим судьбы других.

В чём же, интересно, заключается обещанное снисхождение? Я со смешанными чувствами прочитала указ — неважно, что со мной будет, но до ужаса любопытно, что придумал император.

«Указъ Его Императорскаго Величества Александра II

О ссылк? графини Елизаветы Владиміровны Вавиловой

Мы, Александръ Второй, Божіей милостью Императоръ и Самодержецъ Всероссійскій, Царь Польскій, Великій Князь Финляндскій и прочее, и прочее, и прочее, внимая долгу охранять порядокъ и спокойствіе въ держав? нашей, а равно и честь православной в?ры, повел?ваемъ сл?дующее:

Согласно разсл?дованію, проведенному органами правопорядка, установлено, что графиня Елизавета Владиміровна Вавилова:

1. Уличена въ публичномъ и тайномъ противленіи установленному порядку и власти, выраженномъ черезъ инакомысліе.

2. Зам?чена въ сод?йствіи инов?рцамъ и пропаганд? ихъ обычаевъ, ч?мъ нанесла вредъ духовному и нравственному здоровью общества.

3.

Обвиняется въ явномъ осужденіи д?йствующей власти, что подрываетъ государственный авторитетъ и с?етъ смуту въ сердцахъ подданныхъ.

На основаніи вышеизложеннаго и во исполненіе государственныхъ интересовъ, повел?ваемъ:

1. Лишить графиню Елизавету Владиміровну Вавилову вс?хъ дворянскихъ привилегій, титуловъ и имущества.

2. Сослать её на каторжные работы въ Сибирь, на срокъ въ десять летъ, съ посл?дующимъ поселеніемъ въ одномъ изъ сибирскихъ у?здовъ, по усмотр?нію властей.

3. Государственнымъ органамъ власти предписывается обезпечить скорое и полное исполненіе настоящаго указа.

Однако, милостію своей учитывая заслуги графини Вавиловой и народную любовь, мы постановили смягчить наказаніе и повел?ваемъ:

1. Сослать графиню Вавилову въ Сибирь на срокъ въ пять летъ съ освобожденіемъ отъ каторжныхъ работъ.

2. Обязать графиню Вавилову выплатить денежное взысканіе въ разм?р? ста рублей за организацію массовыхъ сборищъ и нарушеніе общественнаго правопорядка.

3. Опред?лить пов?реннаго отъ государства для контроля доходовъ и расходовъ им?ній Вавиловыхъ.

4. Опред?лить постояннаго смотрителя и сопровождающаго отъ государства, а также эскортъ на в?сь путь и проживаніе графини Вавиловой въ ссылк?.

Нашей милостью повел?ваю оставить графин? Вавиловой титулъ и всё им?ющееся имущество до сл?дующаго нарушенія.

Да будетъ сія кара прим?ромъ для вс?хъ, кто дерзнетъ посягнуть на ц?лостность и порядокъ нашего Отечества.

Дано въ Санктъ-Петербург?, въ л?то отъ Рождества Христова 1859-е, м?сяца октября.

Александръ II

Императоръ и Самодержецъ Всероссійскій»

И что же мне прикажите чувствовать? Должна ли я быть благодарна? Не знаю… Быть может, я не верила до конца, что меня могут обречь на каторгу, оттого и не испытываю облегчения? Но вот — поначалу тем и хотели наказать. Десять лет каторжных работ?.. Абсурдно для женщины моего положения и — что более важно — сложения. Милосерднее было бы казнить на месте! И вот — «снисхождение»! — избавление от каторги, сокращение ссылки.

И ведь в поправке ни слова о последующем поселении в одном из уездов Сибири. Ожидают моего возвращения в столицу? Это вряд ли… Избавившись от этой духоты, этого гнилостного, плесневелого воздуха, едва ли я захочу вернуться. Кажется, и Сибирь мне милее этих смердящих рыбой и помоями, вылизанных только с фасадов, проспектов, этих лебезящих и скалящихся сластолюбцев и кокеток, этих шумных сборищ и взрывных выкриков из открытых окон игорных домов. Нет-нет, уж о чём я не грежу, так это о возвращении!