Его извращенная фантазия
Шрифт:
— Потанцуй со мной.
Я кладу свою руку в его, которая буквально поглощает мою ладонь до самого запястья. Его пальцы грубые, мозолистые.
— У тебя руки жесткие, как будто ты не офисный работник, — говорю я, поднимаясь на ноги, а он притягивает меня к себе. По его жесту свет в комнате становится мягче, а музыка чуть громче — тихие звуки фортепиано словно касаются самого сердца.
Джакс возвышается надо мной, большой, невероятно красивый, настолько, что кажется нереальным. Но вот он — реальный, ощутимый, сжимающий меня в своих объятиях. Его темный костюм с легким блеском под светом
Я качаю головой, когда он начинает двигаться под музыку, увлекая меня за собой.
— Что? — спрашивает он своим голосом, густым, как горький шоколад.
— Все еще не верится, что это происходит. Хотя я даже не понимаю, что это такое.
— Зато мы точно знаем, что это не такое.
— Это не романтика, — выдыхаю я, прижавшись к его груди.
— Но все же связь. — От этих слов у меня мурашки по коже.
Его ладонь, лежащая на моей пояснице, начинает подниматься вверх. Пальцы легонько задевают кожу над корсетом, словно дразнят. Он притягивает меня ближе — сначала мягко, но, когда наши взгляды встречаются, усиливает хватку. Его тело, твердое, как чертов гранит, буквально вдавливает меня в себя. Я резко вдыхаю, чувствуя, как грудь выскакивает из корсета, который продавщица так уверенно называла надежным. Надежным, ага. Ткань его пиджака ощутимо касается моих сосков, и я готова провалиться сквозь землю.
Его другая рука скользит в мои волосы, он издает глубокий, почти хриплый стон, обвивая пряди вокруг своего запястья. Ему явно нравится ощущение власти, потому что он тянет меня назад, заставляя поднять голову. Я ловлю его взгляд — дикое, ярко-зеленое пламя на фоне теплой карамельной кожи.
Он наклоняется, его губы останавливаются в каких-то миллиметрах от моих.
— Поцелуй меня, — приказывает он. В его безумных, не мигающих глазах плещется что-то опасное, дикое, и все инстинкты внутри меня вопят: «Беги, пока не поздно!»
Но, черт возьми, все, чего я хочу, — остаться.
Джакс медленно приближается, пока его зубы не касаются моих губ. Из его груди вырывается низкий рык.
— Ты знаешь, что будет, если ослушаешься приказа своего хозяина.
— Наказание, — шепчу я, едва удерживая дыхание. Ткань его пиджака продолжает тереться о мою грудь, и от этого меня буквально трясет. Он прижимает меня еще сильнее, и я должна бы испугаться до чертиков. Но вместо этого я жду. Жду с нетерпением, хоть и знаю — впереди только буря.
— Наказание, — повторяет он, его низкий голос отдается вибрацией в моей груди.
Он впивается зубами в мою верхнюю губу, и я вскрикиваю от боли, но даже не думаю отстраниться. Он мог бы укусить сильнее, до крови.
Но вместо этого его язык скользит между моими губами, а из его горла вырывается звук удовольствия, от которого мурашки бегут по всему моему телу. Я стону в ответ, не в силах сдержаться, наслаждаясь тем, как он реагирует. В животе распускается жадное желание, требующее большего. Я хочу еще. Хочу слышать его стоны, хочу
Я поднимаюсь на цыпочки, приоткрывая губы, позволяя ему вторгнуться в мой рот, словно я его собственность. Его язык движется жадно, властно, а я наслаждаюсь этим, как грешница, забыв обо всем.
Не замечаю, как позволяю ему буквально уничтожить меня поцелуем, пока городские огни закручиваются вокруг нас. Его прикосновения, его запах — это чертовски сильный наркотик.
Но Джакс Вон не заставил меня подписывать этот контракт ради нежностей. О нет, его фантазии со мной — это что-то извращенное и чертовски перекошенное. Его рука, запутавшаяся в моих волосах, сжимается в кулак и резко тянет назад, заставляя меня откинуться, чтобы он мог хорошенько рассмотреть мою обнаженную грудь.
Стыд, смешанный с возбуждением, накрывает меня с головой. Я стою перед ним, выставив свои сиськи из красного платья, как на блюдечке, для его удовольствия. Его рот растягивается в хищной ухмылке, он облизывает губы, наслаждаясь моим унижением. Я вздрагиваю, но его рука на моей пояснице держит меня крепко, не давая вырваться.
— Не стыдись, — хрипло говорит он. — Здесь только ты и я.
— Да, но все там знают.
Его ухмылка становится шире, и я, видимо, совсем ебнулась, потому что это заводит меня хуже любого дешевого ромкома. Он, готовящийся вытворить со мной грязь, и они, знающие об этом.
— Но сегодня ночью на твоей коже будут только мои глаза, — хрипло говорит он, опуская лицо к изгибу моей шеи и вдыхая мой запах. — И в обозримом будущем, пока я не утолю свое желание к тебе полностью. А теперь, играй с этими сиськами. Покажи своему хозяину, как тебе нравится.
Его запах, его дыхание на моей коже превращают меня в податливую куклу. Ему даже этот гребаный контракт не нужен был, чтобы согнуть меня под себя, хватило бы просто побыть рядом, творя все это дерьмо. Но, слава богам, он этого не знает.
Я поднимаю руки к своей груди, сжимаю ее, прищипываю соски. Его взгляд прикован ко мне, будто он сейчас меня сожрет.
— Вот так. Теперь поднеси их к губам, оближи их для меня.
— Извращенец, — дразню я, но голос дрожит от возбуждения. Я уже мокрая, пока мну свою грудь, выгибаясь навстречу своим рукам. Желание накрывает с головой, и Ада-Роуз, моя внутренняя развратная стерва, берет полный контроль. Я провожу языком по своим красным губам, с силой сдавливаю соски и шиплю от удовольствия, играя с грудью ради него.
Джакс расстегивает ремень, звук кожи и металла пробуждает во мне что-то дикое, грязное. Я высовываю язык, подтягивая грудь к лицу, но он внезапно хватает стул и резко разворачивает его, усаживая меня напротив себя, спиной к окну.
— Сядь, — приказывает он.
Я сажусь медленно, под его пристальным, немигающим взглядом. Пытаюсь скрестить ноги, но он тут же рявкает:
— Нет. Раздвинь их.
Сначала я сомневаюсь. Нижняя часть моего платья длинная, с разрезом, который открывает одну ногу, когда я иду. Если я разведу ноги сейчас, ткань платья уйдет в стороны, и мои красные кружевные трусики окажутся у него на виду. Но это сомнение длится недолго — не с таким взглядом, как у него. Он смотрит на меня, будто готов сожрать живьем.