Егор Смирнов: каникулы в СССР. Том 1
Шрифт:
— Конечно! Давай сыграем! — оживился я.
Мне было интересно, сохранились ли у меня навыки этой игры. В детстве я много в ней тренировался и поэтому часто выигрывал.
— Миш, дай попробовать твой нож, а то я к своему уже привык. Надо с твоим руку набить.
Мне нужно было попробовать все варианты бросков, чтобы понять, стоит ли вообще сейчас играть. К тому же более сложный бросок был довольно опасен. Если не успеешь вовремя убрать кисть, то нож спокойно мог серьезно поранить руку.
Для начала я попробовал легкий вариант броска.
И, о, чудо! Он глубоко воткнулся в поверхность лавки. Причем рукоять задралась так, что у меня влезло под нее четыре пальца правой руки и даже еще один левой. Мишка при этом с завистью посмотрел на меня. У него редко когда получались такие резкие броски. Обычно он просто подкидывал ножик повыше в надежде, что он под своим весом примет на излете нужное положение и при этом достаточно сильно воткнется в лавку и не упадет.
Я сделал еще несколько попыток, которые были завешены так же успешно, как и первая.
— Ну все, я готов! Играем до ста с переборами. — На моем лице расплылась широкая улыбка.
Мишка же наоборот погрустнел. Похоже, что он был уже не рад, что предложил мне сыграть в «ножички».
Игра началась. По жребию первому бросать выпало Мишке. Он выбил первую десятку, но следующий бросок не увенчался успехом. После этого я начал втыкать раз за разом нож в лавку и быстро дошел до пятидесяти очков. У Мишки при этом физиономия была, как у Карлсона из мультфильма, когда тот произносил свою коронную фразу: «Ну я так не играю».
Однако, следующий мой бросок оказался провальным и нож, отскочив от лавки, упал на землю. Мишка, особо ни на что не надеясь, приготовился бросать, при этом тихо приговаривая:
— Ну давай, ножичек, не подведи!
И он на удивление не подвел, плюхнувшись после нескольких переворотов на спинку рукояти. Лезвие победно смотрело вверх. Мишка вскочил с лавки и, торжествующе потрясая руками, заорал на весь двор:
— Да-а! Я выиграл!
Его радости не было предела. Он скакал возле меня, как сумасшедший. Похоже, в последнее время он совсем редко выигрывал, раз победа доставила ему столько радости.
Я ничуть не расстроился из-за проигрыша. Все-таки сознание у меня было от пятидесятилетнего мужчины, а в таком возрасте я уже научился радоваться удачам друзей, даже если сам при этом оставался в проигрыше.
— Ну что, еще сыграем? — Я подначивающе подмигнул другу.
— Давай! — не без самодовольства заявил Мишка.
И вновь началась игра. Следующую партию он проиграл и очень из-за этого расстроился. А потом я стал ему немного поддаваться, чтобы, так сказать, вселить побольше уверенности в друга. Эмоции при этом у Мишки били через край.
Минут через пятнадцать к нам присоединился
Так совершенно незаметно пролетел час. К этому времени уже перевалило за девять вечера и на улице заметно посвежело. Доиграв последнюю партию, мы с Мишкой поднялись с лавки. Оба Сереги в это время тоже заканчивали. Счет был в пользу Сомова.
— Миша, домой! — вдруг послышалось от дома напротив.
У первого подъезда стояла Мишкина мама.
— Мам, ну еще пять минуточек! — прогнусавил Мишка.
— Никаких пяти минут! Домой! Живо! — тут же послышалось в ответ.
— Ладно, парни, я пошел. До завтра. — Грустно попрощавшись с нами, Мишка поплелся в сторону своего подъезда.
Мама у него была строгая и не давала ему особого спуску. У меня же, к примеру, никогда не было таких проблем. Никто меня не звал ни с балкона, ни от подъезда. Я был полностью предоставлен сам себе. Особенно по субботам, когда отец предавался чрезмерным возлияниям. Если мама ложилась спать до того, как я вернусь, она запирала квартиру, а ключ оставляла под ковриком у входной двери.
Я смотрел, как мальчишки доигрывают партию в «ножички» и вдруг каким-то шестым чувством ощутил угрозу. Было такое чувство, что кто-то долго и пристально смотрит мне в затылок.
Стараясь не показывать особой заинтересованности, я потянулся, делано зевнул и при этом окинул ленивым взглядом наш двор. И тут же увидел его. Между дальними гаражами стоял Вовка Никитин и сверлил меня угрожающим взглядом. Я также медленно и вальяжно повернулся обратно, сделав вид, что ничего не заметил, и начал вновь следить за игрой.
Я понимал, что этот негодяй задумал что-то серьезное. Просто так оставить эту обиду и публичное унижение он не мог. Убивать он, конечно, меня не будет, но сломать нос, палец или одну из конечностей, а вдогонку и пару ребер вполне способен. Не говоря уж о том, что с легкостью может отбить мне внутренние органы, типа печени и почек. Одним словом, простым разговором по душам он точно не ограничится.
А это значит, что надо готовиться к столкновению с этим отморозком. Я опустил руку в карман и нащупал мой боевой болт. Он по всем моим расчетам должен значительно упростить мне противостояние с Никитиным.
Конечно, я в свою очередь тоже не должен допускать опасных ударов. Придется сдерживать свои инстинкты. В армии, во время спецподготовки, меня учили убивать. Не драться, а именно убивать. Максимально эффективно, точно и быстро. Я научился, куда надо бить, чтобы человек больше никогда не встал. И эти инстинкты, засевшие слишком глубоко, надо было обязательно обуздать, чтобы не натворить непоправимого.
Страха внутри меня не было. Только холодный расчет. Мне даже представить было страшно, что бы я чувствовал в этой ситуации, будь я действительно одиннадцатилетним юнцом. Стыдно признаться, но мне кажется, я бы вообще все лето из дома носа не показал.