Экстремальная педагогика
Шрифт:
Меня постоянно настораживает некая мысль. Мне кажется, что предвзятый читатель может отнестись к этому разговору о детских страхах негативно. Мол, нашелся педагог, желающий развивать и поддерживать в детях фобии и страхи! Предвосхищая такой вопрос, поясняю, что понятие страха близко к понятию стресса, а последнее совершенно четко разделено на стресс и дистресс. Положительный и отрицательный стресс. Такой стресс, в результате которого происходят негативные перемены в психике и такой, который ведет к переменам положительным. В этом плане очень интересна работа Г. Селье и интересующиеся могут самостоятельно разобраться в вопросе. Нам важны страхи. На мой взгляд нормальна ситуация, когда у ребенка с детства страхи сформированы
Не нормально, когда ребенок растет, тело формируется, а страхи по преимуществу носят биологический и биологически-социальный характер. Что это значит? Это значит, что ребенку наплевать, как отнесется общество к тому, что он будет безработным. Плевать на то, что из него не получается нормальный отец, способный содержать семью. Или на то, что девушка не желает становиться матерью и растить своих детей. Таких детей, с недоразвитой страховой сферой, по-настоящему может пугать только то, что воздействует на биологически-социальную часть. Физическая расправа пугать будет. Отсутствие работы будет пугать лишь постольку, поскольку будут отсутствовать деньги для продолжения безмятежной жизни. Но страха перед несостоятельностью не будет, а значит такой 'ребенок' запросто будет оставаться на шее престарелых родителей и до 30 и до 40 лет. И смерть родителей будет пугать его лишь постольку, поскольку он может лишиться этой безмятежной жизни. Вот такая ситуация нормальной не является. Наше потреблятское 'мировоззрение' приводит к тому, что сфера социальных страхов во многом атрофируется. И вот уже в школе идут разговоры о том, что нельзя при всех говорить об оценке ученика. Ведь если, не дай Бог, он еще способен испытывать полноценно социальный страх и, как следствие, стыд, мы не должны ставить его в подобные условия. Нет для таких 'новаторов' понятий 'стресса' и 'дистресса'. Они предлагают до конца убивать социальные страхи. Не позволять им зарождаться и развиваться. Такая ситуация является экстремальной с точки зрения той культуры, полноценными носителями которой наш народ был еще несколько десятилетий назад.
Поэтому, не предлагаю я угнетать и издеваться над ребенком. Совсем другое я предлагаю. Выделить, холить и лелеять, формировать и растить ту в нем сферу, к которой в дальнейшем сможет обращаться учитель. Сферу здоровых социальных страхов.
Итак, какую среду должен формировать учитель для того, чтобы происходило здоровое оформление социальных страхов ребенка? Необходимых полноценной личности социальных страхов. И тут мы опять возвращаемся 'к нашим баранам'. Коллектив. Полноценный, живой и сплоченный деятельностью, а потом и идеей коллектив. Ведь единоличник в меньшей степени способен испытывать различные социальные страхи, чем человек коллектива. Но о формировании коллектива мы еще будем разговаривать в дальнейшем, собирая по крохам то, что уже сказано и то, что известно давно, делая новые выводы.
Что же в дальнейшем происходит со страхом? Ведь личность человека постепенно оформляется, проходя по очереди все те этапы о которых мы говорили. В такой ситуации что-то должно происходить и со страхом. Но во что же превращается этот молодой социальный страх, что может происходить с ним дальше? А вот что:
'Из всего непонятного, что есть в человеке, больше всего удивляет не закон внутри нас, а то, что когда мы нарушаем его, поступаем не по совести, она мучит нас. Мы испытываем угрызения совести и стыд. Совесть - закон, за нарушение его - наказание. Самое тонкое и самое страшное:
Понять это невозможно. Что, в самом деле, доставляет мучения? Прищемил палец, зажат нерв - боль. Это понятно. А что же болит, когда нас мучит совесть?
Между
Но где же гетман? где злодей?
Куда бежал от угрызений
Змеиной совести своей?
В трагедии "Анджело": "И Анджело смущенный, грызомый совестью..." Грызомый
совестью - каково?
Ну и конечно, нельзя не привести отрывок из монолога Барона - Скупого рыцаря:
Иль скажет сын,
Что сердце у меня обросло мохом,
Что я не знал желаний, что меня
И совесть никогда не грызла, совесть,
Когтистый зверь, скребущий сердце, совесть,
Незваный гость, докучный собеседник,
Заимодавец грубый, эта ведьма,
От коей меркнет месяц и могилы
Смущаются и мертвых высылают?..
Сердце, желание и совесть поставлены в один ряд. Сердце (чувства), желания и совесть - основа человечности. Муки совести Пушкин изображает постоянно; кажется, он и представить себе не может человека без совести, неспособного испытывать стыд, - нет такого. И знаменитые слова: "Да, жалок тот, в ком совесть нечиста" - произнесены пушкинским царем Борисом как укор самому себе - в свой, а не в чужой адрес сказаны.
Да, жалок тот, в ком совесть нечиста.
Но что же сказать о людях, у которых совесть так чиста, так незамутненна, что не мучит их никогда, ни при каких обстоятельствах?
В пору себя пожалеть, когда жизнь столкнет тебя с таким человеком - "без стыда, без
совести", таким, что "врет и не краснеет".
Каждый из нас хотел бы вырастить детей, которые знали бы муки совести, знали, что такое стыд, и старались бы избежать его, чтобы у них был, пушкинским же словом говоря, и страх порока и стыда...
В этой строчке из "Евгения Онегина", которую мы обычно читаем, не вдумываясь в нее, в этом разделении порока и стыда кроется глубокое понимание природы человеческой души.
В одной из трагедий Еврипида, жившего в пятом веке до нашей эры, героиня ее, Федра, говорит, что различаются два вида стыда. Первый - "ужас перед разоблаченными чувствами" ("страх стыда"), второй - это стыд, который боится порока ("страх порока").
"Да, - говорит она, - стыд не у всех людей одинаков; есть даже два стыда, совершенно различных, только, к несчастью для людей, эти два стыда заходят один в другой и потому в небрежной речи носят одинаковое имя" (цитирую по "Книге отражений" Иннокентия Анненского).
К несчастью для людей!
Да, к несчастью, многие из нас знают лишь стыд первого вида - стыд разоблачения, стыд, который возникает, когда нечаянно открывается тайное прегрешение, интимное, тайное чувство или душевное движение, когда мы попадаем впросак, когда над нами смеются или могут посмеяться, когда нам кажется, что кто-то плохо подумал о нас, когда мы чересчур открываемся другому. Так случилось с Кити в "Анне Карениной": она танцевала вальс с Вронским, но вдруг он увидел Анну: "Кити посмотрела на его лицо, которое было на таком близком от нее расстоянии, и долго потом, чрез несколько лет, этот взгляд, полный любви, которым она тогда взглянула на него и на который он не ответил ей, мучительным стыдом резал ее сердце".
Этот стыд знают лишь тонкие натуры, это результат строгого воспитания на оттенках, такого воспитания, что матери достаточно приподнять бровь в удивлении - а дочери стыдно. Чтобы у растущих наших детей была способность к такого рода стыду, они и за всю жизнь не должны услышать ни одного грубого слова, ни одного упрека или попрека.
Умные родители стараются закалять тело ребенка, а совесть закалки не требует, совесть должна быть чуткой.
Но еще важнее тот единственный вид страха, который украшает человека - страх порока, великое "не могу". Принято прославлять могущество человека, выходят книги о возможностях людей; человек, говорится в них, велик, человек все может.