Элемент Водоворота
Шрифт:
– Вероятно, он призвал остальных двух раньше, – пробормотал Фукасаку. – И кто-то из них воскресил тех, что мы уже победили.
– Окстись, па! – прикрикнула Шима. – Нет таких техник, чтобы воскрешать мертвецов!
– Риннегану подвластны жизнь и смерть, – ответил Джирайя. – Вполне возможно, что их смогли вернуть к жизни. Меня смущает другое. Почему Риннеган у всех шестерых, даже у того, которого я ослепил?
– Может быть, это какая-то техника… – предположил Фукасаку.
– Как он смог?.. – выдохнул саннин, остановив взгляд на лице бывшего ученика. –
– Продолжаете видеть во мне Яхико, сенсей? – холодно отозвался рыжеволосый мужчина. – Я уже говорил Вам, что его больше нет. Все, что осталось, – Пейн.
– Отвечай, черт возьми! – выходя из себя, крикнул Джирайя. – Как тебе достался Риннеган Нагато?!
– Кто такой этот чертов Нагато, Манда его раздери?! – возмутилась Шима. – Джирайя-чан!
– Ещё один мой ученик. Риннеган изначально принадлежал ему.
– Так детей Пророчества было двое? – уточнил Фукасаку. – Чертовщина какая-то!
– Нет, Риннеган точно был у Нагато. Но ни один из шести на него не похож. Зато тот рыжий похож на друга Нагато, который тоже был моим учеником, – продолжал рассуждать Джирайя. – Яхико или Нагато?.. Как понять?.. Я должен понять, – пробормотал он едва слышно.
– Нам надо выбираться отсюда, мальчик, – негромко сказала Шима. – Они явно не собираются оставлять нас в живых. Уносим ноги, пока твой ученик, без разницы, тот или другой, не сплясал со всеми шестью своими Пейнами на нашей могиле!
– Ма права, Джирайя-чан, – подтвердил Фукасаку. – Шестерых нам не одолеть…
– Я должен понять! – упрямо повторил Джирайя.
Отшельник отчаянно старался привести в порядок непослушные мысли и восстановить в памяти все, что он помнил о Яхико и Нагато. Они были разными, а если быть точным – противоположными во всем. Яхико – веселый, энергичный, активный, уверенный в себе, заражавший всех своим энтузиазмом. Нагато – замкнутый, нелюдимый, себе на уме, вечно молчаливый и задумчивый. Для Джирайи всегда оставалось загадкой, почему они так держались друг за друга, почему готовы были при первой возможности отдать свою жизнь за другого. Быть такого не могло, чтобы один из них причинил другому вред…
Темно-серые глаза метались от одного Пейна к другому, решение не находилось, ниточка рассуждений подло обрывалась, заставляя вновь и вновь вытягивать из недр памяти и прокручивать в голове слова, поступки, чувства. Противник молча смотрел на него шестью парами глаз Рикудо, почему-то не спеша атаковать. Саннин судорожно выдохнул: нужна была информация, нужны были новые части головоломки, чтобы он смог сложить их воедино, нужно было его разговорить.
– Я хочу задать тебе несколько вопросов, – пытаясь контролировать эмоции, начал Джирайя. – Думаю, что, будучи твоим учителем, я вправе рассчитывать на ответ.
– Есть ли смысл в нашей беседе? – бесцветно произнес Пейн. – Вы уже
– Мне казалось, я учил тебя уважать старших. Так что, уж будь добр, уважь меня ответом. – Отшельник прищурил темно-серые глаза.
– Как угодно. Но вся информация, которую Вы получите, умрет вместе с Вами.
– Почему ты и Конан так изменились? Что с вами произошло?
– Ничего особенного. Война, – холодно отозвался ученик. – Мы почувствовали боль, которая заставила нас повзрослеть.
– Вот как, повзрослеть, значит… По-твоему, повзрослеть – это отречься от дружеских чувств и от всего человеческого? – возмутился Джирайя.
– Этого я не говорил.
– Не говорил, но сделал! – прикрикнул Отшельник. – За каким чертом ты создал Акацки?
– Вас интересует цель Акацки или моя? – мужчина чуть склонил набок рыжеволосую голову.
– Разве это не одно и то же, Лидер-сама? – ехидно поинтересовался саннин.
– Нет. Цель Акацки – мировое господство, пожалуй. Моя же цель всегда оставалась неизменной.
– Твоя цель… Твоей целью был мир и спокойствие! А Акацки сеют лишь разрушение! – голос Джирайи срывался, выдавая волнение. Вопросов становилось все больше, однако к решению загадки он не приближался ни на шаг.
– К цели можно двигаться разными способами.
– Уж конечно не такими, какими действуют Акацки! Хотите использовать Биджу, чтобы править миром через страх и боль?
– Предложите другой, – парировал собеседник. Глаза Рикудо продолжали внимательно смотреть в темно-серые глаза учителя. – Человеку не под силу разорвать спираль ненависти, в которой погряз мир шиноби, Джирайя-сенсей. Потому что каждый из нас смотрит на все с позиции своей персональной правды и справедливости, не так ли? Вы ведь тоже не нашли ответа, Джирайя-сенсей?
Джирайя молчал. Ответа он не знал. Однако головоломка волшебным образом сложилась. Словно его последний вопрос был той самой недостающей ниточкой, связывавшей все воедино. «Боль заставила повзрослеть», «Моя цель всегда оставалась неизменной», «Спираль ненависти», «Я всего лишь хочу защитить их, какую бы боль мне ни пришлось вынести», «Вы ведь тоже не нашли ответа, Джирайя-сенсей?». Саннин зажмурился. Перед глазами возник образ тощенького парнишки: худые угловатые плечи, бледное лицо, тихий голос, серьезный, умный взгляд, огромные глаза-Риннеганы, смотревшие на него с безмерным уважением, преданностью и скрытой тоской. Таким он запомнил Нагато во время их последнего разговора.
– Удел человека – стремиться защитить собственную зыбкую справедливость и сомнительную правду, цепляться за свой маленький мир и пытаться его не упустить, – прервал его раздумья собеседник. – Мы с Вами всего лишь люди, Джирайя-сенсей. Как бы нас ни называли, и какими бы глазами мы ни обладали.
– Твои глаза особенные, это…
– Всего лишь комок сосудов, мышц и зрительных нервов, – перебил его Пейн. – С ними можно сделать что угодно, даже пересадить другому человеку при желании.