Элемент Водоворота

Гениальный Идиот

– Убить… – эхом повторила Конан. – Что делать мне?

– Мне нужно немного времени. Найди его и дожидайся меня. Ни во что не ввязывайся, ничего не предпринимай, – глухо произнес он, встретив ее взгляд.

Конан кивнула и, сложив печати, растворилась в воздухе миллионом бумажных бабочек.

Она узнала учителя сразу, за прошедшие двадцать лет он практически не изменился: та же грива непослушных белоснежных волос, та же уверенная походка, тот же цепкий взгляд чуть прищуренных темно-серых глаз, из уголков которых теперь разбегались небольшие морщинки. Та же задорная ухмылка обветренных губ. Тот же немного хриплый голос, такой знакомый,

такой родной.

– С кем имею честь? – проговорил Джирайя, остановившись на одном из небольших пустырей, окруженном со всех сторон высокими зданиями, и обернувшись по сторонам в поисках невидимого соглядатая. – Знаменитый Пейн-сама собственной персоной или его верный помощник – Ангел?

Конан молчала, прижавшись спиной к покрытой сетью водосточных труб стене одного из зданий, не решаясь нарушить прямой запрет Нагато.

– Ведь нет смысла откладывать наш разговор, в конце концов. Я прекрасно понимаю, что вы меня засекли своим дождем. – Отшельник вновь обвел взглядом стены зданий, словно ища своего собеседника. – Вы не позволите мне уйти с той информацией, что я уже узнал, а я не собираюсь убираться отсюда, пока не выведаю всю правду.

Тогда, в детстве, голос учителя всегда завораживал ее, заставляя слушать с открытым от восхищения ртом и распахнутыми глазами практически все, что он рассказывал, будь то столь обожаемые ими красочные и захватывающие истории о подвигах и героях во время дождливых вечеров за чашкой чая или поучительные и информативные лекции об основах нинджуцу и генджуцу, которые они прилежно конспектировали в блокноты. Голос, который мог ненавязчиво приободрить загрустившего Нагато и вмиг осадить в очередной раз зарвавшегося Яхико. Голос учителя, которого Конан привыкла слушаться беспрекословно.

Выйдя из тени, она встала напротив него и внимательно посмотрела в темно-серые глаза.

– Вот как… – пробормотал Джирайя, уставившись на нее. – Давно не виделись, Конан.

Он ожидал этого, он чувствовал, он знал, он к этому готовился, но сейчас все равно стоял, будто пораженный громом. После того, что он услышал от тех двоих генинов, которых удалось поймать в ловушку и допросить, у него не оставалось сомнений, что лидерами деревни Скрытого Дождя и членами Акацки являлись именно его ученики. Однако в глубине души все еще теплилась глупая, безосновательная, напрасная надежда, что все это окажется ошибкой. Что Яхико, Нагато и Конан покоятся с миром, погибнув смертью героев в борьбе за мир для своей родной деревни, как и сообщалось в том небольшом донесении одного из его проверенных разведчиков, которое он перечитывал тысячи раз, пока, наконец, не выучил наизусть. Что судьба смилостивится над ним, избавит от необходимости сражаться с собственными учениками.

В жизни Отшельника Джирайи было не так много поступков, за которые ему было действительно стыдно и от воспоминаний о которых храброе сердце судорожно сжималось, а ему самому хотелось зажмуриться, занять как можно меньше места в пространстве и поскорее заснуть или забыться за рюмочкой саке в объятьях какой-нибудь красотки. Он не уставал винить себя за то, что не удержал Орочимару и позволил ему пасть так низко, за то, что его не было рядом, когда Минато отдал свою жизнь ради спасения Конохи, и за то, что, однажды взяв на себя ответственность за троих сирот, он оставил их через три года, легкомысленно посчитав, что они достаточно сильны, чтобы защитить друг друга в той войне.

Джирайя никогда не боялся признавать своих провалов, всегда

готов был держать ответ за содеянное, в первую очередь, перед самим собой, и не упускал шанса сделать все возможное, чтобы исправить последствия своих ошибок. Именно поэтому он упорно продолжал поиски Орочимару, именно поэтому он поклялся себе заботиться о Наруто, едва узнав, что тот является сыном Минато. А вот загладить свою вину перед тремя сиротами из деревни Дождя после получения того самого донесения он уже никак не мог. И горечь от необратимости последствий этой его ошибки он продолжал носить в сердце на протяжении всей жизни.

И вот, одна из них стояла перед ним, внимательно глядя ему в глаза. Некогда живое и отражавшее, будто в зеркале, все изменения её настроения, худое и бледное лицо Конан теперь не выражало ни единой эмоции. Большие глаза цвета темного янтаря, раньше всегда смотревшие на него и на мальчишек с безудержной любовью и заботой, были абсолютно пусты. Нежные тонкие пальчики, из-под которых когда-то рождались настоящие шедевры оригами, незаметно появлявшиеся потом под подушками Яхико, Нагато и его самого, сейчас отточенными движениями складывали печати. Неизменной, пожалуй, осталась только бумажная роза, вплетенная в мягкие пряди синих волос.

– Ты очень изменилась, Конан, – продолжил Отшельник. – Хотел бы сказать, что похорошела, да вот не могу. – Джирайя окинул ее изучающим взглядом и слегка усмехнулся, по привычке потирая подбородок. – Нет, безусловно, красавица. Нагато и Яхико, поди, слюни пускают. Только вот… Моя малышка Конан была совсем другой: искренней, доброй и открытой.

– Что Вам нужно, Джирайя-сенсей? – холодно поинтересовалась она. – Зачем Вы искали встречи с нами?

– Откровенно говоря, я как раз надеялся, что вас не увижу, – честно признался саннин. – Я пришел повидаться с лидером деревни Дождя Пейном-сама и его верным Ангелом. Которые, по совместительству, являются членами Акацки. И я до последней секунды верил, что мои ученики не могут иметь к подобной мерзости никакого отношения. Оказывается, я ошибался. И мне очень больно видеть, во что вы превратились. – Взгляд темно-серых глаз задержался на рисунке из красных облаков, украшавшем широкую горловину её черного плаща.

– Должно быть, Вы сейчас жалеете, что не позволили Орочимару прикончить нас тогда? – по-прежнему безразлично отозвалась Конан.

– Я ни на секунду не сомневался в правильности своего решения, – напряженно проговорил Джирайя, чуть повышая голос, в котором предательски промелькнули оправдательные нотки. – И сейчас не сомневаюсь.

– Вот как. А я уже столько раз успела пожалеть. – Тонкие бледные губы сжались в напряженную линию. – Орочимару был во всем прав тогда. Нас стоило убить. Но теперь уже поздно. Теперь я вынуждена убить Вас.

За спиной Конан в мгновение ока появились огромные белоснежные крылья, «перья» которых представляли собой заостренные бумажные ножи. Одного её взгляда хватило, чтобы лезвия частыми очередями выстрелили в противника.

– Элемент Огня: Снаряд пламени! – выкрикнул Джирайя, сжигая дотла ее бумажную атаку. Однако крылья за ее спиной восстанавливались с молниеносной скоростью, превращаясь в новые и новые очереди, увеличивая площадь поражения.

Почувствовав, что не сможет удерживать огненную технику такое количество времени, Отшельник отскочил, увернувшись от очередного залпа, и выпустил изо рта струю жабьего масла, которая, окатив Конан с ног до головы, остановила ее технику.