Элемент Водоворота

Гениальный Идиот

Он и не думал, что это так трудно. Выразить словами то, что чувствуешь. Вот с Сакурой-чан как-то было всё просто, достаточно было заикнуться о свидании – и тут же прилетал подзатыльник. Дальше этого разговор обычно не заходил. И уж эту причинно-следственную связь Наруто усвоил настолько хорошо, что даже случайно возникшая мысль о свидании автоматически заставляла тянуть руки к затылку. А тут… вот вроде и на свидании уже. Если прогулка в парке может считается свиданием, конечно? Он покосился на соседку и, заметив порозовевшие щёки, решил, что, видимо, может, и снова вздохнул.

«Надо было посоветоваться с Извращенцем», – мелькнула мысль, но Наруто её честно

прогнал, вряд ли Джирайя мог посоветовать что-то. Вернее он мог много чего насоветовать, совершенно не подходящего к случаю. Лучше было бы спросить Кибу или Шикамару, но теперь-то уж что об этом говорить, их всё равно рядом нет. К тому же, они непременно подняли бы его на смех, отпустив пару-тройку нелицеприятных комментариев о неустроенной личной жизни будущего Хокагэ.

И тут Наруто задумался, а хочет ли он личной жизни в целом и личной жизни с Хинатой в частности, и снова покосился на соседку. Хината показалась ему более спокойной, её губы тронула нежная улыбка, а взгляд неспешно скользил по поверхности пруда, над которой то и дело появлялись пятнистые спинки карпов. Смятение и нервозность, с которыми он так активно боролся с момента их встречи, вдруг отступили, внутри воцарилось спокойствие, разлилось тепло, а ещё он ощутил воодушевление. Он повернулся всем корпусом к девушке, перекинув одну ногу через скамейку, дождался, пока она посмотрит на него, и улыбнулся, искренне и открыто, как только он умел. Так, что невозможно было не улыбнуться в ответ, что Хината и сделала.

– Я очень рад тебя видеть, Хина-чан, – честно признался он.

– Я-я тоже рада, Наруто-кун, – отозвалась девушка, пытаясь скрыть удивление. – Рада, что ты вернулся целым и невредимым. Я слышала, что миссия была очень непростая.

– Да! – подхватил Наруто. – Сперва мы опоздали, Гаара почти умер. Вернее он совсем умер, но мы его воскресили. Но это потом. А до этого мы сражались с Акацки! И там был Саске, и он…

Наруто рассказывал увлечённо. То, что Хината уже и так знала. Но она всё равно слушала его эмоциональное повествование с обилием жестикуляции и богатой мимикой, не вникая в слова и не улавливая смысл. Смотрела в горящие ярко-голубые глаза и каким-то чудом умудрялась впопад задавать уточняющие вопросы, вовремя кивать и улыбаться, чуть приоткрывать рот от удивления и облегчённо вздыхать. Она считывала его эмоции, впитывала излучаемую им энергию и отдавала что-то неуловимо важное взамен. И когда ближе к концу истории он вдруг замолк на полуслове и, порывисто подавшись вперёд, уткнулся губами в уголок её рта, она почти не удивилась, только чуть улыбнулась и прикрыла глаза, нащупав пальчиками вцепившиеся в края скамейки руки Наруто.

Какаши опустил клинок и в очередной раз удивлённо посмотрел на необычно отстранённое лицо Харуки. Обычно во время боя, пусть даже тренировочного, взгляд льдистых серых глаз был предельно сосредоточен, тонкие губы – поджаты, а рука с клинком Нуибари – тверда и безошибочна. Но сегодня, казалось, у Харуки всё валилось из рук, взгляд то и дело блуждал, цепляясь за тот или иной элемент ландшафта, а удары получались смазанными и не достигали цели. Копирующий выдохнул и убрал кинжал в ножны.

– Что такое, Какаши-сан? – наигранно беззаботно спросила Харука, прищурив глаза и тоже зачехлив меч. – Уже сдаётесь? Признаёте за мной тактическую победу? Или устали и надо отдохнуть?

– Ни то, ни другое, – серьёзно ответил тот. – Победа не доставит мне такого удовольствия, если мысли противника в этот момент будут заняты другим.

Харука

в ответ только пожала плечами и, развернувшись на пятках взяла курс к деревне. Какаши вздохнул. Что-то творилось в этой золотоволосой голове, а он понятия не имел, что. И никогда ещё так сильно не пекла изнутри самая сильная из фамильных черт Хатаке – любопытство. А также так и не отпустившая ещё с момента их отправления с Острова ревность. Мысль о том, что голова Харуки занята Даруи, не давала покоя, поэтому Копирующий с лёгкостью переступил через собственную вякнувшую было гордость, и в несколько прыжков догнал Харуку, примерившись к её ширине шага.

– О чём думаешь? – спросил он через несколько томительных секунд молчания.

– О войне, – ответила она, прищурившись и чуть опустив голову.

Какаши закусил щёку изнутри, чтобы не выдать, что предмет её тяжких дум был куда менее романтичным, чем он ожидал, и, что уж там, лично для него он был куда как приятнее Даруи.

– Хочешь поговорить? – спросил он.

– Какаши-сан, Вы не задумывались о смене профессии? – ответила вопросом на вопрос Харука.

– Чтобы не иметь к войне отношения? Сейчас, боюсь, это уже утопия. – Копирующий отвёл взгляд. – Хотя я принимался думать об этом много раз.

– О нет, мои аргументы в пользу смены Вами профессии были куда прозаичнее, – тонкие губы расплылись в ехидной усмешке. – Вы с такой настойчивостью пытаетесь исполнять функции моего личного психолога, что я подумала было, что Вы просто практикуете давно отточенные навыки.

– Ты, пожалуй, права, после выхода на пенсию открою психотерапевтическую практику. – Какаши поднял наигранно мечтательный взгляд к небу. – Возьму в долю Паккушу. Ты не представляешь, как хорошо он умеет слушать.

– На месте Паккуши я бы ограничила Ваши обязанности приготовлением кофе, – усмехнулась Харука.

– Это камень в огород моей тактичности? – картинно возмутился Копирующий. – Жестоко.

– Ну что Вы, как можно? Это комплимент Вашему удивительному мастерству в приготовлении кофе, – ответила она, поводя плечом.

– А если серьёзно? – Какаши чуть замедлил шаг, ища глазами, где бы им присесть, чтобы поговорить спокойно. – Что тебя так беспокоит?

– Мэй-сама написала мне сегодня, что из её личной тайной сокровищницы пропал свиток с оставшимися мечами, – призналась она, опускаясь на траву под раскидистым деревом.

– Великие мечи разве не пропали? – уточнил Какаши. – Вместе с их бывшими хозяевами?

– У мечей нет хозяев, – ответила Харука. – У них есть временные пользователи, которых сам меч признаёт. И пока пользователь не погибнет или не откажется от меча добровольно, никто другой не сможет даже взять клинок в руки.

– Это какая-то печать подчинения? – спросил он.

– Это воля меча. К примеру, Нуибари, – мечница расчехлила клинок и протянула его рукоятью к Какаши. – Если попробуете его взять, можете серьёзно поцарапать руку.

– Хм, поверю тебе на слово, – отозвался Какаши.

– Так вот, если пользователи мечей погибли, ойнины разыскивают мечи по всему свету, и они запечатываются в свиток, который хранится лично у Мидзукагэ. Так вот этот свиток пропал. И мало того, что только ограниченное число людей, посвящённых в тайну мечников, знают об этом свитке и знают, где он, так ещё и совершенно непонятно, зачем они кому-то понадобились, – принялась рассуждать она, нахмурив тонкие брови.

– Мне кажется, – Какаши придвинулся к ней чуть ближе, предвкушая сладостные мгновения триумфа, – я знаю ответ на оба вопроса.