Эмиль Верхарн Стихотворения, Зори; Морис Метерлинк Пьесы

Верхарн Эмиль

Города

Перевод М. Волошина

О, эти города, напитанные ядом гнилого золота! О, каменные вопли, взлеты и жесты дыма, И купола, и башни, и колонны В звенящем воздухе средь кипени труда… Ты возлюбил ли ужас и тоску их, Странник, Печальный и задумчивый, На огненных вокзалах, что опоясали вселенную? О, вихрь колес сквозь горы и пространство! Набат глухой и тайный, что лихорадил душу твою, — Он в городах гудел по вечерам; их пламя Неисчислимое и красное твой озаряло лоб, Их черный лай, и мстительные крики, и улюлюканье охоты Были лаем, криком и травлей твоей души; Все существо твое глубоко искажалось их Богохульствами, И воля твоя была добычей их потока: Вы ненавидели друг друга, обожая. О, взлеты их, кощунства, преступленья, Вонзенные, как в спину нож, закону! Сердца колоколов и лоб их колоколен Забыли их жертв число; Чудовищные их нагромождения заслоняют небо; Ужас века сосредоточен в них; Но их душа таит тот вечный миг, Что в неиссчетных днях собою метит время. История была плодотворима Из века в век приливом их идей; Их мозг и кровь питались новой кровью, Что в старый мир вливается надеждой И гением. Они калят дерзанья, причащают Пространства и колдуют горизонты, Их притяжения вникают в дух, как яд; И каждый вознесенный над другими — Ученый, иль апостол, иль поэт — Несет свой пламенник в пыланье их пожаров. Они в неведомое строят лестницы Для восхожденья дерзостных исканий, Светлыми ногами топчут ложь, что приковала цепью Мир к человеку, человека к богу. Видали ль ночью вы короны их огней И храмы из стекла и золота, откуда Чудовищные взгляды одетых медью стекол Устремлены к созвездьям сивиллинским? В кварталах молчаливых посещали ль Лаборатории, в которых неотступно От вывода до вывода, от связи и до связи 197 Сквозь бесконечности преследует ученый Мельчайший трепет жизни? Тот человек, что судит, мыслит, волит, Ими весит и мерит сам себя. Все тайны, все загадки мира Им служат ставкой уже целый век В борьбе великой

с судьбами. О, ярость знаний и осторожность схваток! Загадка здесь — ее следят, и травят, И настигают, как зверя свирепого, Чтоб уловить мгновенье, когда Ее глаза, раскрытые внезапно, разорвут Покровы тьмы и истину откроют. Тогда пусть ветры, волны, и небеса, и звезды, И тяжкие мосты, что давят глыбы устоев каменных, Базальты порта, городские стены Трепещут на четыре стороны пространства, Они не потрясутся столь полной радостью, Как страстный дух искателя Над новою победой. Нечто в мире внезапно изменилось Этим взрывом света из темноты; И все равно, прославят или ославят гений того, Кто выломал враждебные ворота, Что защищали тайну, — Сила его поглощена великой силой городов: Их бытие еще полнее ею. Так те, что мыслят, будущему мира От времени до времени несут ярь мозга своего: А между тем встают еще иные, Те, что горят с толпой и для толпы. Подвижники и мученики грезы, Они провидят ее идущей по садам мучений И крови — к светлому свершению времен, Когда дух справедливости проникнет в человека. Ложь издала законы — тексты черных истин: Их надо грызть всечасно, Ожидая, пока не сломят их тараны мятежа; А если надо кровавых удобрений для светлых всходов, Если нужен великий гнев для полноты любви, Если надо исступленье для сердца рабьего — То гулы набатов черных взмоют города Рыкающим приливом вкруг новых прав. Там, наверху, в кварталах старых, в тусклых залах, Где светы газа безграничат жесты, А голоса, и кулаки, и крики трибунов светлых Утверждают потребность всех, как истинное право; Таблицы, тексты, правила, системы и библии Даются в передержках торжественных речей; Для человека в мире нет господина иного, чем он сам, И в нем самом владычествует мир; Оратор говорит и сильно и высоко, слово его сверкает, Космато и истребительно, как полеты кометы, Как знамя безумное, простертое к победе; А если он берет толпу трамплином — Что до того? Он тот, чья воля полна через край Вскипающими токами расцветов; Отчаянья, и ярости, и гневы, И грозовое молчание горят в его руках: Как некий тайный властелин, он видит Подземное глухое набуханье тайных сил. Когда ж в согласье простом и неизбежном сопрягутся Полет искателя с порывами трибуна, То нет у неба такой грозы, Таких громов у власти, у порядка такого произвола, Чтоб раздавить собой победу мировую.

Наука

Перевод А. Ибрагимова

Да будут святы те, кто, в творческом пылу Исследуя весь мир, открыли в нем законы И первобытный страх взорвали, как скалу, Где груды золота скрываются исконно. Еще недавно смерть и поклоненье ей Держали нас во тьме, как в некой преисподней, Пытаясь укрепить поддержкою своей Империю греха и догмы, но сегодня Ночь исполинских тайн уже не так мрачна: В ней разливается сиянье золотое, И скоро, может быть, рассеется она, И знание взойдет, как солнце, над землею. Все неизвестное, все бредни старины Добычей стали для искателей пытливых, Их книги, пламенем живым озарены, Таят в себе плоды усилий кропотливых. Они вещают нам, ложь повергая ниц, Что единением все связано в природе. О этот рыжий лес, не знающий границ, Где половодное бушует плодородье! О вы, разведчики, что по путям веков Ведете за собой передовые цепи, — Как башни в солнечных лучах среди лугов, Вы гордо выситесь в своем великолепье! Вы слышите призыв, отважные: «Вперед! Границы нашего познания раздвиньте!» Рассудок верную дорогу изберет И не заблудится в абстрактном лабиринте, О, битвы точные, где воины — умы! О, заблуждения, что спор вскрывает пылкий! Все тайны бытия! Их выпускаем мы Из заточения, как духа из бутылки! Весь беспредельный мир, который населен Несметным множеством логических гипотез; Сплав мрака с золотом — надменный небосклон, Куда взлетел расчет, за истиной охотясь; Идеи, как рои трудолюбивых пчел, Что собирают мед, обкладывая данью Цветы, которые усеивают дол Величественных тайн, царящих в мирозданье; Мыслители, чей нож сознание рассек; Порядок и хаос в единстве неразрывном; Зародыши людей, чей рост из века в век Воспроизводит жизнь в круговороте дивном, И мысль, которая, куда ни посмотри, Свой неустанный труд вершит все вдохновенней, Вливая свой огонь в мерцание зари, Предшествующей дню великих откровений! Мы там раскинули владения свои, Где ужас царствует, властитель бестелесный, Где атомы ведут между собой бои От глубины земной до вышины небесной. Похищенный огонь опять у нас в руках. Пусть изменяются с веками наши души, Все та же в них любовь, чья буря, словно прах, В одно мгновение сметает равнодушье. Поэты славу ей поют в стихах своих, Но боги не сойдут, как прежде, в мир наш дольний, Что бледен до сих пор от прорицаний их И от низринутых из их чертогов молний. Уже намечен путь к вершинам голубым, Широкий и прямой, — и, не жалея пота, Век принимается, могучий, за работу Со всем безудержным упорством молодым. Нам чуждо Фауста уныние! Благие Провидим цели мы под небом синевы. Жар возродился в нас, сомнения мертвы, И мы уж верим в то, что будут знать другие.

Заблуждение

Перевод Э. Линецкой

Вдоль берегов морских в безвестность дюны шли. Припадочные зимы Взрывали, мяли, рвали небосвод, Стонали толщи вод, Клыками бурь гонимы, — И дюны шли Огромными шагами великанов Вкруг океанов, И дюны шли, Глухие к стонам непогоды, Сквозь дни и годы К прозреньям жалости, к любви живой, И дюны шли, Как вечные скиталицы природы, На запад, вдоль морей, сквозь ветер грозовой. На берегах, сквозь ветер грозовой, На берегах, в морском огромном гуле, Века мелькнули, И вот однажды маяки, Взойдя на вздыбленные древние пески, Победный гимн своих огней послали В морские дали. И стала ночь прозрачна и светла. Подводных рифов грозные наросты И мысы, где всегда ревут норд-осты, Развенчанная обнажила мгла, И свет, мигая, разгонял туманы, И мраку жизнь лучи его несли, И пьяные простором корабли Шли завоевывать неведомые страны, И смело человек с пучиной в бой вступал. Пространство, сплющенное между скал, Смотрело на него горящими глазами. Валы, как встарь, захлестывали бриг, Но по снастям, по мачтам, точно знамя, Сверкающий метался блик. Свет стройных маяков, а не светил опальных, Отважных вел теперь дорогой странствий дальних. Стихиям яростным наперекор, Их провожал земли любимый взор, В борьбе с грозой и штормом помогая. С незнаемого сорван был покров; Опасность откровенная, нагая, Предстала взорам смельчаков. Слепая и беспомощная сила, Прозрев, стихии победила, И властелином человек взошел На свой престол. Вдоль берегов морских в безвестность дюны шли И сквозь туманы, бури, ураганы Несли в руках большие фонари, И, словно в свете утренней зари, Бледнели на небе светила, И дюны шли И день и ночь дорогой вдоль морей, Которая, как змей, Империи и царства охватила; А если обрывался путь, они Спешили водрузить, как знамя, На грудь утесов мирные огни. Спокойно протекли года, Но день настал, когда Искусно и бесстрастно люди сами Спасительное погасили пламя. И ненависть, как нож остра, В любовь исподтишка вонзилась, — Вкруг маяков засуетилась Людских раздоров мошкара. Затмилось гордое свеченье, Не останавливали на море в ночи Бессонные друзья-лучи Тех, кто на гибель шел по зову приключенья, Горячие и добрые огни, Свидетели открытий и свершений, На одинокой страже погребений Стояли мрачно в эти дни. О современники мои, как вы уныло жили, Когда в опасности вас вновь одела мгла И лишь убитых маяков тела Опорой вам служили! Одни глядели молча в дали, Угрюмо растянувшись на песке, Потом, в тревоге и тоске, По лабиринту снов блуждали; Другие — те, кто был сильней душой, — Старались терпеливыми руками Разжечь сверкающее пламя И ужас разогнать ночной; А третьи, чьи сердца не знали утоленья, Твердили: «Все равно, мы в путь пойдем, Затем что жизнь в могуществе своем Превыше истины и заблужденья».

Часы творчества

Перевод Э. Линецкой

Глаза мне закрывает мрак Рукою смуглой сновиденья, И вот покой, и вот предчувствие свершенья, И вот веселый, легкий шаг Подкравшегося к памяти забвенья. Вчера опять весь день владел мой дух надменный Всем существом моим — неведомой вселенной, — И чувствами схватить я мог Желаний огненный пучок И пред собой как шпагу, как угрозу Нести его в слепящем свете. На берегах — весна в расцвете, И, яркая, похожа мысль на розу, Она растет, и разум ширью пьян, Как океан. С высоких, неприступных гор В долинный золотой простор Загадки мироздания спустились И человеческой пытливости открылись. Как молнией, все озарилось вдруг, И только страшно, что из рук Добыча разума уйдет пугливо. Жизнь простирается широко, горделиво, По ней надежда мчит во весь опор, И воля человека в общий хор Сливается с желаньями вселенной. Могущества источник сокровенный Рождается в душе. Спешишь вперед идти, И кажется преграда на пути Лишь камнем, чтоб на нем точить и править силы. И юной гордости тугие жилы Вздувает плодоносный сок, И жизнь, взойдя спокойно на порог, К уверенности спящей входит в гости. Кровь, нервы, мышцы, кости Тем тайным трепетом напоены, Которым воздух и лучи полны. Себя в пространстве легким ощущаешь И счастья в сердце не вмещаешь. Все постижимо — принцип, связь, закон; В душе любовь, и разум опьянен Идей всесильным хмелем. Часы, овеянные маем и апрелем! Вы сердцу смелому, вы зрелому уму Восторги,

что ни год, дарите, — Часы завоеваний и открытий, Часы, свергающие тьму! Вас память прославляет, воспевает Сейчас, когда мне мрак беззвучно закрывает Рукою смуглой сновиденья Глаза, зажженные огнем свершенья.

Невозможное

Перевод М. Донского

Пусть невозможного в стремительной погоне Достичь ты хочешь, человек, — Не бойся, что замедлят бег Дерзанья золотые кони! Твой ум уклончивый ведет тебя в обход, Ища проторенных тропинок, Но ты вступи с ним в поединок: Дать радость может только взлет! Кто вздумал отдохнуть, пройдя лишь полдороги, — Ему ли одолеть подъем? Жить — значит жечь себя огнем Борьбы, исканий и тревоги. Что виделось вчера как цель глазам твоим, — Для завтрашнего дня — оковы; Мысль — только пища мыслей новых, Но голод их неутолим. Так поднимайся вверх! Ищи! Сражайся! Веруй! Отринь все то, чего достиг: Ведь никогда застывший миг Не станет будущего мерой. Что мудрость прошлая, что опыт и расчет С их трезвой, взвешенной победой? Нет! Счастье жгучее изведай Мечты, несущейся вперед! Ты должен превзойти себя в своих порывах, Быть удивлением своим; Ты должен быть неутомим В своих желаньях прозорливых. Пускай же каменист и неприступно крут Твой путь за истиной в погоне: Дерзанья золотые кони В грядущее тебя взнесут!

Утро

Перевод В. Давиденковой

С утра привычными дорогами-путями, Через сады, леса, поля, Иду беспечен, весел я, Овеян ветрами, одет в рассвета пламя. Иду бог весть куда. Иду — и жизни рад. Как в праздник, грудь полна отрады… Что мне законы и преграды, Когда под каблуком булыжники звенят? Иду и горд: люблю и воздух я и землю! Безумный, безграничный, я Всю необъятность бытия, Весь первобытный хмель всем существом приемлю. Как были в древности шаги богов легки! Я жадно зарываюсь в травы И там, где гуще тень дубравы, Цветов горящие целую лепестки. Меня манит река рукой своей студеной. Даю я телу отдохнуть, Потом опять пускаюсь в путь Тропинками лесов, жуя листок зеленый. Все то, чем в жизни я до этих пор дышал, Все не живым, а мертвым было. Нам книги вырыли могилы, И не один мудрец был увлечен в провал. Не может быть, чтоб все вчера существовало И чтобы в ярком свете дня Уж кто-то видел до меня Багряный блеск плодов и роз румянец алый! Сквозь океан ветвей как будто в первый раз Прорвался ветер, багровея… Я, смертный, времени сильнее: Все ново вкруг меня, все юно в этот час. Люблю свои глаза, кровь, мышцы, руки, тело И гриву светлую свою, И жадной грудью воздух пью, И становлюсь сильней, впивая космос целый. Вперед! Поляна, лес, крутой оврага склон… И я, смеясь, крича и плача, Себя в восторге щедром трачу, Иду и сам собой, безумец, опьянен.

Вперед

Перевод В. Давиденковой

Раскрыв окно свое ночное, Не в силах дрожи нервов превозмочь, Впиваю я горячечной душою Гул поездов, врывающихся в ночь. Мелькают, как пожар, их огненные пасти, Скрежещет по мостам железо их колес… Так кратер истекает лавой страсти, Так в бездну рушится утес. Я весь еще дрожу от грохота и света, А поезда, летя в провалы тайн ночных, Грозой своих колес уж пробуждают где-то Молчанье, спящее в вокзалах золотых. Но в мускулах моих чудесным отраженьем Все отзывается, все вновь живет, И нервы шлют в мой мозг, мгновенье за мгновеньем, Бегущих поездов грохочущий полет, Несут с собою хмель, несут с собой тревогу И страсть во всей ее бунтарской широте, И эта быстрота — лишь новая дорога Все к той же издавна знакомой красоте. О, трепет всех существ! О, голоса земные! Их воспринять в себя и воплотить их зов, Быть отголоском вод, и вихрей, и лесов, Материков и грозовой стихии! Стремиться, чтоб в мозгу затрепетал весь мир, Сгустить трепещущий эфир В ряд огневых изображений! Любить ту молнию, и тот огонь, и гром, Который поезда бросают нам в своем Всепожирающем движенье.

Знание

Перевод А. Ибрагимова

О, знанье наших дней, где все переплелось — Сомненье, страх, расчет, надежда, заблужденье; Мечи, разящие и сообща, и врозь, Гармоний и противоречий звенья, Тупые, острые мечи, — без сожаленья Меня пронзили вы насквозь. И все же, признаюсь, сильнее Я наслаждения еще не испытал, Чем чувствовать в груди жестокий ваш металл. О, я не стал бы жить, в невежестве коснея! Кто мыслит — совершает подвиг тот: Он, свергнув власть богов, в награду обретет Взгляд, проникающий в любые тени. О, творчество его в уединенье! О, продвижение сквозь вековую ложь! Терпение, чьих зерен пышны всходы! Раздвинув наших представлений своды, Он создал мира целого чертеж. Не перечесть им сделанных открытий: Законы выведены им, Чьи, незаметные глазам людским, Вселенную опутывают нити. Но доступа еще к той высшей тайне нет, Которую мирьяды лет Материя хранит в объятиях железных. О, эта истина, затерянная в безднах, — Нас ожидает издавна она! Так выхватим ее из тесных ножен! Путь отступления отныне невозможен. Отыщем слово, что из горных скал Выводит, наконец, на перевал, Откуда взору Широкие откроются просторы. Горя стремлением одним, Усилия свои объединим, Ведомые неутомимой верой, Проникнем в неизведанные сферы. О мозг! Всех горестей и радостей исток! Величия дворец и подземелье пыток! Сосуд, где бродит, словно винный сок, Проблем отравленный напиток! Ты, торжествующий и скорбный, мной любим, В часы триумфа или пораженья, В здоровье истины, в недуге заблужденья, Неколебим, Ты возвышаешься, как волнолом, — и смело Смиряешь волей радость и печаль. Ты, как великие, стремишься вдаль, А до других тебе — нет дела!

Тем, кто отплывает

Перевод А. Ибрагимова

Меж тем, как, трепетом объятые, — блистая, Проходят паруса вдали, За ними, в водяной пыли, Золотокрылые — ветра несутся стаей. Пускай, как горы велики, Встают валы, — в путь, моряки! Сияет гордо день, восстав из водной глуби. Здесь пролегает тот порог, Откуда вдоль и поперек Моря безбрежные обрыщет честолюбье. Пускай, как горы велики, Встают валы, — в путь, моряки! Вот порт. Плывите же вдогонку за мечтою, В края, где зной извечно лют, Где обитает смуглый люд, Мечам отточенным подобный прямотою. Пускай, как горы велики, Встают валы, — в путь, моряки! На покорение неведомого мира Валы отправились в поход. Они под самый небосвод Уходят лестницей из пены и сапфира. Пускай, как горы велики, Встают валы, — в путь, моряки! Мелькают среди волн плывущие короны… Чье дерзновенное чело Внезапно озарят светло Лучи могущества, что рушит все препоны? Пускай, как горы велики, Встают валы, — в путь моряки!

Многоцветное сияние

^{21}

Мир

Перевод В. Брюсова

Мир состоит из звезд и из людей. Там, в высоте, Спокон веков, таинственно далеких, Там, в высоте, В садах небес, роскошных и глубоких, Там в высоте, Вкруг солнц, бесчисленных и сходных С огнистым улеем, там, в высоте, В сверкании пространств холодных, Вращаются, впивая дивный свет, Рои трагических планет. Неведомо когда, Как рою пчел, им жизнь дала звезда, И вот они летят — пылинки мира — Среди цветов и лоз, в садах эфира; И каждая из них, свой вечный круг чертя, Сверкая в тьме ночной, а днем в лучах сокрыта, Уйдя далёко, вспять бежит своей орбитой И к солнцу-матери влечется, как дитя. Там, в белой немоте, есть строй неколебимый В движенье яростном тех золотых шаров Вокруг костра огня, вокруг звезды родимой, — В круговращении неистовом миров! Что за чудовищность бессчетных порождений! Листва из пламени, кустарник из огней, Растущий ввысь и ввысь, живущий в вечной смене, Смерть принимающий, чтоб вновь пылать ясней! Огни сплетаются и светят разом, Как бриллианты без конца На ожерелье вкруг незримого лица, И кажется земля чуть видимым алмазом, Скатившимся в веках с небесного лица. Под цепким холодом, под ветром тяжко влажным В ней медленно остыл пыл буйного огня; Там встали цепи гор, вершины леденя; Там ровный океан взвыл голосом протяжным; Вот дрогнули леса, глухи и высоки, От схватки яростной зверей, от их соитий; Вот буря катастроф, стихийный вихрь событий Преобразил материки; Где бились грозные циклоны, Мысы подставили свои зубцы и склоны; Чудовищ диких род исчез; за веком век Слабел размах борьбы — ударов и падений, — И после тысяч лет безумия и тени Явился в зеркале вселенной человек! Явился господином, Меж всех земных существ единым, Стоявшим прямо, к небу поднимавшим очи. Земля, ее и дни и ночи, Пред ним распростирала круг С востока к западу и с полночи на юг, И первые полеты первых мыслей Из глуби человеческой души Державной, Взнесясь в таинственной тиши, Незримыми гирляндами повисли. Мысли! Их яростный порыв, их пламень своенравный, Их ярость алая, аккорд багряный их! Как там, на высоте, меж облаков седых, Горели звезды, так они внизу сверкали; Как новые огни, неслись к безвестной дали, Всходя на выси гор, на зыбях рек горя, Бросая новое всемирное убранство На все моря И все пространство. Но чтоб установить и здесь согласный строй, В их золотом и буйственном смятенье, Как там, на высоте, да, как и там, вдали, Священной чередой, Как солнц небесных повторенье, Возникли гении меж расами земли. С сердцами из огня, с устами как из меда, Они вскрывали суть, глася в среде народа, И все случайные полеты разных дум, Как улей, собирал их озаренный ум, И тяготели к ним приливы и отливы Исканий пламенных, разгадок горделивых; И тень прислушалась, впивая их слова; Дрожь новая прошла по жилам вещества: Утесы, воды, лес почувствовали нежно, Как дует ветер с гор иль ветерок прибрежный; Прибой возжаждал пляск, листок обрел полет, И скалы дрогнули под поцелуем вод. Все изменилося до глубины заветной — Добро, зло, истина, любовь и красота; Живыми нитями единая мечта Соединила все в покров души всесветной, И мир, откуда встал невидимый магнит, Признал закон миров, что в небесах царит. Мир состоит из звезд и из людей.