Эссе о Юрии Олеше и его современниках. Статьи. Эссе. Письма.

Панченко Ирина

Одесса, октябрь 1920 г.

Публикацию текста поэмы Юрия Олеши «Беатриче» И. Панченко осуществила в следующих изданиях:

– Публикация поэмы Юрия Олеши «Беатриче» и вступительная статья в журнале «Collegium» (1994. № 1. С. 157–158).

– Неизвестный Олеша. Публикация поэмы Юрия Олеши «Беатриче» и вступительная статья в журнале «Побережье» (1999. № 8. С. 170–173).

«И Алигьери знал, какое имя…»

(Неизвестная поэма Ю. К. Олеши «Беатриче»)

Вспоминая гимназические годы, Юрий Олеша связывает своё первое, неизгладимое ощущение «что такое стихи» с именем Александра Блока. Он пишет о «чистом восхищении» Блоком, которое пережил тогда. О восхищении «розами, рыцарями, Равенной, благовещением – всем, что вплыло в душу после знакомства с Блоком». [183]

Было не только восхищение. Подражание блоковским интонациям, блоковским сиренево-синим краскам, эпитетам легко угадывается в самых ранних стихах Олеши из его сохранившегося юношеского альбома «Виноградные чаши» (1915):

183

Олеша

Ю. Повести и рассказы // М.: Худ. литература,1965. С. 431.

Под вечер встанет над туманамиИз старой сказки Рюбецаль —И даль с чертогами стекляннымиОкрасит синюю эмаль

(«Зима»). [184]

Ползёт, дымясь, сиреневый туман…Темнеет быстро. Над сухим бурьяномВзошла и стала бледная луна…

(«В степи»). [185]

«Бледный небосклон», «Бледная луна», «тумана флер», «туманный» – подобные образы мы встречаем в стихах Юрия Олеши и в 1917, и в 1918 году («Сиреневое рондо», «Бульвар», «Майские стихи». [186] «Эпитет "бледный" остаётся одним из любимых в поэзии А. Блока», – писал исследователь В. Альфонсов. [187] Героини его стихов ещё долго будут сохранять сходство с блоковской Незнакомкой. Так, от взгляда на Бьянку («Двор короля поэтов») у Принца «сердце замерло в таинственной печали», потому что она – «Никто», не столько реальное лицо, сколько воплощение призрачного желанного Идеала:

184

Архив Суок-Олеши О. Г.

185

Там же.

186

Олеша Ю. // Бомба. 1917. № 9 и др. номера этого издания за 1917 г.

187

Альфонсов В. Слова и краски // М.-Л.: Сов. писатель. 1966. С. 26.

Движенья нежных рукИ шелесты шелков струили запахстранный…Взвевая грустный сон, неясныйи туманный. [188]

Но сходство образов Олеши с блоковскими – лишь изобразительное, внешнее. «Стихи должны соответствовать мечтам о любви. И только это соответствие я и усматривал в Блоке», [189] – вспоминал Олеша о себе, семнадцатилетнем. Сущностное, философское осмысление жизни, способность увидеть, как говорил Олеша, «середину вещей» пришли позднее.

188

Олеша Ю. Двор короля поэтов. Акт 1 // Огоньки. 1918. № 28–30.

189

Олеша Ю. Повести и рассказы. С. 431.

Юношеская неопытность, отсутствие своего поэтического стиля делали Юрия Олешу легко зависимым от модных тогда в его кругу корифеев. Ранний Олеша подражает не только Блоку, но и Брюсову, Гумилёву, Северянину:

Пусть хвастает смелый и шутит от счастья и болиИ метит искусно по звонким забралам удары,Чтоб где-то в Париже, в лиловом атласном камзолеТак громко смеялся галантный король из Наварры. [190]

(«Гасконь»)

190

Олеша Ю. // Мысль. 1918. № 2. С. 1.

В половине восьмогоВ загородной кофейнеНа открытой верандеВы сидели в компаньиПрипомаженных дендиИ раскрашенных дам, —И я видела ясно,Что теперь Вы забылиО сиреневой Ванде……О, ужасные миги!Я с собою боролась:Мне хотелось поднятьсяИ перчаткой Вас больноОтхлестать по лицу!. [191]

(«Письмо истеричной женщины»)

Это был в жизни Олеши период интенсивной литературной учёбы, частых неудач, прозрачных, порой наивных претензий на оригинальность («соличится сердце, как небо, нотами только что спетыми», «Шёлковым газом – одеколонным оазом», «жентильные года!..» и т. п.) Это была дань запоздалой моде «на декадентов», царившей в одесских литературных кружках «Зелёная лампа» (1918), «Коммуна поэтов» (1919), «Коллектив поэтов» (1920).

191

Олеша Ю. // Бомба. 1917. № 10. С. 4.

В

годы творческой зрелости Юрий Олеша очень критически относился к своим ранним литературным опытам: «Стих был с "гумилятиной"», [192] «Я писал под Игоря Северянина, манерно, глупо-изысканно». [193] Вместе с тем суровая оценка собственных подражательных стихов «под…» не исключала благодарной приверженности Олеши к талантливым поэтам-модернистам начала XX века. Как свидетельствует Олеша в книге «Ни дня без строчки», влюблённость в «небывалую» поэзию Бодлера, Блока, Мандельштама, Ахматовой, Шенгели, Волошина и других он пронёс через всю жизнь. [194] В каждом из них он ценил художника-мастера. Литературные ориентации Олеши менялись, но у поэтов-мастеров он всегда учился точности слова и образа, приёмам романтического «пересоздания» действительности, метафорическому видению вещей – всему тому, что впоследствии станет качествами собственного стиля писателя.

192

Олеша Ю. Автограф // РГАЛИ. Фонд № 358. Опись № 1. Ед. Хр. 22.

193

Олеша Ю. Ни дня без строчки // М.: Советская Россия. 1965. С. 134

194

Там же. С. 123–125; 130; 150 и др.

Революция открыла Юрию Олеше «глаза на мир», помогла ощутить узость своего поэтического диапазона. «Если бы не произошла революция, был бы я эстетствующим писателем», [195] – признавался он. Опыт эпохи гражданской войны, работа в революционных одесских изданиях изменили содержание поэзии Юрия Олеши, усилили публицистическое начало в его творчестве («Кровь на памятнике», [196] «Пушкину – Первое мая», [197] «Пятый год», [198] и др., способствовали проявлению, пусть пока схематичных и декларативных, стихов на революционную тему («Большевики», [199] «Памяти Энгельса» [200] и др.).

195

Олеша Ю. Автограф // РГАЛИ. Фонд № 358. Опись № 1. Ед. Хр. 22.

196

Олеша Ю. Кровь на памятнике // Бомба. 1917. № 3. С. 9.

197

Олеша Ю. Пушкину – Первое мая // Бомба. 1917. № 4. С. 11.

198

Олеша Ю. Пятый год // Бомба. 1917. № 7. С. 7.

199

Олеша Ю. Большевики // ОдУкРОСТА. 1920. № 178.

200

Олеша Ю. Памяти Энгельса // ЮгРОСТА. 1920. № 196.

Вместе с первыми попытками освоения революционной тематики в творчестве Олеши появляется новая ориентация – на пролеткульте кую поэзию («Так в нашей памяти, как пламя в чёрных домнах как ход свистящий шатуна останутся навек святые имена», [201] на Маяковского:

Знамёна – фартук! Извёсткой кропи,Бомбой в разруху ответ бросай!К древу познания – к сосне стропил,К небу седьмому – лезь на леса!

(«Ремонт»). [202]

201

Там же.

202

Олеша Ю. // Силуэты. 1923. № 14.

Отныне Юрий Олеша будет всегда поклоняться В. Маяковскому, равняться на него, стремиться, как это ни трудно, «уловить связь между Блоком и Маяковским». [203]

До сих пор современные исследователи творчества Юрия Олеши (И. П. Вдовина, [204] Е. И. Розанова, [205] да и автор этих строк, [206] акцентируя внимание на эволюции мировоззрения писателя, исходили из простой схемы: условные, далёкие от действительности образы Олеши под влиянием новой эпохи исчезают, сменяются в его творчестве реалистическими, революционными: «С установлением Советской власти в

203

Олеша Ю. Повести и рассказы. С. 432.

204

Вдовина И. Творчество Юрия Олеши 20-х годов // Автореф. дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. М., 1966.

205

Розанова Е. Проза Юрия Олеши //Автореф. дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. К., 1968. С. 6.

206

Панченко И. Стиль Юрия Олеши и его связь с судьбами романтической традиции в советской литературе. Автореф. дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. К., 1967. С. 4–7.