Это было у моря
Шрифт:
— Хорошо. Никаких проблем?
— Нет, никаких. А сколько ехать в этот домик?
— За пару суток доберемся.
— Тогда нам придется еще раз остановится где-то. Опять на день — или на ночь?
— Какая разница? Решим по пути.
— Мне, честно говоря, больше нравится традиционное время для сна. И вообще.
Правда, днем спать приятнее — особенно вместе. Все видно.
— Я не понимаю, к чему ты клонишь. Остановимся, когда остановимся. Сейчас тебе обязательно это надо знать? У тебя какие-то
— Какие планы? Что ты злишься? Я просто спросила. Чтобы знать, хоть примерно. Ну и вообще.
— Я не злюсь.
— Ладно. Поехали, а то уже совсем стемнело. Надо торопиться.
Он взял сумку, вышел первым, не оглядываясь. Пташка медлила внутри. Опять ритуалы прощания. Как же ему все это надоело. Он раздраженно закурил. Хотелось надраться. Вусмерть. Ну ничего, вот доберутся до домика, там он сможет догнаться. Забыть про колечко. И про вранье. Возможное вранье. Сандор совсем запамятовал о том, что сам решил ей лгать напропалую по поводу их будущего. Теперь его волновало только то, что Пташка вела с ним двойную игру — его злило то, что это было до усрачки больно и обидно. Но выпытывать правду у нее ему не хотелось. Это было ниже даже его песьего достоинства. Сама решила врать. Посмотрим, к чему это приведет. Он зло затушил окурок в горшке с хризантемами, побрел к машине. Сел, завел двигатель. Им надо было заправиться, Машина почти на нуле. Пташка наверняка побоялась останавливаться с ним, больным. Да и наверняка она не умеет заправлять машину. Надо бы ее научить…
Как же может быть такое — ее жертвенность, все ее трогательные жесты — и потом — ушатом холодной воды — эта ложь? Все бабы такие — взять хоть Серсею. Чем, собственно, Пташка лучше? Да ничем. Привыкла изворачиваться, вешать родным лапшу на уши. Так же, как делал Джоффри с матерью. А у Пташки теперь нет матери — только он. Вот ему и врет. Надо побыстрее сплавить ее к тетке. Пусть ищет свой номер, звонит сестре, и он ее доставит, куда следует. Когда они в следующий раз остановятся, он позвонит Роберту. Сандор уже раздумывал о том, как сказать об этом своем решении Пташке, но, ввиду последних событий, ничего он ей говорить не обязан. Пусть хранит свои секреты. А у него будут свои. Он глянул в окно. Вот она. Красивая до тошноты, до боли в висках. И походка стала как у женщины — довольной собой. Удовлетворённой. Еще бы. И повадка, увы, тоже. Его имеет, ему же и врет…
Она села в машину. Улыбнулась ему.
— Поехали?
— Да, едем.
Он тронул машину. Их путешествие продолжалось…
Конец шестой части
========== Часть седьмая - I ==========
Берег моря был недалеко, —
День пути, мгновение в веках.
На душе беззвучно, нелегко,
Ни во что не верится пока.
Ни во что не верится уже,
И рассудок слепнет средь химер.
Не в твоем ли смутном мираже
Я бреду в переплетенье вер?
Не в твоей ли тягостной тиши
Мне неметь, чураясь темноты?
Сжалься, путь мой нынче заверши,
Отреши от мира суеты.
Отреши от мытарства веков,
Завяжи глаза покровом дня
И путем усталых берегов
Доведи до пропасти меня.
Благодатью снизойди ко мне
И в полет бросок мой обрати
Дай забыть о кровожадном дне,
Сожаленьем не стучи в висок.
И в последний миг, в последний раз
Небеса рассветом распахни,
Отвори надежду без прикрас, —
Хоть на этот раз не обмани.
Часть
Они ехали уже седьмой час. Пару раз останавливались на площадках для отдыха, где Сандор вылетал из машины, как чертик из коробочки, и тут же начинал бешено смолить свои несчастные сигареты. По подсчётам Сансы, он умудрялся выкурить штуки три, пока она ходила в туалет, причесывалась-умывалась и покупала кофе и кексы себе в дорогу. Сам он пил только кофе, есть отказывался под предлогом: «От еды клонит в сон». Санса попробовала было поспорить, но он так на нее взглянул, что она запнулась на середине фразы и больше к аргументу не возвращалась. В какой-то момент Санса предложила ему смениться. Он фыркнул.
— Смотри-ка, Пташка заделалась водителем…
— Между прочим, я вела машину три часа.
— Наше счастье, что мы выжили. Что ты не заснула и не заплакала. Нет уж, спасибо. Жизнь моя не многого стоит, но я еще не рехнулся, чтобы сажать за руль тебя. Такие варианты проходят только когда я в отключке. А сейчас — можешь отдыхать.
Это было так нарочито по-хамски, что Санса даже не захотела спорить. Сегодня Сандор явно решил быть говнюком. Ну что поделаешь? Все началось с того злосчастного кольца, будь оно неладно. И почему ей пришло в голову его сохранить? Надо отдать должное мужу — вот так подкинул проблем. Такой изящный способ раздуть между ними вражду. И не кольцо, на самом деле, виновато — а то, что до конца Сандор ей не доверял. Ну правильно ведь делал, в сущности. Но все равно это Сансе было очень неприятно — казалось, она ничем не заслужила такого отношения. Теперь от него веяло таким холодом, что Сансе и в голову не приходило пытаться приблизиться. Это все его прошлое — и неумение верить людям. Но ей-то что делать теперь? Вероятно, самое худшее, что она могла — это начать ему лгать. Теперь сама все испортила.
Разговаривать они тоже не разговаривали. Несколько раз Санса пыталась затеять какую-то беседу, но он отвечал односложно, нехотя, а на третий раз и вовсе включил радио и начал искать «какой-нибудь намек на загребучий прогноз». Санса перестала ломиться и в эту дверь. Периодически она засыпала, потом опять просыпалась и неизменно видела его сумрачное лицо, слегка подсвеченное отблесками проносящихся навстречу досужих фар. На нее он не смотрел. Лишь коротко кивал, когда она решалась промямлить, что ей нужно в туалет или попить. Словно ему было противно на нее глядеть.
На шестом часу Санса проснулась после очередного перегона и собственного тяжелого видения. Сны она видела редко — за те жалкие обрывки минут отключки, которые она себе позволяла, они просто не успевали захватить ее. На этот раз кошмар все же успел ей завладеть — Санса стояла перед зеркалом, что бесконечно сменяло ее отражения: Пташка вся в слезах, Алейна с холодным прищуром, мама, Робб, отец, Арья — и еще, и еще — но не было ее. Санса смутно пыталась сообразить, чего же именно ждет она от отражения, и что оно не хочет ей показывать. Лица замелькали быстрее, превращаясь в фонари за окном. Она проснулась, судорожно втянула воздух.
Они стояли на очередной площадке для отдыха. Во рту пересохло. Санса потянулась за бутылкой с водой, но не нашла ее и глянула на водительское сидение. Сандора не было. Санса дернулась, отстёгиваясь. Вышла на улицу. Ее тотчас же хлестнуло по лицу ледяным ветром — они уже поднялись высоко, предгорья медленно, но верно превращались в горы. Осенний воздух звучал тоскливым аккордом палых листьев, стоячей воды и ожидания скорого снега. Санса поежилась. Сколько времени, интересно, сейчас? Она глянула на почти севший телефон. Половина пятого утра. Она услышала шаги, насторожилась. Сандор медленно подошел к машине. Вот и ее бутылка. Что это, он перешел на воду?