Это было у моря
Шрифт:
— Зная тебя, Ланнистер, ничего хорошего. Да шучу я. Алаверды. Я тебя понимаю. Могу, по крайней мере, понять. И вот еще что — мне не нравится страдать. Я просто не хочу, чтобы страдала она…
— У меня, вообще-то, такое возникло ощущение, что она страдает больше, когда ты ее отшиваешь. Или когда она тебя отшивает. Ну, сам смотри. Ей нужно время — чтобы вырасти, переступить и пойти дальше. Возможно, и в твою сторону… Я от своих слов не отказываюсь… Было бы забавно, если бы в итоге вы все же соединились в экстазе. И это уже не попытки пророчить — просто пожелание удачи. А еще — если понадобится там помощь с адвокатами — я не большой знаток, но помочь
— Это тоже вариант. Я над этим подумаю. Спасибо. Ты, хоть и Ланнистер, но не столь отвратительный, как другие твои родственнички… Ладно, пойду я спать, сил нет. Ты идешь в дом?
— Нет, я еще погуляю. А то как ты уйдешь — тут же явится призрак Роберта. Придется еще и с ним обсуждать наши дела. Это так скучно…
— Напои его — это лучший способ справиться с Робертом — что с живым, что с бестелесным. Ну, или дыши на него перегаром — тоже вариант…
— Спасибо за совет, хорошая, кстати, мысль — насчет перегара… Лучше на призрак Роберта, чем на Бриенну завтра в машине… Ты пойдешь в эту свою занюханную каморку?
— Вот нет. У меня уже есть место и есть постель — и есть, с кем ее делить. Меня же не гнали, как тебя, Ланнистер. По крайней мере, пока. Надо ловить момент…
— Удачи!
— И тебе. С Робертом. Или с мышами…
2.
Oh, God, I haven’t read your book
I’m sure it was divine
Especially the part where
You turned water into wine
Oh, God, I want you to clear my mind
It’s covered up with dirt
And I want to taste your skin
One time before I taste the earth
Oh, God, I apologize
Didn’t knock when I arrived
Oh, God, I apologize
Didn’t say goodbye last night
Oh, God
Now I guess, you have your way
As I taste the earth today
Now I guess, you have your way
As I taste the earth today
K’s Choice — Elegia
2.
Сандор тихо и медленно поднялся по лестнице. В доме царила тишина. В этой треклятой избушке даже не тикали часы — ничего не демонстрировало признаков летящего времени. Только он был тут лишним — внутри, в голове, безнадежно и неумолимо отщелкивало, секунда за секундой — вперед, вперёд, вперёд… Он зашел в их спальню. Тут тоже было тихо, слишком тихо — не слышно было даже ее дыхания… Сандор наощупь добрался до ванной, зажег там свет, что слегка осветил комнату. Ага. Не слышно ее дыхания, потому что Пташки тут и нет. Постель смята, но пуста. Как и кресло. А больше тут и прятаться негде. Ну не в шкаф же она залезла? Сандор подошел к окну, отодвинул занавеску. В сливочно-желтом свете фонаря падали мокрые тяжелые хлопья. По поляне неверными — судя по следам — шагами бродил Ланнистер, периодически поднимая запорошенную снегом голову, словно в поисках ответа, к мутному красноватому небу. Пусть себе его ходит. Но где же Пташка? Спустилась вниз, в кухню? Но тогда бы он ее должен был заметить. В домике не то что было очень много мест, где можно спрятаться… Может, пошла в гости к Тарт? Ага — и они там сидят молча и смотрят друг на друга… И вообще, поздновато для дружеских визитов… Сандор глянул на прикроватные часы — полпервого ночи. Мда.
Он вышел из спальни, для верности прошел по коридору до двери Бриенны — там все было тихо — и обратно. На всякий случай заглянул в комнату, что отвел себе на эту ночь. Там Пташка
Сандор разделся, улегся рядом с неслышно сопящей Пташкой. Она лежала на боку, и он уткнулся по обыкновению ей в затылок. Девочка продолжала сопеть, даже не дернувшись. Эко ей спится! Сандор легко обнял торчащие из-под складок одеяла плечи — холодные. Уж не простыла ли? Он очень осторожно пощупал Пташке лоб. Тоже ледяной, как и все остальное. Ему самому cтало холодно и слегка не по себе. Пташка едва слышно застонала — снится ей, что ли, что-то? Видимо, опять один из ее пресловутых ночных кошмаров. Сандор потряс ее за плечи — легко, словно она могла сломаться от неосторожного движения. Никакого толку. Тогда он развернул ее — спиной на подушки — холодея от внезапной догадки. Включил лампу возле кровати — ее свет бил Пташке в лицо, но она даже не пыталась заслониться — ничего. Бледная, как привидение — даже губы словно выцвели — под синеватыми веками движутся беспокойные глаза — кошмар продолжается. И этот раскрытый пузырек с лекарством продолжал мучить Сандора. Он приподнял девушку над подушкой, посадил и уже резко потряс. Ничего. Седьмое пекло, да что же она учудила?
— Пташка! Просыпайся уже! Ты слышишь меня!
Шептать он перестал уже давно и сейчас осознал, что просто орет. Пташке, похоже, было все равно. Скорее уж он разбудит Бриенну через коридор…
На тумбочке стояла бутылка с водой. Недолго думая, Сандор, прислонив заваливающуюся девочку к своему плечу, освободив руки, набрал в пригоршню холодной воды и плеснул ей в лицо. Это возымело действие — хотя не столь радикальное, как он ожидал. Пташка не проснулась, но завозилась, нахмурив свои тонкие брови и бормоча: «В чем дело?»
— Пташка, не спи! Не спи, слышишь! Что же ты наделала…
— Почему не спать? Мне хочется…
— Сколько ты проглотила этих гребаных таблеток? Отвечай мне, или я тебя оболью опять.
— Не надо. Холодно. Я не помню… Сколько-то…
— Но зачем? Тебе жить надоело?
Пташка подняла не слушающуюся руку, словно отгоняя от лица мух. С трудом открыла глаза — зрачки по-прежнему заполняли всю радужку, даже еще хуже, чем вечером.
— Я не знаю. Что-то нашло. Было так… тоскливо… хотелось заснуть. На подольше.
— Ты почти добилась того, чтобы заснуть вечным сном. Так сколько было таблеток?
— Не помню, говорю же тебе. Пятнадцать? Двадцать?
Сандор застонал. Двадцать? Он потянул ее с кровати. Кое-как поставил на ноги.
— Куда? Куда ты меня тянешь?
— В душ. Тебе нельзя спать. Ты добилась ровно противоположного — спать тебе вообще не придется. И еще — дай подумать — ага. Это потом. Пошли в ванную.