Это могли быть мы
Шрифт:
На губах ее играла поздравительная улыбка, но в глазах горел огонек соперничества, и в другой ситуации Эндрю даже мог бы получить удовольствие оттого, что Рупа ему завидует.
– Поздравляю, Эндрю. Очень рада за тебя.
– Спасибо! У тебя ведь тоже скоро книга выходит?
Он забыл название ее книги. Его взгляд в отчаянии шарил по залу.
Она отбросила волосы со лба.
– Следующей весной. Похоже, лучшее время для выхода дебютной книги. Издательство собирается устроить большую рекламную кампанию.
– Славно-славно, ты молодец. – Эндрю вдруг понял, насколько
Он и сам не знал, говорит ли он о книге или о ее жизни вообще, и Рупа озадаченно посмотрела ему вслед, когда он отошел.
Летиция была увлечена разговором с пожилым мужчиной в желтых вельветовых брюках.
– Разумеется, Алан всегда терпеть не мог Себастьяна, так что едва ли стоит удивляться… О! А вот и наш сегодняшний герой!
– Все благодаря вам, – автоматически ответил он.
Она внимательно посмотрела на него умными глазами. На ней был какой-то сложный многослойный костюм с мешковатыми брюками. Эндрю вдруг понял, что Летиция просто жила не в своей эпохе.
– Вы не забыли кое-кого упомянуть в своей речи? Я заметила, как разбилось сердце вашей подруги. Даже почти услышала.
Ей обязательно было говорить об этом?
– Она не моя… В смысле, мы друзья, но и только. Просто друзья.
Которые жили вместе и растили его детей в ущерб ее собственной дочери. Хотя была другая причина для тревоги: словно записка, приколотая на пробковой доске. Адам и Делия приехали вместе, разве не так? Он вообще не знал, что они встречаются.
Летиция отхлебнула красного вина, от которого уже потемнели ее лошадиные зубы.
– Эндрю, бегство от правды когда-нибудь помогало?
– Никогда, – удрученно признался он.
– Вот именно, – она похлопала его по плечу. – Исправьте все, не пожалеете.
Почему он не поблагодарил Оливию? Господи! Он понятия не имел. Из-за того, что голова была полна мыслей о Кейт после того, как мельком увидел ее сегодня с другой стороны Атлантики? Он весьма смутно представлял себе, каким образом ее изображение добралось до него. Кабели на морском дне, среди плавающих в полумраке рыб? Стройная, в белом хлопковом платье, сухие загорелые руки, мелированные волосы. Лицо в веснушках после многих лет на солнце. Ее тело словно сбросило оболочку. Она не говорила с ним, но глаза расширились от ужаса, и она выскочила из комнаты. Может, лучше отказаться от продажи прав, хоть и не хочется возвращать деньги и очень хочется увидеть снятый фильм. А кто этого не хочет?
– Дрю! Старина!
Его никогда не называли Дрю.
– Привет, Мартин! Рад, что ты пришел.
Зачем он пригласил своего старого начальника, которого так ненавидел? Из гордыни – вот зачем. Дыхание Мартина было зловоннее обычного. Или так и бывает, когда стареешь? Может быть, у него изо рта тоже дурно пахнет, но никто ему не говорит?
Мартин начал нудеть о каком-то большом начальнике, с которым играл в гольф и который упал замертво прямо в клубе – «обширный инфаркт, и – бац!», а Эндрю понятия не имел, о ком он говорит – какое-то имя из прошлого, когда ему приходилось знать такие вещи. И вдруг он больше не мог
– Прости, Мартин. Сам понимаешь, такие мероприятия – вроде свадьбы, ни с кем толком не поговоришь.
Он метнулся через весь зал, рассекая чужие разговоры.
– …довольно тепло, да…
– …заплатили почти миллион, а потом оказалось – плагиат…
– …сами понимаете, нужно время, чтобы закончить книгу…
– Да уж, ну ты и облажался.
Это была Сандра, по обыкновению пившая из стакана красное вино с колой без сахара и льдом.
– Да, да, я знаю. Но я не… она не…
Она вздохнула.
– Энди, она в тебя влюблена по уши. Ты ведь этого даже не замечаешь, да?
– Я… – Его мозг отказывался это принимать.
– Да, я прочитала книгу. Неплохо. Можно было немного больше написать о том, как работает язык жестов и все такое. Понимаешь…
У него не было на это времени.
– Прости, Сандра, прости. Я через минутку вернусь. Извини.
Оливия была совсем одна и стояла, как будто специально, возле полки с книгами по самопомощи. Она держала себя за локти, даже не пытаясь скрывать, насколько раздавлена. Эндрю ощутил всплеск раздражения. Сначала Кейт – вечно злая и несчастная из-за него, потом Оливия – с более тихой, замкнутой печалью. Неужели он не способен сделать женщину счастливой?
– Выйдем вместе на улицу?
Она словно очнулась.
– А? Хорошо.
Как всегда уступчивая, несмотря на мороз и на то, что он только что ее обидел.
– Как хорошо немного подышать, – слабым голосом произнесла она, когда за ними захлопнулась дверь.
– Поверить не могу, что так получилось. Знай – я постоянно думаю о тебе.
Но правда ли это? Ее взгляд скользнул в сторону, следом за автобусом, шедшим по Марилебон-Хай-стрит.
– Ливви… Это просто ужасная проделка моего мозга, нелепая ошибка… Боже, я так нервничал, что едва не забыл, как называется книга. Ливви…
– Конечно, это не важно, Эндрю. Это твой вечер. Ты написал эту книгу, а не я.
– Но я не сделал бы этого без тебя. Ты записала меня на курс и находила время, чтобы я мог поработать. Да и вообще – это ты привела в наш дом Сандру! Это все благодаря тебе!
Она задрожала.
– Пожалуй, я пойду. Я устала. Машина уже заказана на более позднее время. Наверное, лучше тебе поехать на ней в гостиницу, а я…
– Нет! Нам нужно поговорить.
Вот как это работает. Пятнадцать лет вы живете и даже не упоминаете о чем-то, и вдруг – презентация книги, и жизнь рассыпается на куски.
– Нет, не нужно. Сегодня – твой день. Я… наверное, я сегодня уеду вместе с Делией.
– В тот клоповник? Ни в коем случае.
– Все в порядке. Я… я найду место. В другой гостинице.
Потому что у Оливии, почти в сорок пять, не было ни собственного дома, ни права на его дом. Она следовала за ним по жизни, словно верная служанка.
– Почему, Ливви? Почему мы не можем просто поговорить? Я понимаю, что это была ужасная ошибка, но это всего лишь ошибка.
Она чуть помолчала, натянутая, словно тетива лука.