Этот мир не для нежных

Райнеш Евгения

– Ты и сам знаешь, что иначе нельзя.

– И что теперь? – Геннадий Леонтьевич из гневного вдруг стал просто усталым. «Как вы мне все надоели», – подумал он, вслушиваясь в то, что ответит ему древний враг, без которого он не может жить, ибо был враг целью существования его.

Наэлектризованные тучи слабо взвизгнули и сдулись. Тощая, сразу поникшая молния прорезала мрачный небосвод. Выпустив пар, гроза, так эпически начинавшаяся, выдохлась и сморщенным листом упала на мёрзлую землю.

– Теперь прошу тебя не мешать, – голос из прихожей стал серьёзным. – Ты мешаешь, Отшельник.

– Мне нет никакого дела до этих игр, –

все ещё огрызался тот. – Но вы-то! Древние гамоты, на которых когда-то держалась гармония белого, до чего вы дошли?! Устроили из места силы контрабандный перевал, тьфу…

Он собирался плюнуть, чтобы выразить всё своё презрение, но вспомнил, что это его дом, и передумал.

– Птицу оставь в покое, – только и сказал, резко успокоившись.

– Я изначально привез её в колоду. Мальчишка просто не понял. Ну да, я притворился, что везу жертву. Ты же знаешь Фарисея. Ему нельзя сразу вот так – бухнул и всё. Исподволь, вкрадчиво и льстиво – так можно внушить ему новые мысли. Ему нужен мытарь, а всем нам – десятка щитов. Я приглядывался. И оказался прав.

– Ты ошибся, – Геннадий Леонтьевич сел на свой продавленный топчан, не выпуская паяльник из рук. Голос его обрел твёрдость человека, который окончательно решил закончить разговор. – Даже если это десятка, то не щит. Это посох. Так что птица всё равно уйдёт. А если ты не оставишь её в покое, уведёт за собой и любовника. Он-то изначально был посохом. Пустые хлопоты, Джокер. Я ясно это вижу.

– Если бы ты помог…

– Ты знаешь для чего я здесь, – перебил изобретатель, и голос его был удивительно твёрд. Исчезли все старческие дребезжащие нотки. – Пытаться восстановить колоду такая же плохая идея, как выменивать время на краски. Уходи, Джокер. Я всё сказал.

Прислушался. В прихожей было тихо. Только ветер или мыши шелестели в стопках старых книг и газет, громоздившихся в углу заваленных барахлом сеней. Джокер ушёл. Дослушал ли он до конца то, что пытался ему сказать Отшельник, так и осталось неясным. То ли ветер прошелестел в кронах, то ли послышалось изобретателю, то ли уходящий сказал горько и безнадёжно. Только протянулось печально по подмороженной опавшей листве:

– Будь ты проклят, Сейдо…

***

Лив придерживала голову Саввы, который всё пытался встать, но не мог. Жизнь уходила из него через порванную футболку, орошая красными земляничными каплями растрескавшийся бетон, застывала на поверхности небрежными кляксами. Девушка слышала приближающийся шум, а через минуту увидела стремительно надвигающийся силуэт. Фигура становилась всё яснее, больше и ближе, но Лив не могла ни сдвинуться с места сама, ни унести Савву.

Это действительно был Джонг, одинокий отныне хансанг и, очевидно, самый настоящий предатель. Он, шумно дыша, остановился около пары.

– Ладно, – тихо сказала Лив бывшему стражу. – Мне можешь мстить. Но он здесь не при чём.

Она показала глазами на Савву, который, кажется, потерял сознание.

– Быстро, – сказал Джонг. – Это твой воробей? Дай.

Лив сначала совсем не поняла, что он имел в виду под словом «дай», потом попыталась сопротивляться, но зелёный, не обращая внимания на её бессильный протест, закинул безвольное тело Саввы себе на плечи и двинулся по излучине стеклянной реки большими шагами. Она встала и побежала за ним. Впрочем, побежала – это слишком сильно сказано. Лив поплелась, еле перебирая ногами, но

пытаясь выкрикивать что-то гневное в спину Джонгу. Получалось плохо, вроде:

– Ты... Ты...

– Здесь уже недалеко, – обернулся Джонг. – За мной, не отставай.

– Ты...

– Потом, – сказал он, уже не поворачивая головы. – Всё потом.

Стеклянная река резко мельчала прямо на глазах, становилась меньше, уже и невзрачней, незаметно из-под земли стали появляться трубы, расти вдаль и вширь, потянулись вверх и вскоре опять заполонили своими росчерками всё пространство.

Лив наконец увидела, что все эти трубы стремятся в одно место – туда, где словно из-под земли вырастал огромный промышленный центр. Это было так странно и неожиданно – сначала увидеть в этом сплетении труб многоэтажный дом, слепой, без окон, весь обвитый жадно приникшими к нему трубами, затем ещё один, и ещё... Потом понять, что все они связаны между собой воздушными переходами, огромными, парящими над землёй металлическими лестницами, общим чёрным дымом, который прорывался в блеклое небо то над одним зданием, то над другим. Всё это многоликое строение освещало само себя, и выглядело внушительно даже под покровом уже давно спустившейся ночи.

Никакой погони Лив больше не ощущала, острое чувство опасности пусть на время, но притупилось. Положившись на судьбу, она пристроилась в такт шагам Джонга, чтобы придерживать сползающего с его плеч Савву. Сначала нужно помочь этому парню, а со всем остальным она разберется позже. Если это позже у неё будет.

Они шли целенаправленно к одному, конкретному зданию, и когда подошли уже настолько близко, что можно было разглядеть даже стыки плит, из которых оно было сложено, Джонг сказал ей с придыханием:

– Заходи слева, смотри дыру в заборе. Ныряем в неё, затем осторожно проходим к левому крылу, через подвальное окошко лезем в лабораторию. По возможности тихо. Там можно будет обработать его порезы и остановить кровь.

Савва слабо застонал и у Лив сжалось сердце от жалости к нему.

– Потерпи, миленький, – очень по-бабьи, даже чуть причитая, произнесла она и осторожно провела ладонью по его мокрому лбу. – Скоро уже, совсем скоро.

Дырка, действительно, имела место быть. Вернее проём, словно выгрызенный в монолитной стене каким-то ну уж очень проголодавшимся зверем. Обвалившиеся куски валялись тут же.

– Здесь – зачем-то сказал Джонг, указывая на эту прореху. Будто и без его слов это было непонятно. Он опустил тело Саввы на землю, сел рядом, пояснил, – секундный привал.

Лив опустилась рядом:

– Ты что с нами собираешься делать? – наконец-то смогла она спросить. Джонг казался обычным, тем самым хорошим Джонгом, которого она знала на Ириде. Может быть, в неё стрелял совсем не он, а его подобие? А, может... Может, это вообще был выживший Маджонг? У Лив перехватило дыхание от догадки.

– Ты вообще, кто?

Бывший страж поднял лицо вверх, в беззвёздную темноту, чуть отражающую искусственный мутный свет.

– Я? А ты сомневаешься в том, кто я? – спросил он её в свою очередь.

– Если ты тот Джонг, который сделал мне качели на Ириде, почему тогда выпрыгнул из зарослей лаванды и выстрелил? Это был ты?

– Я, – сказал Джонг. – Это был я... Пойдём, а то ему совсем плохо.

Он взял неподвижного Савву за плечи. Тот тихо застонал, но не очнулся.

– Помоги мне. Бери за ноги. Там есть медикаменты. И бинты.