Этот мир не выдержит меня. Том 5
Шрифт:
Правда, это вовсе не означало, что опасность миновала полностью и безвозвратно. Если человек без лица почувствует хотя бы намёк на угрозу — не для себя, а для того дела, которому он служил — то никакие слова, никакие договорённости, не будут иметь ни крупицы силы.
Впрочем, идти наперекор «Всеведущим» я не собирался. По крайней мере, пока.
— Что теперь? — спросил человек без лица, медленно поднявшись на ноги.
— Теперь уходи, — спокойно ответил я.
— Вот так просто? — по-настоящему удивился человек без лица. Он явно ожидал от
— Вот так просто, — подтвердил я.
Перевёртыш смерил меня странным взглядом, а затем легко, с места, запрыгнул на узкий подоконник. Он на мгновение замер перед тёмным, казавшимся бездонным провалом, будто бы давая мне время одуматься, а затем, так и не дождавшись никаких вопросов, шагнул в пустоту.
— Мои люди прибудут на рассвете, — бросил человек без лица напоследок, тут же скрывшись в темноте.
Мгновение, и он практически беззвучно приземлился на камни мостовой. Я быстро подошёл к окну, но успел заметить лишь его силуэт, бодро направляющийся к ближайшему переулку. Серебристый лунный свет очерчивал фигуру перевёртыша, не причиняя ему никакого вреда. Ещё одно народное суеверие не выдержало проверки суровой действительностью.
Вот и всё… Долгий и напряжённый разговор закончился, но ночь только начиналась, а на рассвете нам предстояло отправиться на перехват каравана. И значит, времени на отдых опять нет.
Вдох-выдох. Прохладный ночной воздух слегка взбодрил уставший разум. В голове выстраивался план дальнейших действий — шаг за шагом: от сбора необходимого снаряжения до распределения обязанностей среди личного состава.
Правда, прежде чем приступить к подготовке, следовало разобраться с ещё одним делом. Небольшим, но оттого не менее важным…
Глава 20
Обострившееся от усталости и хронического недосыпа чутьё подсказывало, что тот, кто мне нужен, находился совсем рядом, буквально на расстоянии вытянутой руки. Последние минуты он безмолвно и незримо наблюдал за нашим с человеком без лица разговором.
— Клоп, — негромко произнёс я, вытянув ладонь перед собой. — Кинжал.
Ругать пацана за чрезмерное любопытство я не собирался. Но и оставлять в его руках столь ценную вещь, которая могла стать пропуском в мир большого начальства, а следовательно и больших денег, было категорически нельзя.
Чутьё не подвело. Секунду-другую ничего не происходило, но потом из пустоты за окном раздался ломающийся голос юного равка.
— А почему ты… почему вы его отпустили? — возмутился Клоп. — Надо было повыспросить у него тайны всякие! Повыспросить, а потом… потом…
Что можно сделать с полученными тайнами, после их героического обретения, пацанёнок придумать так и не смог. Он замолчал, но не ушёл, а наоборот залез в окно и устроился на потолке, почти что над моей головой. Его присутствие и перемещения выдавало громкое, будто бы даже обиженное, сопение.
Негодование Клопа можно было понять. Он долго следил за человеком
Не буду скрывать, меня самого посещали мысли, что стоило бы вытряхнуть из человека без лица как можно больше полезных сведений, однако я решил отказаться от этой затеи.
Слишком уж умён оказался перевёртыш, слишком проницателен и слишком сообразителен… Ему хватало малейших данных, чтобы прийти к правильным выводам, а значит, расспрашивать такого ловкача было чересчур опасно.
Каждый заданный вопрос, каждое произнесённое слово — это информация, а информация — это оружие. И было бы крайне глупо собственноручно вкладывать его в цепкие лапы моего безликого друга.
— Много будешь знать — плохо будешь спать, — коротко «объяснил» свою позицию я, а затем посмотрел на казавшийся совершенно пустым потолок и строго добавил: — Кинжал!
— А сколько с него монет можно было стрясти?! — продолжал возмущаться Клоп. Он вёл себя так, будто бы не слышал меня. — Несколько серебрух… Нет! Несколько золотых дукатов!
От осознания размеров упущенной выгоды у парнишки натурально перехватило дыхание, и он, судя по звуку, чуть не сверзился со своего «насеста».
— Мелко мыслишь, — усмехнулся я. — Но мой тебе совет: никогда не меняй жизнь — неважно, свою собственную или чью-то чужую — на деньги.
— Почему это? — с подозрением спросил Клоп. Он наконец-то соизволил обратить на меня своё драгоценное внимание.
— Потому что в таких делах невозможно угадать с ценой, — уже без тени улыбки произнёс я. — Всегда будешь жалеть, что взял слишком мало.
— Легко говорить, когда кошель пухнет от дукатов и серебрух! — доносившееся с потолка возмущённое сопение стало в два раза громче. — У тебя… у вас-то денег куры не клюют!
— Отдай кинжал и тоже станешь чуточку богаче, — я демонстративно вытащил из кошелька слегка погнутую серебряную монету.
— Вот это другой разговор! — Клоп вынырнул из пустоты, плавным тягучим движением соскользнул на пол и замер напротив, ожидающе глядя на меня.
Я протянул вперёд руку. Пацанёнок тяжело вздохнул, явно не желая расставаться с оружием, но серебро оказалось сильнее стали, и в следующее мгновение он всё-таки вложил кинжал в мою ладонь. Так-то лучше.
— Хороший ножик, — печально сообщил Клоп, сопроводив слова тоскливым взглядом. — Лучше, чем мой… Так и знал, что ты… что вы мне его не оставите.
Я подмигнул пацану, чтобы он не сильно расстраивался из-за понесённой утраты, и быстро осмотрел кинжал человека без лица.
Ничего необычного в оружии «Всеведущего» не было. Разве что ножны чуть более массивные, чем хотелось бы — видимо, из-за имитировавшего птичьи крики механизма, спрятанного в них. Клинок самый простой, с долом на одной стороне, а внутри дола — мелкие, на вид совершенно хаотичные царапины.