Евангелие в памятниках иконографии
Шрифт:
126 Хиландарское изображение небесной литургии (по Дидрону)
Совершитель литургии есть тот Иерей но чину Мелхиседекову, о котором говорит ап. Павел. Присутствие Бога Отца на картине выражает мысль о Его соизволении на искупление людей, неоднократно подтвержденную в Новом завете (Ин. IV, 34; X, 18; Лк. XXII, 29; Деян. II, 23; Евр. X, 7–9 и др.). Изображение Св. Духа означает Его участие в искуплении (Евр. IX, 14), как виновника освящения человека, по силе заслуг Христа, Духа животворящего и укрепляющего внутреннего человека (Рим. VIII, 11, 16; Еф. III, 16). Ангелы, воспевающие песнь аллилуйя (= изображение в яросл. Христорожд. церкви) и стоящие перед престолом с кадильницами, отмечены в Апокалипсисе (Апок. V, VIII, 1–5; XIX, 1–6). Элементы эти сгруппированы в херувимской песни, также в заменяющем ее песнопении преждеосвященной литургии «Ныне силы небесныя с нами невидимо служат», в молитве херувимской песни «Никтоже достоин» и некоторых других. На основании этих последних источников и создана наша картина. Но между появлением самих источников и появлением картины лежит значительный промежуток времени. Первые становятся известными в V–VIII вв. [1839] , а изображение явилось гораздо позднее. Так говорят и наличность памятников и некоторые детали изображения, как изображение Бога Отца, неизвестное в древнейших стенописях, и изображение Христа в архиерейских одеждах.
1839
О херув. песни: Cedren. Compend. hist (Corp. script, hist. byz. Ed. Niebuhrii, I, p. 685); cf. Muralt. Chronogr. byz., p. 233- Ныне силы: Chron. paschale, в том же изд. Нибура, р. 70 5-706; ср. Исслед. о литургии преждеосв. даров. Москва, 1850, стр. 38; Малиновский. О лит. прежд. дар., стр. 26–28. О молитве: Goar Ευχολ, p. 72; по рукоп. греч. и слав.: Н.Ф. Красносельцев. О литургич. рукоп., стр. 134, 165; Собр. древн. лит., 11,62.
Изображения русские XVII–XVIII вв. стоят выше греческих в отношении разнообразия форм и широты замысла. Некоторые из них, как изображение в ярославской Ильинской церкви, сходны с греческими; но, ограничивая объем композиции одной только частью литургии — великим входом, русское изображение представляет этот вход в двух видах: в одном действующими лицами являются Христос и ангелы, в другом обыкновенные церковнослужители, хотя и здесь присутствуют три вселенских учителя, Бог Отец и чины ангельские. Обстановочное изображение там и здесь — русский пятиглавый храм [1840] . В других стенописях излагаются все важнейшие моменты литургии, причем служащими лицами являются Христос, ангелы и обыкновенные священники и диаконы; таково изображение в ярославском Успенском соборе [1841] . Более обычно изображение литургии с участием трех вселенских учителей·. Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста или одного Григория Богослова. Первоначальный мотив изображения дан во фреске церкви в Болотове, в алтарной апсиде: престол багряного цвета, на нем дискос или потир; по сторонам его два ангела с рипидами и орарями, на которых написано «о агиос»; возле ангелов два святителя в крестчатых фелонях, в омофорах, украшенных черными крестами, с развернутыми свитками; в одном из свитков (налево) написано: «Господи Боже наш, живый на высоких, на смиренньм призираяй»; в другом: «изрядно о Пресвятей» и проч. Первый из этих святителей, как видно из текста указанной молитвы в свитке [1842] , есть Иоанн Златоуст, второй — Василий Великий. В московском Успенском соборе возле престола, на котором находится дискос с лежащим на нем Младенцем Иисусом, изображены три святителя; а вместе с ними, как и в волотовской церкви, раздаяние св. хлеба и чаши по обычному византийскому переводу. Василий Великий и Иоанн Златоуст — составители литургий. Предание, известное по памятникам русской письменности [1843] , причисляет к ним также и Григория Богослова — отсюда их появление в изображении литургии в алтаре. На шитом воздухе [1844] Псково-Святогорского монастыря, подаренном, как видно из надписи на нем, М.И. Ординым-Нащокиным: треглавый русский храм и в нем престол с дискосом, в котором находится Христос; сверху сходит на дискос Св. Дух. По сторонам престола два ангела с рипидами и три вселенских учителя с присоединением к ним особенно чтимого в русской церкви св. Николая. Надпись говорит, что это есть «служба св. отец». Но все эти памятники дают лишь зародыш той грандиозной композиции литургии, которая появляется в русских храмах во второй половине XVII в.: в алтарных стенописях передаются все важнейшие моменты литургии, притом с символическими толкованиями, приписываемыми
1840
Стен, росписи, табл. VIII, стр. 125.
1841
Описание там же, стр. 122.
1842
Стен, росписи, стр. 64. Ср. гравюру киево-печерского служебника 1692 г.; здесь те же святители уже в митрах, фелонях и омофорах, с благословляющими десницами и жезлами. На престоле потир и просфоры. Позади престола Великий Архиерей И. X. в митре и омофоре. Под изображением стихи:
На трапезу готову Христос призывает. Пищу и питие всем на ней представляет. Грядете зваины, а хлеб животный ядете, Ядити источника беземертна вкусете.1843
Стоглав, гл. VIII (по изд. Кож., стр. 65). Слово Григория Богослова о литургии см. ниже. Выражение этого предания на иконе литургии из собр. Постникова № 3110. Григорий Богослов (надпись имени) и Иоанн Златоуст причащают народ.
1844
С ним ознакомились мы на выставке VIII археол. съезда в Москве.
1845
Описание и изъяснение их: Стен, росписи, стр. 132 и след., 145, 150,155,159,160.
1846
Снимки там же, табл. XIII–XIV.
1847
Angelo-Mai. Nova patr. bibi., t. VI: рисунки и подробное опис.; краткое опис. в V т., ср. также Migne, Patrol с. с. s. gr., t. XCIX, col. 1689–1692. Перевод А.В. Горского в Сборн. Общ. др. — русск. иск., 1866, стр. 117–118.
а) в греческом храме на кафедре сидит Григорий Богослов, окруженный монахами;
б) начало литургии, или «миром Господу помолимся» (копия с натуры);
в) малый вход;
г) священник, молящийся в алтаре с воздетыми руками, диакон, архангелы Михаил и Гавриил с надписями: έφη Μιχαήλ ό άρχων σοφία καί ό Γαβριήλ πρόσχω-μεν; вверху Христос благословляющий, с надписью: ό Δεσπότηζ εφη ειρήνη πασιν [1848] ;
1848
Аналогичная форма изложения чуда явления ангела Григорию Двоеслову во время литургии: Cum. (S. Gregor)… pax domini pronuntiaret, angelus Domini alta voce respondit: et cum spiritu tuo (Leg. aur., c. XLVI. Ed. 3, P· 196).
д) чтение Евангелия: священник стоит перед престолом, от которого восходит к небу огонь (εκαστοζ Χόγοζ του άγιου ευαγγελίου, ώζ πυρ εγένετο καί εφθασεν μέχρι του ούρανοΰ); арх. Михаил ввергает дьявола в огонь (είζ τό εξώτερον πυρ);
е) великий вход: священника поддерживают ангелы; ж) священник, объятый пламенем, стоит перед престолом с воздетыми руками, позади него диакон (πυρόζ φλόξ επεσεν έπι τόν Ιερέα, καί έγένετο ό ιερεύζ φλογοπυροζ από τηζ κορυφής εωζ των ονύχων αΰτου); вверху Христос в виде Отрока; з) священник раздает евхаристию; и) ангелы возносят к Богу церковные приношения (έκκλησίαζ άπαρχαί έιζ τόν ουρανόν άνερχόμεναι), представленные в виде Отрока Христа. Сравнив эти изображения со стенописями Предтеченской церкви, мы видим, что те и другие, несмотря на отличия в частностях, имеют один и тот же характер; в некоторых пунктах их сходство доходит до полного тождества основной мысли и форм. Нам неизвестно, применялись ли эти изображения в стенных росписях греческих храмов, на основании которых возможно было бы прочно поставить вопрос о взаимоотношении искусств греческого и русского касательно этой серии изображений; теперь же мы можем лишь констатировать старшинство единственного греческого памятника, сходного с русскими не только со стороны идеи и основных форм, но отчасти и по букве надписей, в чем необходимо видеть ясный признак одного и того же литературного источника, положенного в основу изображений. Ученый, издатель греческого памятника Анжело-Май изъясняет их отчасти на основании сочинений греческих литургистов Софрония Иерусалимского, Феодора Андидского и др., отчасти на основании личных теоретических соображений; изъяснение это имеет серьезные основания, но ему недостает документальной точности: автору неизвестен тот литературный памятник, который, представляя свод некоторых толкований греческих литургистов, дополненный неизвестным автором, и послужил канвой для изображений. Это — изъяснение литургии, приписываемое св. Григорию Богослову. Оно встречается во многих списках XVI и XVII вв. [1849] в двух редакциях — краткой и пространной — и св. Григорию не принадлежит [1850] . Из двух мнений о происхождении этого памятника мы отдаем предпочтение тому, которое признает его переводом с греческого [1851] , т. е. допускаем, что собирателем отрывков греческих литургистов и систематизатором их был грек. Если категорическое решение этого вопроса пока невозможно, то, во всяком случае, существование греческих списков этого толкования подтверждается выдержками из него при указанных изображениях у Анжело-Мая в том самом духе и порядке, как и в списках русских. Руководствуясь этим памятником письменности, мы можем изъяснить сполна ряд рассматриваемых стенописей. Изображение св. Григория на троне среди духовенства находит свое изъяснение в начальных словах памятника: «…собрашася св. отцы к великому Григорию Богослову и реша ему: отче, укажи нам о св. тайне и о бож литургии. И отвеща им Святый и рече: слышите отцы святии, да скажу вам, что есть св. и бож. литургия». Следующее изображение (а) поставлено не на своем месте [1852] ; оно означает возглашение диакона: «елицы оглашеннии изыдите»; памятник письменности объясняет: «егда рекут «елицы оглашеннии изыдите», тогда станет в дверех церковных дьявол, имея в зубех стрелу остру, очи поострени огненни и страшно скрежещет зубы своими на стоящих в церкви. Егда рекут «да никто от оглашенных», тогда ангел слетит с небеси, емлет беса и вержет в огнь вечный, речет ему: что зде стоиши окаянне, не имея одеяния брачна». К следующему изображению (б) может быть отнесено замечание толкования: «егда поют приидите возврадуемся, видех ангела пред церковными дверми». Малый вход (в) оставлен нашим живописцем без символического добавления; в греческом — ангелы поддерживают священника, то же и в нашем литературном источнике: «егда идет иерей на выход, тогда ангел Господень слетит на святителя (= иерея), емлет его за десную руку и ведет во св. алтарь к св. трапезе» [1853] . В изображении чтения апостола (г) обращает на себя внимание фигура ап. Павла; о ней говорится в изъяснении: «егда начнут чести апостол, слушайте, как учит ап. Павел» [1854] . В изображении чтения Евангелия (д) замечателен пламень огненный и огненные херувимы; изъяснение в памятнике письменности: «егда чтет диакон Евангелие, Сын Божий невидимо приходит… в той бо час отверзается покров церковный, и словеса евангельская до небес доходят». Присутствие ангелов в изображениях херувимской песни (е, ж, з) согласно со словами изъяснения: «егда начнут пети «иже херувимы», стойте со страхом, преклонше лица на землю и молитеся… тогда бо ангели и архангели, херувими и серафими невидимо присутствуют с иереем, закрывающе крилами лица своя… И абие видех два ангела, како слетеста и крилома своима осениста иерея и несоста святая к жертвеннику». Изображение «достойно и праведно есть» (и) вполне ясно само по себе, и изъяснения его в памятниках письменности нет. Изображению «победную песнь» (к) соответствует изъяснение: «егда речет иерей «победную песнь», тогда… видех покров церковный отверст и небо являющееся и пламень огнен грядущ и по пламени множество ангел и по ангелех видех лица добролепыя… бе бо вещания, яко пламень горящ, и огненни ангелы сташа окрест алтаря, и шестокрилатии лица сташа окрест св. трапезы. И отроча младо посреде их и пламень огнен нападе на иерея». Изображение «святая святым» (л) находит свое изъяснение в словах: «егда рекут «св. святым», тогда видех ангела, имуща нож, и отроча на руку его, и закла его, и источи кровь его в св. чашу, и тело его режуще, кладуще горе на хлеб, и бысть хлеб тело Господа нашего Иисуса Христа» [1855] . Причащение мирян достойных (м) соответствует словам изъяснения: «и сошедшеся достойнии людие приимаху св. тело и кровь». В изъяснении отмечено также возношение св. даров ангелами на небо: оно изображено в греческом памятнике Анжело-Мая; в русских стенописях, насколько нам известно, его нет. Сопоставление это с очевидностью показывает, что наше изображение литургии вполне сходно с изъяснением литургии, приписываемым Григорию Богослову; последнее полнее по содержанию и, несомненно, древнее, чем первое, а потому в вопросе об их взаимоотношении руководящее значение должно быть присвоено памятнику письменности. Представители искусства пользовались этим замысловатым по символической концепции и удобновыразимым в живописи памятником. Здесь уже совершенно опущены иконографические формы византийской евхаристии и их связь с установлением таинства Христом, и все внимание сосредоточено на символике отдельных действий литургии. Особенно рельефно оттеняется здесь мысль о пресуществлении хлеба и вина в тело и кровь Христа. В тех же русских стенописях мысль эта выражается еще в особых изображениях сарацинского царя Амфилога, видевшего в церкви, как священник Младенца Христа заклал; мальчика жидовина, видевшего в церкви раздробленное отроча в руках св. Василия; другого мальчика, скрывшего частицу евхаристии, над которой явился огненный столп и в нем прекрасный Отрок Христос [1856] . С полной вероятностью возможно допустить, что особенный интерес к этим изображениям и соответствующим им сказаниям вызван был крайностями протестантизма.
1849
Синод, библ. № 106, 231, 318, 322, 686. Соловецк. библ. № 807,858,917. Соф. библ. № 901, 1468 и др. Горский и Невосгруев. Опис. слав, рукоп. моек, синод, библ., отд. I, счр. 199; отд. II, сгр. 91 и 599; Н.Ф. Красносельцев. Толковая служба, стр. 10 и след. (Прав, собес., 1878, ч. II); Стенные росписи, сгр. 134 и след
1850
Известно подобное же краткое изъяснение в вопросах Иоанна Златоуста и ответах Господа. О нем: А.С. Архангельский. Твор. отц. ц. в др. — русск. письм., I–II, 144–146.
1851
А.В. Горский и Нсвоструев, II, 91. Иное Η.Ψ. Красносельцев, 32: в настоящий свой состав толковая служба приведена уже русским составителем.
1852
Здесь должно бы стоять начало литургии, когда, по изъяснению нашего литературного памятника, сходит с небес ангел и становится у дверей церковных, как это и выражено в греческой миниатюре. В стенописях Спасонагородской церкви начало литургии также опущено, и схождение ангела, как видно из надписи, приурочено к проскомидии.
1853
Ср. слова Софр. Исрус.: после трисвятого архиерей восходит на сопрсстолие, поддерживаемый диаконами, как ангелами (Пис. отц, т. 1, сгр. 281).
1854
В Спасонагородской церкви прибавлено изображение Да вида; оно изъясняется из слов толкования: аллилуйя поет Давид.
1855
Ср. в «Великом зерцале» рассказ о мальчике, видевшем, как священник в церкви резал отроча, раздроблял его и раздавал народу. — Рукоп. соф. библ. № 1509, гл. 90, с. 91. Ср. также ссылку Анжело-Мая на Сурия, где биограф Арсения рассказывает, что преподобный видел вместо хлеба отроча, закалаемое ангелом: Angelo Mai. Nova bibi., t. VI, p. 591, not. 3.
1856
Стенные росписи, сгр. 139–140. Ср. рассказ о чуде Григория Великого в Золотой легенде, гл. XLVI (ed. 3, р. 198); также изображение Христа в гостий на миниатюре XIII в., изд. Гримуаром: Manuel de Гап chr., p. 169.
Тайная вечеря в произведениях западного искусства до эпохи Джотто не представляет почти ничего оригинального. В некоторых памятниках западных видим точное повторение той же схемы, что и в памятниках византийских, как, например, в лонгобардском манускрипте бодлейяновой библиотеки ΧΙ-ΧΙΙ вв. [1857] : стол-сигма, на нем хлебы, чаша, два сосуда с рыбой. За столом сидят Иисус Христос, двенадцать апостолов и среди них Иуда; он простирает руку к Христу (?). Однако такие изображения на Западе должны быть отнесены к числу редких. В огромном большинстве их Иуда занимает совсем иное положение: так как он в момент совершения тайной вечери не принадлежал уже внутренне к малому стаду Христову и был отщепенцем, то художники выделяют его из ряда других апостолов; они помещают его по сю сторону стола-сигмы, и это есть первый и главнейший признак его выделения. Значительное число памятников этого рода указано Доббертом [1858] . Но если значение этой иконографической подробности вполне ясно, то остается еще вопрос: на Западе или в Византии впервые появилась она; возможно ли считать ее признаком западного происхождения того или другого памятника, как полагают Добберт и Питра? [1859] На памятниках византийских, уже разобранных нами, она не встречается, но мы ее видим на ахенском антипендии [1860] , где Иуда стоит по сю сторону стола и принимает кусок из рук Спасителя, во фресках Урбана [1861] , где Иуда возлежит и принимает также хлеб от Христа, в мозаиках Монреале [1862] и на вратах беневентских [1863] . Все эти памятники в целом имеют характер византийский [1864] ; но до сих пор не доказано, что они изготовлены непосредственно византийцами; быть может, в них следует видеть лишь подражание произведениям Византии со стороны западных художников, произведение византийское по духу и характеру техники, а не по исполнению. Отсюда было бы возможно, ввиду постоянного повторения изолированного положения Иуды на памятниках западных, признать и в поименованных памятниках след западного отступления от византийских прототипов. Отступление это не принадлежит к числу крупных. В нем лишь с полной определенностью выражены византийские попытки выделения Иуды, замеченные нами в лобковской псалтыри и Евангелии императорской публичной библиотеки № 21. Отделяя таким образом Иуду от прочих апостолов, западные художники иногда лишают его нимба или наделяют его черным нимбом, в отличие от золотого нимба прочих апостолов. Черты эти мы видели и в памятниках византийских (Ев. № 74, копт. Ев.) и позднегреческих [1865] . В латинском Евангелии мюнхенской библиотеки (cod. cum piet. 52, cod. lat. 15903), в латинской Библии XIV в., принадлежащей той же библиотеке (№ 835), — черный демон входит в уста Иуды: наглядное выражение слов ев. Иоанна: «и после сего куска вошел в него сатана» (Ин. XIII, 27; ср. Лк. XXII, 3). Византийское искусство этой подробности не знает, но она известна нам по позднейшим греческим стенописям [1866] . Следующую особенность западных изображений, по которой всегда возможно отличить их от византийских, составляет прямоугольный стол. Первые по древности примеры этого рода относятся к XII в. Вместе с тем становится обычной и та видоизмененная схема изображения, первый пример которой дан в кембриджском кодексе VIII в. [1867] Коль скоро древнее понятие о столе было заменено новым, то и размещение участвующих в вечере должно было измениться: за столом-сигмой первое место находилось с левой стороны; за столом прямоугольным оно — посередине. И действительно, теперь художники стали изображать Христа на главном среднем месте [1868] , а по сторонам — апостолов; Иуда удерживает свое отдельное место по сю сторону стола. Кроме памятников, описанных Доббертом, укажем еще на миниатюры рукописей XII–XIII вв., изданные Бастаром [1869] , Лякруа [1870] и Р. де Флери [1871] ; французскую Библию национальной библиотеки № 1б7, старопечатный кодекс той же библиотеки № 26. В памятниках XI–XIII вв. тайная вечеря принимает иногда характер литургический, таковы: эмалевый ящик, изданный Кайе [1872] , и миниатюра рукописи национальной библиотеки № 9561 (л. 164): в храмине — престол квадратный с хлебами, украшенными крестами. Христос, стоя за престолом, подает апостолам — правой рукой св. хлеб, левой чашу (на ящике кубышку); над головой Христа Св. Дух. Это один из фактов, доказывающих, что на Западе даже и в XIII в. причащение под обоими видами было делом обычным; в противном случае миниатюрист-богослов не допустил бы столь явного протеста против существующей литургической практики. В памятниках XV в., когда на Западе уже установилась новая практика причащения, таких изображений нет: на столе лежат облатки, чаша в руках Христа; но она не передается апостолам (рук. нац. библ. № fr. 828, fol. 192), а иногда Христос причащает одними облатками стоящих на коленях апостолов (триптих ват. музея). Замечательные варианты: в одной из миниатюр рукописи национальной библиотеки № 9561 (л. 34 об.) тайная вечеря сопоставлена с изображением пира Иосифа с братьями; на лиможской эмали 1557 г., изданной Соммераром [1873] , на столе агнец, как в некоторых миниатюрах наших лицевых Страстей; в Библии бедных [1874] вечеря сопоставлена с манной и Мелхиседеком, встречающим Авраама; присоединены здесь по обычаю и пророки — Давид (пс. LXXVII, 25: «хлеб ангельский яде человек»), Исаия (LV, 2: «послушайте мене и снесте балагая»), Соломон (Притч. IX, 5: «приидите, ядите мой хлеб и пийте вино») и Сирах (= Соломон: Прем. XVI, 20: «хлеб с небесе послал еси им, всякое услаждение в себе имеющий»). Все эти варианты, впрочем, мало подвинули вперед художественную обработку
1857
Dobbert, S. 35.
1858
Dobbert, S. 48 ff.; R. de Fleury, pl. LXXIV, 3.
1859
Dobbert, S. 48; Pitra. Spicil. III, 579.
1860
Bock. Das Heiligthum zu Aachen, S. 28, Fig. 10.
1861
Agincourt, XCV; рис. неверен: вм. прямоугольного стола должен быть стол-сигма.
1862
Serra di Falco. U duomo di Monreale, tav. IX Gravina, tav. XVIII-G
1863
Revue de 1’art chr., 1883, pl. 1.
1864
В скульптуре беневентских врат Любке видит выражение победы нового пластического стиля над византийскими традициями (Истор. пластики, стр. 279): положение смелое и неразъясненное.
1865
Ср. Didron. Manuel, p. 234.
1866
Ср. Didron (цит. изд.).
1867
Garrucci, CXLI, 2.
1868
Исключение в рук. нац. библ. № 9561, л. 163.
1869
Bastard. Peintures, pl. 231-bis; 251 (И. X. поднимает одной рукой хлеб, другой — чашу; cf. Hist.de I. Chr., fig 11).
1870
La Croix. Le moyen age. Miniat, des mss., pl. L
1871
R. de Fleury, pl. LXXIV, 2.
1872
Cahier. Nouveaux mel. II, p. 152 sq. Эмаль champ-leve из церкви Богоматери и Домициана в de Huy.
1873
Sommerard, 9-е ser, pi. XVI.
1874
Нац. библ. № 1 и 5-bis. Laib u. Schwarz, tab. 8.
1875
Оценка их: Riegel. Uber die Darstell. d. Abendmahles.
Кроме изображений вечери исторических, встречаются на Западе изображения символического характера: Христос — царь в короне — благословляет находящуюся перед Ним на престоле рыбу; возле престола по одну сторону стоит женщина в короне с сосудом в руках, означающая церковь; по другую — женщина-синагога, она отходит прочь с поникшей головой. Таково изображение в сен-жерменском кодексе XIII в. № 37 [1876] . Надпись объясняет, что здесь выражено омрачение славы Иакова (пс. XVII, 4) и лишение иудеев царства и священства: царь и священник Христос; плодами Его священства пользуется церковь, а синагога отвергается. Чаще в западных памятниках изображается евхаристия под образами мельницы и точила (= пресс). Вот пример первого изображения в церкви Св. Креста в Ростоке XV в.: центр изображения — мельница; четыре евангелиста высыпают в воронку мельницы свертки с надписями, заимствованными из их Евангелий; свертки эти перемалываются камнями и выходят из-под них в виде одной ленты с латинской надписью: ego sum panis vivus, qui de coelo descendit (Ин. VI, 41). Ленту эту принимают в одну чашу святители: Григорий Двоеслов, изображенный в виде папы, Блаж. Иероним в одеждах кардинала, Амвросий и Августин в одеждах епископов. Над чашей — Отрок Христос в ореоле, имеющем вид гостии. Святители имеют свитки с изречениями, относящимися к таинству евхаристии. По сторонам мельницы стоят двенадцать апостолов, которые и приводят ее в движение. Изображение это стоит в связи со старинной немецкой песнью о мельнице (Muhlenlied) и имеет немало вариантов, отчасти пародического характера [1877] . Евхаристия в виде точима или станка для выжимания винограда известна по памятникам французским и немецким XIV–XVII вв. Примеры ее многочисленны, но мы ограничимся лишь двумя-тремя. В монастырской церкви в малом Комбурге (Швабия) (рис. 127): изображен распятый Христос; из Его ребра течет кровь, которую принимает в потир женщина в нимбе, олицетворяющая собой церковь; по правую сторону женщина-синагога с поникшей головой; она удаляется прочь и намеревается снять со своей головы диадему в знак того, что царство Ветхого завета окончилось с крестной смертью Христа. Возле этих женских фигур стоят две толпы народа, из которых одна означает представителей церкви новозаветной, свободных от ига закона и потому стоящих с открытыми головами, как и сама церковь, другая — представителей церкви ветхозаветной в остроконечных шапках. Вверху, позади креста, изображен молодой царь в диадеме — Давид или Соломон; в руках его развернутые свитки; такие же свитки в руках Христа, церкви, синагоги и народа. Нам неизвестно, есть ли надписи на свитках [1878] . На нижней половине изображения представлен пресс = точило; в нем стоит Христос в крестообразном нимбе, со свитком, в короткой тунике и нажимает рычаг пресса; из сосуда, в котором стоит Христос, через особый желоб вытекает влага в другой небольшой сосуд. Под прессом четыре свитка — символы четырех евангелистов. С левой стороны, в некотором отдалении, стоит пророк (Исаия) со свитком и с жестом [1879] . Памятник этот, на наш взгляд, если не византийского происхождения, то явился не без влияния со стороны Византии: Спаситель распят четырьмя гвоздями; положение его спокойное, голова несколько наклонена набок и украшена крестообразным нимбом; волосы локонами падают на плечи; корона женщины-синагоги подобна византийской диадеме; фигура пророка тождественна типу пророка византийского; замечательное спокойствие в целой композиции, отдельная постановка распятия и точила, как будто двух самостоятельных изображений, связанных между собой лишь единством места, — все это признаки, близко родственные византийской иконографии. Возможно допустить, что тема эта разрабатывалась художниками византийскими, хотя таких памятников и не дошло до нас [1880] .
1876
Pitra. Spicii., III, tab. III, 3, p. 579–580.
1877
Подробносги: Hofmeister. Die allegor.; Darstcll. der Transsubst. unter d. Bilde d. MlIIIlc. Schwerin, 1885 (Separat-Abdruck aus Wiechmann. Meklenburgs alt-niedersachsische Literatur, Th. III).
1878
Для общей характеристики подходящих к этой композиции надписей нелишне привести надписи в свитках на шитом изображении XIV–XV вв., изданном Шнютгеном. В свитке ангела перед точилом: quis est iste, qui venit de Edoni; в свитке другого ангела ответ на этот вопрос: iste formosus in stola sua; в свитке возле головы Спасителя: torcular calcavi solus; в свитке в руке монахини, стоящей перед точилом на коленях: gratiam cum gaudio possideo et qua no habeo desidero; ответ на последние слова находится в другом свитке возле головы Христа: gratiam habere desideras, sanguine fundo, ut habeas. Zeitschr. f. christl. Kunst, herausgegeben v. A. Schnutgen,1891, № 2, Taf. II.
1879
E. Wernicke. Christus in der Kelter. Christi. Kunstbl., 1887, № 3, S. 39.
1880
В южнорусских памятниках встречается изображение Христа, из ребра которого выходит лоза; Спаситель сжимает гроздь лозы и точит вино в чашу (Malarstwo ruskie przcz М. Sokolowskiego. Lwow, 1886; tabi. VII; П.Н. Тихонов. Клетна. стр. 10; Леопардов и Чернев. Сборн. снимков, вып. I, табл. VII, но ни в византийских, ни в древнейших русских памятниках нет этого изображения.
127 Символическое изображение точила
Некоторым подтверждением тому служит миниатюра в кодексе Hortus deliciarum, в котором следы византийского влияния [1881] можно считать общепризнанными: здесь Христос изображен стоящим в точиле, куда представители церкви сыплют виноград [1882] . Но несомненно, что западные художники самостоятельно переработали эту композицию и сообщили ей то внутреннее единство, какого нет в описанном изображении: распятие и точило они соединили в одно целое, примером чего служит изображение в церкви Бараля (Pas-de-Calais) [1883] . В центре — Христое в терновом венце, с четырехконечным крестом на плечах; руки Его пригвождены к этому кресту; ноги в обширном сосуде, наполненном виноградом. Из Его гвоздиных язв струится кровь в тот же сосуд. Справа вверху Бог Отец Старец, окруженный ангелами: Он нажимает винт, проходящий через нижний конец креста; на верхнем конце креста Св. Дух — голубь, также окруженный ангелами. Ангел, стоя возле сосуда, опускает в него кисти винограда. С правой стороны Богоматерь с мечом в груди; с левой — св. Екатерина в короне и коленопреклоненная аббатиса с жезлом. Из отверстия сосуда истекает вино = кровь: его принимают в потир два коленопреклоненных ангела. На заднем плане монастырь. По сравнению с предыдущим изображением здесь помимо цельности картины заслуживает внимания участие всех трех лиц Св. Троицы в деле искупления; церковь заменена ангелами, допущены сторонние лица и через удаление пророков из композиции порвана нить, связующая изображение с его первоисточником. Это памятник XV–XVI ββ. [1884] . Другие памятники значительно расширяют эту композицию, как, например, изображение на стекле в церкви Saint-Etienne-du-Mont, произведение Николая Пинэгрие [1885] : здесь изображен плодоносный виноградник, возделываемый патриархами; апостолы переносят виноград и кладут его в давильню, где лежит Сам Христос и на Нем крест; из язв Его течет кровь; но другую сторону давильни — тележка, которую везут ангел и животные = символы евангелистов. На правой стороне картины возвышается изящное здание: папа, царь и кардинал спускают в подвалы его бочку, наполненную драгоценной влагой; под портиками его толпятся возле исповедальни и алтаря христиане. Все части картины снабжены французскими стихотворными надписями, объясняющими их значение. В основе этих изображений лежит сопоставление крестной смерти Христа с евхаристией, голгофы с алтарем. Исходным пунктом для него послужило представление о винограде и точиле, которым в Ветхом и Новом заветах придавалось символическое значение: «кто сей пришедый от Едома, червлены ризы его от Восора… Почто червлены ризы твоя, и одежды твоя яко от истоптания точила. Исполнен истоптания (πλήρηζ καταπεπατημένηζ resp. lat. torcular calcavi solus) и от язык несть мужа со мною» (Ис. LXIII, 1–3). Точило в приведенных словах прор. Исаии, как показывает контекст речи, служит символом гнева Божия на Едом, стертый как перст яростью Божией; в крови его омочились ризы праведного мстителя, как в виноградном точиле. Подобное же значение имеют апокалипсические представления об ангеле, срезавшем спелый виноград и вложившем его в точило ярости Божией, откуда истекла кровь даже до узд конских (Апок. XIV, 18–20) и о всаднике в червленой ризе, попирающем точило вина (πατει την ληνόν του οίνου) ярости и гнева Божия (XIX, 15). Ни в глоссах Апокалипсиса, ни в старинных миниатюрах его — западных и русских ни разу не встречается аллегорическое истолкование этих образов в смысле крестной жертвы Христа [1886] . Однако в христианской литературе, хотя бы и независимо от представлений Апокалипсиса, точилу и винограду придается именно такое значение; а комбургское изображение удостоверяет, что в таком же смысле истолковывалось и пророчество Исаии. «Вот виноград для вашего спасения, вот вино крови Его, источенное точилом креста, вот чаша, наполненная плодами его страданий», — говорит Исидор Испалийский [1887] . Блаж. Августин в изъяснении псалмов называет Христа великой виноградной ягодой, выжатой во время страданий [1888] , а в надписаниях псалмов (VIII, LXXX, LXXXIII) «о точилех», по-видимому, усматривает указание на крест (torcular = crux) [1889] . Из точила выходит красное вино, употребляемое в евхаристии; из язв Христа — кровь; такова самая простая аналогия между сопоставляемыми явлениями. В глазах западных писателей аналогия эта была особенно близкой еще и потому, что самая форма виноградного пресса напоминала форму креста; отсюда пресс = крест, давимый виноград = Сам Христос, как говорит Гонорий [1890] .
1881
Engelhardt, S. 69 ff·; Didron. Manuel, p. 73, 266.
1882
Engelhardt, S. 48; Wernicke, 38.
1883
Marsaux. Represent, allegor, de la s-te eucharistie, p. 10–11. Bar-le-Duc, 1889. Ср. изображение Гонтье уДидрона: Manuel, p. 208.
1884
См. заключение Mapco (p. 11), основанное на имени аббатисы.
1885
Marsaux, p. 13 sq. Новые карт ины указаны Вессели: Iconogr., 16.
1886
Ф.И. Буслаев. Русск. лицев. апокал. passim; сн. рис. 10 (раскраш.), 22, 47, 48, 71, 104, 163, 182, 269а, 273. Piscatoris Theatr. bibi. 477. Ed. 1674.
1887
Isid. hisp. Quaesi, in Vetus Testam; Marsaux, p. 7.
1888
August, in ps. LXXXIII: qui praecipue in passione magnus botais expressus est. Migne, S. 1., t. XXXVII, coi. 1056.
1889
Вероятно, этой мысли придерживался и составитель комбургского образа, вводя в композицию изображение Давида; если же это Соломон, то нужно подразумевать здесь Притч. IX, 1–6, или Песнь песней.
1890
Honorii augustodunensis Gemma animae, 1,1, с. 33: uva autem in praelo duobus lignis expressa in vinum liquatur, et Christus doubus lignis crucis pressus, sanguis ejus in potum fidelibus fundebatur. Migne, s. I, t. CLXXII, coi. 554. Cf. Legenda aurea, c. LXXII: torcular crux, in qua tamquam in prelo sic pressus est. Ed. 1890, p. 322.
Наиболее распространенная на Западе форма представления евхаристии есть месса Григория Великого. Она повторяется множество раз в живописи на полотне, дереве, в миниатюре и скульптуре. Большая часть памятников относится к XV–XVI вв. Популярность этой иконофафической темы, по замечанию Барбье де Монто и Бато [1891] , объясняется тем, что она обращается к душам страждущим, обремененным несчастиями жизни. Но, как кажется, и появление протестантизма оказало здесь свою долю влияния: хронологическое совпадение их едва ли можно назвать случайным. Памятники средневековой агиографии свидетельствуют, что однажды Григорий Великий во время совершения литургии в устроенной им церкви на Monte Coelio в Риме увидел Самого Христа, поднявшегося из фоба, в терновом венце, со следами гвоздиных язв, с благословляющей десницей. Предание об этом чудесном событии было весьма распросфанено в Италии и Франции. Престол, на котором священнодействовал Григорий Великий, стал предметом особенного поклонения; пилифимы стекались сюда отовсюду для получения индульгенций. Для этой цели составлены были особые молитвы, которые и помещались в молитвословах, а в соборах и церквах появились во множестве изображения чудесной мессы как прямой ответ на запросы религиозного чувства [1892] . Типические черты изображения: Христос в терновом венке, с окровавленным лицом, в рубище или только в перевязке по чреслам, встает из фоба, находящегося позади престола; в руке Его скипеф поругания или крест и копье; тело мертвенно-бледное; из ребра и гвоздиных язв выступает кровь; позади Него — крест, а вокруг Него — другие орудия страданий. Иногда эти орудия страдания присоединяются к изображению Pietk, без указания на мессу св. Григория: примеры его весьма многочисленны во всех видах памятников. Видоизмененную форму типа Pietk представляет наше изображение «Не рыдай мене мати»,т. е. изображение Спасителя, стоящего во фобе и поддерживаемого плачущей Богоматерью; но орудия страданий в нашу композицию не вводятся; они появляются у нас в связи с изображениями распятия, как и в некоторых западных памятниках.
1891
B. de Montault. Le Regne de J. Chr., 1884, p. 100–101; Batault. Notice sur la messe de S. Gregoire, p. 7 sq. (Chalon-sur-Saonc, 1888). Два памятника в изд. Бока, Gesch. d. liturg. Gewander 1, Taf. VIII и XIV; Sommerard, alb. 6-e ser., pl. XII; Jameson. The hist, of Lord, II, 370; Cloquet. Elem. d’iconographie chr., p. 52.
1892
Batault, p. 8.
Глава 4
ОМОВЕНИЕ НОГ. ВЗЯТИЕ ИИСУСА ХРИСТА В САДУ ГЕФСИМАНСКОМ. СУД НАД ИИСУСОМ ХРИСТОМ. ПОРУГАНИЕ ЕГО. ОТРЕЧЕНИЕ АП. ПЕТРА. РАСКАЯНИЕ И СМЕРТЬ ИУДЫ. НЕСЕНИЕ КРЕСТА
Омовение ног (Ин. XIII, 4-12) в древнехристианской скульптуре повторяется только три раза: на саркофагах — арльском, латеранском и ватиканском [1893] , сходных между собой как по стилю, так и по композиции и относящихся к IV–V вв. (рис. 128). Ап. Петр сидит в креслах и в изумлении разводит руками; левая нога его разута, и сандалия отложена в сторону. Перед ним, смиренно склонив голову, стоит Христос в образе юноши с прекрасными и симпатичными чертами лица; на плече Его полотенце; у ног ваза с водой. В стороне свидетель события — апостол. Это изображение на саркофаге арльском; на латеранском не видно ни кресла ап. Петра, ни другого апостола; на ватиканском несколько изменены типы; кафисма имеет вид табурета. Простота сцены и идеальное трактование сюжета соответствуют блестящей эпохе в истории саркофагов: в композиции дан лишь один намек на событие, на его идеальную сторону; самый же факт омовения ног оставлен в тени. Иное отношение художников к этому факту видим в скульптуре колонны венецианского S. Marco [1894] : ап. Петр сидит на стуле; правая нога его оголена выше колена; Христос нагибается, чтобы взять эту ногу своей левой рукой, а правой берет воду из стоящего возле Него сосуда. На миланском авории [1895] обширная оживленная сцена: действие происходит близ палат, означающих сионскую горницу. Апостолы сидят на земле; впереди юный ап. Петр делает обеими руками жест отрицания; правая нога его разута; ее поддерживает рукой над вазой Христос, обращающийся в то же время с жестом собеседования к ап. Петру; Он юный, наклонен; сверх туники под мышками привязано полотенце. Еще более оживлена сцена в россанском Евангелии [1896] . Событие, рассказанное в Евангелии в связи с тайной вечерей, поставлено здесь рядом с последней в виде, впрочем, особого самостоятельного акта: ап. Петр сидит на стуле; ноги его, оголенные до колен, поставлены в сосуд с водой; Христос (тип византийский, в крестообразном нимбе), нагнувшись, приступает к их омовению; ап. Петр отстраняет Его; остальные апостолы, столпившись в кучку, с изумлением смотрят на происходящее; один разводит руками, другой сосредоточенно размышляет. Миниатюра Евангелия № 74 (л. 195 об.) [1897] окончательно устанавливает формы изображения Спасителя и ап. Петра в этом сюжете, сохраненные затем в памятниках византийских и русских (рис. 129): действие в палатах; ап. Петр опустил в сосуд обе оголенные ноги; правая рука его в знак изумления закинута к голове — весьма устойчивый признак изображения; Христос, перепоясанный лентием, омывает его ноги; позади ап. Петра в разных позах сидят другие апостолы; все в нимбах и у всех тонкие оголенные выше колена ноги, что производит неприятное впечатление. С незначительными вариантами композиция эта повторяется в псалтырях — пандократорской [1898] и барбериновой (пс. 50), в Евангелии публичной библиотеки № 21 (л. 6 об.), в Евангелии лаврентиевском (л. 197 об.), гелатском (л. 258 об.), никомидийском (л. 298), иверском № 5 (л. 428 об.), публичной библиотеки № 118 (л. 384 об.), коптском (л. 258 об.), ипатьевском № 1, армянских публичной библиотеки 1635 г. (л. 10) и 1688 г. (л. 7); также в мозаиках S. Marco в Венеции [1899] и в стенописях афонских соборов — Протатского (иконостасная стена), Лаврского (западн. crop.), Иверского (западн. стор.), Ватопедского (южн. стор.), в параклисе Св. Георгия в Ксенофе (южн. стор.) и в ярославской церкви Богоявления. Греческий подлинник к обычной схеме добавляет невиданную нами подробность: по другую сторону Спаситель представлен во второй раз сидящим в обычных одеждах; Он простирает одну руку к своим ученикам, в другой держит свиток с надписью: «истинно говорю вам: один из вас предаст Меня». Апостолы позади смотрят на Него со страхом и рассуждают между собой [1900] . Подробность эта излишняя ввиду рядом стоящего описания тайной вечери, к которой и относится прямо открытие предателя. Несколько любопытных уклонений от предания находится в миниатюрах некоторых русских лицевых Страстей. В рукописи ОЛДП № 1903 Христос омывает ноги Иуды, а не Петра на том основании, что в тексте сказано: «первее прииде Христос ко Иуде искариотскому и умы ему ноги и лентием отре». По-видимому, то же в рукописях № CLXXVI и CLXIII. Впрочем, большинство рукописей следует исконному иконографическому преданию и, несмотря на замечание текста об Иуде, представляет Христа омывающим ноги ап. Петра. Одеяние Спасителя обычное византийское, но в одной миниатюре рукописи С.-Петербургской духовной академии № А1/23 лентий заменен орарем, украшенным крестами, — черта идеализации сюжета, объясняемая характером настоящего служения Христа. В сознании миниатюриста носился образ иподиакона с сосудом для омовения рук архиерея: подобно иподиакону Христос опоясан орарем, что служит символом смирения, по выражению Симеона Солунского [1901] .
1893
Aringhi, I, 299; Garrucci, XCXXXV, 2–4; R. de Fleury, pl. LXXV, 3; Roller, pl. LXXXV1I, 3; Ficker, № 151; Еп. Христофор, 100; Millin. Voyage dans le midi de la France; Atlas, pl. LXIV, 4.
1894
Garrucci, CDXCVI, 3.
1895
Ibid., CDL, 1; Gor. Thesaur., Ill, p. 270–271, tab. XXXIV.
1896
Gebhardt u. Harnack, Taf. VIII; Труды Моек арх. общ., IX, 1; табл. И, 1.
1897
R. de Fleury, pl. LXXV1, 2.
1898
Еп. Порфирий, стр. 140.
1899
R. de Fleury. LXXVI, 1.
1900
’Ερμηνεία σ. 131–132, § 237.
1901
Пис. отц., т. II, стр. 214.