Эволюция, Революция и идеалы Анархизма

Реклю Жан Жак Элизе

Первый фактъ, разъясненный этой наукой тотъ, что никакая революція не можетъ совершиться безъ предшествующей ей эволюціи. Конечно, древняя исторія разсказываетъ намъ о множеств такъ называемыхъ «дворцовыхъ революцій», т. е. о замн одного короля другимъ, какого либо министра или фаворитки другимъ совтникомъ или новой фавориткой. Но подобныя перемны, неимющія ровно никакого общественнаго значенія и касающіяся въ дйствительности только отдльныхъ личностей, могли совершаться безъ малйшаго содйствія со стороны народныхъ массъ: для этого оказывалось достаточно, чтобы нашелся наемный убійца съ хорошо отточеннымъ кинжаломъ, и тронъ будетъ имть новаго замстителя. Безъ сомннія, прихоть короля могла тогда вовлечь королевство и толпу подданныхъ въ непредвиднныя авантюры, но народу, привыкшему къ послушанію и покорности, оставалось только сообразоваться съ желаніями свыше: онъ не пытался выражать свое мнніе о длахъ, которыя ему казались неизмримо выше его ограниченной компетенціи. Точно также въ стран, которую оспаривали другъ у друга дв враждебныя династіи съ своими аристократическими и буржуазными кліентами, кажущіяся революціи могли совершаться при помощи убійствъ: такой заговоръ убійцъ, благопріятствуемый успхомъ, передавалъ тронъ другому лицу, измняя личный составъ правительства; но какое значеніе иметъ это для угнетеннаго народа. Наконецъ, въ такомъ государств, гд основаніе власти было нсколько расширено существованіемъ оспаривавшихъ главенство классовъ, стоявшихъ надъ безправной толпой, заране обреченной на полное подчиненіе торжествующему классу, еще возможны уличныя битвы,

сооруженіе баррикадъ и провозглашеніе временнаго правительства въ городской ратуш.

Но новыя попытки въ этомъ направленіи едва ли могутъ удасться въ нашихъ городахъ, обращенныхъ въ укрпленный лагерь, съ казармами и цитаделями; уже послднія «революціи» въ этомъ род имли только временный успхъ. Такъ въ 1848 г. Франція шла лишь прихрамывая за тми, кто провозгласилъ республику, не зная, что они понимали подъ этимъ словомъ, и воспользовались первымъ случаемъ, чтобы повернуть въ другую сторону. Масса крестьянъ, съ мнніемъ которыхъ не справлялись, но которая тмъ не мене все же заявила его — правда неясно, темно, неопредленно, но все же съумла выразить что пока эволюція крестьянства не совершилась — оно не хочетъ революціи, которая тмъ самымъ оказалась преждевременной; едва прошло три мсяца со времени революціоннаго взрыва, какъ масса избирателей возстановила старый порядокъ въ его традиціонной форм, къ которому еще тяготли ихъ рабскія души: такъ вьючное животное по привычк подставляетъ свою надорванную спину подъ новую тяжесть. Точно такъ же революція коммуны, столь удивительно удавшаяся и неизбжно вызванная обстоятельствами, очевидно, не могла восторжествовать, потому что она была совершена только половиной Парижа и опиралась во всей Франціи только на промышленные центры: начавшійся отливъ затопилъ ее въ мор крови. Теперь уже недостаточно повторять старыя формулы vox populi, vox Dei, и испускать воинственные крики, разввая въ воздух знаменами. Достоинство гражданина можетъ при извстныхъ обстоятельствахъ потребовать отъ него, чтобы онъ воздвигалъ баррикады, защищалъ свою страну, свой городъ или свою свободу; но онъ не долженъ воображать, что хотя бы малйшій вопросъ могъ быть отданъ на неврное ршеніе ружейныхъ пуль.

Преобразованіе должно совершиться въ головахъ и сердцахъ прежде чмъ напрячь мускулы и превратиться въ историческій феноменъ. Однако, что врно относительно прогрессивной революціи, не мене врно и относительно революціи регрессивной или контръ-революціи. Конечно партія, захватившая правительственную власть, располагающая высшими должностями, почетомъ, деньгами и общественной силой, можетъ причинить очень много зла и въ извстной степени способствовать ослабленію тхъ, у которыхъ она узурпировала ее; однако она можетъ воспользоваться своей побдой только въ границахъ, опредляемыхъ равнодйствующей общественныхъ мнній, въ иныхъ случаяхъ ей придется отказываться отъ рискованнаго примненія уже декретированныхъ мръ и законовъ, вотированныхъ собраніями представителей покорныхъ ея вол. Моральное и интеллектуальное вліяніе среды постоянно сказывается на обществ въ его цломъ, съ одинаковой силой на людяхъ, стремящихся къ господству, какъ и на послушной толп добровольныхъ рабовъ, и въ силу этого вліянія колебанія двухъ концовъ оси могутъ отклоняться въ ту и другую сторону лишь довольно слабо.

Однако, какъ это и свидтельствуетъ современная исторія, сама эта ось перемщается постоянно вслдствіе тысячъ частичныхъ измненій, происходящихъ въ мозгу людей. Надо обратиться къ самому индивиду къ этой первоначальной клточк общества, чтобы найти причины общаго преобразованія съ его множествомъ видоизмненій, сообразно времени и мсту. Если съ одной стороны мы видимъ отдльнаго человка, подверженнаго вліянію всего общества съ его традиціонной моралью, религіей, политикой, то съ другой мы присутствуемъ при такомъ зрлищ, когда свободный индивидъ, хотя и ограниченный въ пространств и продолжительностью своей жизни, все-таки успваетъ оставить отпечатокъ своей личности на окружающемъ мір, измнить его опредленнымъ образомъ, открывъ какой-нибудь законъ, создавъ великое произведеніе искусства, или новую, невдомую дотол машину, а иногда даже бросивъ міру новое слово, которое онъ уже не забудетъ. Не трудно отыскать въ исторіи ясные слды многихъ тысячъ героевъ, о которыхъ извстно, что они лично самымъ существеннымъ образомъ содйствовали общественному прогрессу.

Очень значительное большинство людей состоитъ изъ личностей, которыя живутъ, какъ растеніе, и нисколько не стараются воздйствовать ни въ хорошемъ, ни въ дурномъ направленіи на среду, въ которой они тонутъ, какъ капля воды въ океан. Нисколько не желая преувеличить здсь дйствительное значеніе человка, сознательно относящагося къ своимъ поступкамъ и ршившаго примнять свои силы согласно своему идеалу, мы можемъ сказать наврное, что такой человкъ представляетъ собой цлый міръ по сравненію съ тысячью другихъ, мысль которыхъ находится въ полуоцпенніи или погружена въ глубокій сонъ, и которые бредутъ безъ малйшаго внутренняго возмущенія, наприм., въ рядахъ арміи или процессіи пилигримовъ. При подобныхъ обстоятельствахъ воля одного человка можетъ столкнуться съ стихійнымъ движеніемъ всего народа. Извстны случаи героической смерти при великихъ историческихъ событіяхъ въ жизни народовъ, но еще боле значительна была роль личностей, посвятившихъ свою жизнь общественному благу.

Здсь необходима особая осторожность, такъ какъ возможно недоразумніе и говоря «о лучшихъ людяхъ» легко смшивать это слово со словомъ «аристократія», взятомъ въ его обычномъ смысл. Многіе писатели и ораторы, въ особенности изъ принадлежащихъ къ тому классу, изъ котораго вербуются лица, облеченныя властью, охотно говорятъ о необходимости призвать къ общественному управленію избранную группу, которую сравниваютъ съ мозгомъ въ человческомъ организм. Но что это за «избранная группа», въ интеллектуальномъ и моральномъ отношеніи, которая будетъ въ состояніи безапелляціонно удерживать въ своихъ рукахъ управленіе народами. Нужно ли еще говорить, что на этотъ вопросъ вс т, которые царствуютъ и повелваютъ: короли, принцы, министры и депутаты, самодовольно оглядываясь, весьма наивно отвчаютъ: «мы эти избранные, мы представляемъ мозговой аппаратъ великаго политическаго тла». Сколько горькой ироніи въ этомъ высокомріи офиціальной аристократіи, воображающей себя действительной аристократіей мысли, иниціативы умственнаго и нравственнаго развитія. Скоре врно обратное, или оно по крайней мр содержитъ значительную долю истины: во многихъ случаяхъ аристократія заслуживала названіе «какистократіи», какъ выражается въ своей исторіи Леоподьдъ Ранке. Что сказать напримръ, о тхъ развратныхъ аристократахъ и аристократкахъ, которые толпились въ загородныхъ виллахъ Людовика XV, а въ современную эпоху о самомъ цвт французскаго дворянства, показавшемъ себя недавно во время пожара благотворительнаго базара, когда мущины, спасая свою жизнь, пробивали себ дорогу ударами палокъ и сапоговъ въ спины и животы женщинъ.

Безъ сомннія т, которые обладаютъ состояніемъ, имютъ большій доступъ къ самообразованію и наукамъ, но въ то же время и большую возможность испортиться и развратиться. Лица, привыкшія къ лести, какими обыкновенно являются (всякій) власть имущіе, будь то императоръ, или начальникъ канцеляріи, легко могутъ быть обмануты и никогда не знаютъ истиннаго положенія длъ. Имъ живется слишкомъ легко, у нихъ нтъ возможности самимъ научиться борьб за существованіе, они эгоистически ждутъ всего отъ другихъ, угрожаемые опасностью впасть въ грубыя излишества и утонченный развратъ, такъ какъ лица самаго порочнаго поведенія ихъ окружаютъ, какъ стая шакаловъ свою добычу, и чмъ ниже они падаютъ, тмъ значительне становятся въ своихъ собственныхъ глазахъ, привыкнувъ къ грубой лести окружающихъ ихъ: сдлавшись скотами, они воображаютъ себя богами и лежа въ грязи, думаютъ, что окружены ореоломъ. А кто т, которые стремятся захватить власть, чтобы замстить собою привиллегированныхъ избранниковъ по богатству и происхожденію, считая себя новыми избранниками, такъ называемой умственной аристократіей?

Кто эти политики, ловкіе льстецы уже не королей, а толпы. Одинъ изъ противниковъ соціализма и защитникъ того, что называютъ «добрыми принципами», г. Леруа—Болье отвтитъ намъ на вопросъ объ этой аристократіи словами, которые въ устахъ анархиста показались бы слишкомъ рзкими и несправедливыми: «современные политики всхъ степеней, говоритъ онъ, начиная съ муниципальныхъ совтниковъ и кончая министрами, представляютъ собой, взятые въ масс, за немногими исключеніями, одинъ изъ наиболе ограниченныхъ и отвратительныхъ классовъ сикофантовъ и куртизановъ, какіе когда либо знало человчество. Ихъ единственнымъ стремленіемъ является низкая лесть, поддержаніе предразсудковъ, которые они въ большинств случаевъ сами раздляютъ, не давая себ никогда ни времени ни труда на размышленія и наблюденія». Наконецъ, лучшее доказательство того, что «аристократіи» — одна изъ которыхъ держитъ въ своихъ рукахъ власть или старается захватить ее, а другая дйствительно состоитъ изъ своихъ «лучшихъ» представителей, не могутъ быть смшаны, намъ даетъ исторія своими безконечными кровавыми страницами. Рассматриваемая во всей совокупности лтопись человчества, можетъ быть опредлена, какъ повствованіе о вчной, непрерывной борьб между тми, которые, сдлавшись хозяевами положенія, пользуются властью, добытою цлыми поколніями своихъ представителей и тми, которые рождаются полными энтузіазма и стремленія къ творческой дятельности. Об эти группы «лучшихъ» находятся въ безпрестанной войн, и исторической миссіей первыхъ является преслдованіе, порабощеніе и убійство вторыхъ. Эти оффиціальные «наилучшіе» — сами боги, которые приковали Прометея къ скал Кавказа и со времени этой мифической эпохи всегда «наилучшіе» т. е. императоры, паны и всевозможные властелины, заключали въ тюрьмы, пытали и жгли новаторовъ и проклинали ихъ произведенія. Палачи всегда состояли на служб у этихъ «избранниковъ» рода человческаго. Находятся и ученые, берущіе подъ защиту ихъ дло. Не говоря уже объ анонимной толп, которая не уметъ мыслить и замыкается въ своихъ привычкахъ, находятся ученые и талантливые люди, которые длаются теоретиками абсолютнаго консерватизма, чтобы не сказать реакціи и которые стараются удержать общество, такъ сказать, остановить его движеніе, какъ будто существуетъ возможность удержать силой то, что находится въ вчномъ движеніи, какъ несущіяся въ пространств небесныя тла. Эти противники прогресса, ненавидящіе все новое, видятъ во всякомъ новатор, т. е. человк мысли и идеала, только сумасшедшаго. Ихъ любовь къ неподвижности общества доводитъ ихъ до признанія политическими преступниками тхъ, которые критикуютъ существующее и стремятся къ лучшему. А между тмъ они признаются, что разъ новая идея получила право гражданства въ умахъ большинства, ей нужно подчиниться, чтобы не оказаться революціонеромъ, выступая противъ общественнаго мннія. Но въ ожиданіи этой неизбжной революціи, они требуютъ, чтобы съ адептами ея поступали, какъ съ преступниками и чтобы сегодня наказывали за поступки, которые, завтра будутъ считаться обязанностью каждаго дйствительно честнаго человка, они бы заставили выпить ядъ Сократа, возвели бы на костеръ Яна Гуса, тмъ боле на гильотину Бабефа, такъ какъ Бабефъ и въ настоящее время является еще новаторомъ. Они обрекаютъ насъ на вс ужасы лишенія общества, не потому, что мы неправы, но потому, что мы несвоевременно правы. Мы живемъ въ вкъ инженеровъ и солдатъ, для которыхъ все должно быть вытянуто въ струнку. «Уравненіе» вотъ лозунгъ этихъ нищихъ духомъ, которые понимаютъ только красоту въ симметріи и жизнь въ мертвой неподвижности.

IV.

«Освобожденіе рабочихъ должно быть дломъ самихъ рабочихъ», говоритъ одно изъ положеній Интернаціонала. И это положеніе врно въ самомъ широкомъ смысл слова. Если врно, что «избранники» всегда воображали, что они призваны осчастливить народы, не мене врно и то, что всякій человческій прогрессъ могъ совершиться только благодаря собственной иниціатив возставшихъ или даже только свободными гражданами. И такъ наша свобода должна быть собственнымъ дломъ всхъ насъ, чувствующихъ себя угнетенными чмъ бы то ни было и солидарными со всми оскорбленными и униженными. Но для того, чтобы бороться, нужны знанія. Недостаточно, подобно кимврамъ или тевтонамъ бшено броситься въ борьбу съ дикими криками, подъ звуки боевыхъ роговъ. Настало время предвидть и рассчитать вс перипетіи борьбы, чтобы научно подготовиться къ побд, которая должна принести соціальный миръ. И первымъ условіемъ тріумфа должно быть освобожденіе отъ нашего невднія. Намъ нужно умть разрушить вс предразсудки, устранить вс враждебные элементы, вс препятствія, а съ другой стороны не забывать ни одного изъ тхъ ресурсовъ, которыми можно воспользоваться, ни одного союзника, доставляемаго исторической эволюціей. Мы хотимъ знать. Мы не признаемъ, чтобы наука была привиллегіей немногихъ и чтобы люди, находящіеся на вершин горы, какъ Моисей, или на трон, какъ стоикъ Маркъ Аврелій, на Олимп или картонномъ Парнас и просто даже въ академическомъ кресл, предписывали намъ поведеніе, хвастаясь знаніемъ вчныхъ законовъ. Конечно, между этими людьми, священнодйствующими на своихъ высотахъ, находятся такіе, которые могутъ переводить довольно сносно съ китайскаго, разбирать письмена временъ каролинговъ, изучать пищеварительные аппараты клоповъ, но и между нашими друзьями находятся люди, знающіе это, которые однако не претендуютъ поэтому на управленіе нами. Кром того, уваженіе, которое мы питаетъ къ этимъ людямъ не должно нисколько мшать намъ свободно обсуждать рчи, съ которыми т благоволятъ обращаться къ намъ со своихъ высотъ. Мы не подчиняемся декретированной истин, мы пріобщаемся къ ней только посредствомъ изученія и критики и научаемся устранять всякое заблужденіе, хотя бы оно и было признано оффиціальной наукой.

И сколько разъ темному народу приходилось признаваться, что его ученые воспитатели могли научить его только покорно и радостно идти на бойню, подобно праздничному быку, рога котораго украшали гирляндами изъ золоченой бумаги.

Дипломированные профессора пытаются описать намъ вс прелести и выгоды, которыя представляетъ правительство, состоящее изъ такихъ высокопоставленныхъ личностей, какъ и они сами. Философы, какъ напримръ Платонъ, Гегель, Огюстъ, Контъ гордо требовали права на управленіе міромъ. Писатели и ученые, какъ Гонорэ Бальзакъ и Густавъ Флоберъ, если стоитъ только упоминать о покойникахъ, также требовали этого права для всякаго генія, т. е., другими, словами для самихъ себя. Совершенно не стсняясь говорили о «правительств мандариновъ». Да избавитъ насъ судьба отъ такихъ правителей, влюбленныхъ въ самихъ себя и полныхъ презрнія ко всмъ представителямъ «презрннаго большинства», или «гнусной буржуазіи». Вн ихъ славной персоны не было ничего, достойнаго ихъ вниманія и, не считая приближенныхъ къ нимъ, все остальное казалось имъ только мимолетной тнью. А между тмъ ихъ книги, не смотря на весь ихъ талантъ, намъ доказываютъ, что эти геніи были весьма посредственными пророками: никто изъ нихъ не понималъ будущаго лучше, чмъ послдній изъ пролетаріевъ, и не въ ихъ школ намъ придется учиться бороться за наше право. Въ этомъ отношеніи самый послдній и мало извстньій изъ рядовыхъ борцовъ можетъ намъ быть гораздо полезне.

Т крупинки знанія, которыя мы имемъ изъ исторіи, указываютъ уже намъ, что настоящее полно безконечныхъ злоупотреблений, которыхъ возможно было бы избжать. Т безпрестанныя и повторяющіеся опустошенія, которыя производитъ современный соціальный режимъ, значительно превосходитъ все то, что могутъ произвести непредвиднныя явленія въ природ: наводненія, циклоны, землетрясенія и изверженія пепла и лавы. Трудно понять, какъ неизлчимые оптимисты, которые вопреки всему утверждаютъ, что все идетъ къ лучшему въ этомъ лучшемъ изъ міровъ, могутъ закрывать глаза на ужасное, невыносимое положеніе милліоновъ людей, нашихъ братьевъ. Различныя стихійныя несчастья экономическаго, политическаго, административнаго, или военнаго порядка, которыя поражаютъ такъ называемыя цивилизованныя общества, не говоря уже о племенахъ дикарей, имютъ безконечное число жертвъ, а т счастливцы, которыхъ эти бдствія не затрогиваютъ, какъ будто не замчая эти безчисленныя гекатомбы, стараются устроиться какъ можно лучше и спокойне, какъ будто бы вс эти бдствія не являются осязательной дйствительностью!