Факел Геро. Часть 2

Астрович Ната

Сердце девушки трепетало, когда она вошла внутрь храма, и сразу же мраморные боги обступили её. С каменным равнодушием смотрели они на гостью. Хиона съёжилась под их холодными взглядами, а те слова, с которыми она собиралась обратиться к жителям Олимпа, вдруг куда — то улетучились. Юная рабыня чувствовала вину перед божествами за то, что потревожила их покой в столь ранний час. «Если хочешь, чтобы боги услышали, то твоя молитва должна идти от самого сердца», — вспомнила девушка совет госпожи.

— Нет! — голос рабыни прозвучал неожиданно звонко в пустом храме. — Нет! Я не отвергаю любовь!

После этих слов первый

солнечный луч прорезал сумрак, упал на чашу, что держала в руке одна из богинь, и золотые блики заиграли на выпуклых боках. Хиона, влекомая этим божественным знаком, приблизилась к статуе. Положив маленький букетик белоснежных анемонов у ног богини, девушка заглянула ей в лицо. Озарённое золотисто — розовым светом, оно казалось живым.

— Афродита Милосердная, дарующая любовь, — прошептала Хиона, — прошу, Вечноулыбающаяся*, не наказывай, если по незнанию рассержу тебя. Откуда мне, ничтожной рабыне, знать, по какой прихоти посылаешь ты любовные дары простым смертным? Ты внушила любовь Нисифору ко мне, благодарю тебя за это. Но что делать, если в сердце моём нет отклика на его чувства? Ты одарила любовью и мою милую подругу Клитию, но влюблённый в меня Нисифор не слышит её печальных вздохов. Я знаю, Златокудрая, сколько приходится трудиться тебе, чтобы установить между людьми любовную гармонию. Поэтому, прошу, прими мой совет: разверни Нисифора к Клитии, пусть он разлюбит меня и сделает счастливой мою подругу. Я же буду вечно любить и славить тебя, о Прекрасная, и поминать твою красоту, доброту и мудрость трижды в день: в час утренний, дневной и вечерний.

Покончив с молитвой, Хиона снова вгляделась в лицо богини. Не обиделась ли Афродита, что какая — то рабыня посмела давать ей советы? Не пошлёт ли к ней сына своего, Антэроса*, отомстить за отвергнутую любовь Нисифора?

Лик богини был спокоен, и девушка облегчённо вздохнула. Значит, не сердится Киприда*, приняла её просьбу.

Почти в тот же час, когда Хиона в храме молилась Афродите, Нисифор в сопровождении двух рабов выезжал из ворот Прекрасной Гавани. Мужчина провёл в городе три дня, распродавая излишки зерна с осеннего урожая. Как и предвидел его господин, цены после зимы на хлеб выросли в несколько раз. Вырученные деньги Нисифор по наказу хозяина сразу отвёз трапезиту* Евномию, чтобы тот пустил их в оборот.

И сейчас, довольный тем, как быстро и точно удалось выполнить распоряжение господина Идоменея, управляющий возвращался в поместье. Дорога, тянувшаяся меж полей, была пуста, но на пашнях уже копошились рабы, готовя их для сева.

В это тихое весеннее утро Нисифору не хотелось думать о предстоящих работах в поместье, о начале посевной, о возможной войне с Херсонесом. Он любовался нежно — розовой зарёй, занимавшейся на краю неба и похожей на стыдливый румянец девушки. Волнистый полупрозрачный рисунок облаков напомнил ему светлые локоны Хионы; там же, в небесной дали, он разглядел тонкий абрис девичьего лица. Сердце мужчины задрожало: образ юной рабыни мерещился ему повсюду.

Нисифор заметил, что девушка последнее время избегает его. Конечно, её, почти девочку, пугает внимание взрослого мужчины. Бывшему рабу хотелось поговорить с Хионой, объяснить, что он совсем не так суров, как ей кажется, но встречи наедине станут возможны только когда хозяин перед всей общиной объявит

их женихом и невестой. Нисифора не пугал длительный срок жениховства. Главное знать, что через несколько лет Хиона будет принадлежать ему.

Занятый приятными мыслями мужчина не заметил, как лёгкие облачка на небе сменили серые лохматые тучи, за которыми скрылось едва успевшее взойти солнце.

— Смотрите, господин! — один из рабов указал на чёрную зловещую полоску, возникшую на горизонте.

— Поторопимся! — отдал приказ Нисифор, пустив коня рысью.

Они въехали в поместье, когда небо уже полностью заволокло тучами и запахло дождём. Едва управляющий спешился, то увидел Зела, который крикнул ему:

— Госпожа приказала прийти тебе в храмовую ротонду, как только появишься в Тритейлионе!

— Умыться бы с дороги.

— Не мешкай, — нахмурился Зел, указывая на небо. — Погода портится.

Нисифор недолго ждал у ротонды. Хозяйка Тритейлиона пришла в сопровождении двух рабынь: Хионы и Клитии. Девушки остались снаружи, а они с Федрой вошли внутрь.

— Ты только что вернулся из города, Нисифор? — уточнила женщина.

— Да, госпожа, — слегка склонил голову управляющий. — Я выполнял распоряжение, которое дал мне перед отъездом ваш супруг.

Федра промолчала. Было видно, что сейчас её занимает совсем другое.

— Декаду назад приезжал мой племянник…

Нисифор нахмурился: неужели кто — то рассказал госпоже Федре о стычке в саду? Он посмотрел на Хиону, но увидел только край её голубого химатиона, сама девушка стояла позади рыжеволосой рабыни.

— Я тогда не придала значения словам Агафокла о возможной войне. Позже, немного поразмыслив, поняла, что слишком легкомысленно отнеслась к его рассказу о волнениях в городе. Помнится, речь шла о Народном Собрании… Знаешь ли ты, Нисифор, что на нём решили? А Городской Совет? Состоялся ли он?

— Да, госпожа, вчера на агоре собрались мужчины полиса для обсуждения положения Керкинитиды, но к какому — либо решению они не пришли.

— Вот как?! — воскликнула Федра.

— Сначала все были единодушно настроены помочь Керкинитиде и дать херсонеситам отпор. Но потом, подсчитав возможные затраты на военные действия, собравшиеся приуныли…

— Я так и знала! — Федра вскочила со скамьи, подошла к перилам ротонды и устремила взгляд на взволнованное непогодой море.

— Оказывать помощь Керкинитиде придётся и с суши, и с моря, поэтому часть кораблей необходимо оставить для военных нужд. Они не смогут, как обычно, отправиться с товарами за понт.

— А поля, огороды, сады, виноградники? На кого всё останется, если мужчины уйдут на войну?

— Да, — согласился Нисифор, — об этом тоже говорили.

— Значит, они ничего не решили? Покричали и разошлись?

— Именно так, госпожа, — вновь согласился Нисифор.

— А Городской Совет? Какие настроения царят там?

— Пока неизвестно, госпожа. Заседания ещё не было, все ждут возвращения господина Идоменея.

— Что?! — Федра повернулась к мужчине. — При чём здесь мой супруг? Разве он стратег* или полемарх*, чтобы решать быть войне с Херсонесом или нет?!

— Госпожа, вы же знаете, какой авторитет имеет господин Идоменей в Прекрасной Гавани…

— Знаю! — женщина гордо вскинула голову. — Но разве Совет будет ждать целый месяц его возвращения? Весна приходит в Ольвию позже, чем к нам.