Факел Геро. Часть 2

Астрович Ната

— Он в Прекрасной Гавани, успел вернуться накануне бури. Ты слышишь, Галена? Я как чувствовала…

— Всё обошлось, госпожа, ваш муж жив здоров.

— Задержись он немного — попал бы в жестокий шторм!.. О боги! — Федра прикрыла рукой глаза, из которых брызнули слёзы.

— Госпожа, прошу вас, не плачьте, — укоряюще проговорила Галена, усаживая Федру в кресло, — не гневите богов.

— Нет — нет, я не сомневаюсь в благосклонности богов, — принялась горячо оправдываться женщина. — Это лишь страхи! Они завладели мною и не хотят отпускать. Знаешь ли ты, о чём я молила богов всё это время? — спросила Федра служанку. — Только о нём, о моём супруге были мои молитвы. Я поклялась, что забуду все обиды, нанесённые им, более того — прощу ему все будущие

свои огорчения.

— Госпожа…

— Дослушай меня, Галена, — перебила Федра. — Прощу всё, — продолжила хозяйка Тритейлиона, — потому что в эти страшные дни я поняла, как дорог мне Идоменей, хотя знаю — он уже не любит меня.

— Это не так, госпожа, — мягко возразила служанка.

Но Федра лишь покачала головой.

— Он почитает меня как жену, как мать своих детей, но не как женщину, не как любовницу…

Федра замолчала. Она сидела в кресле, подперев голову рукой и устремив взгляд в открытое окно, на переливающийся всеми красками весны цветущий сад. Служанка вздохнула, ей нечего было возразить госпоже, нечем её утешить. Многие мужья, обеспечив себя наследниками, не считали нужным посещать супружеское ложе.

— Что пишет господин Идоменей о возвращении в Тритейлион? Скоро ли ждать его? — спросила Галена, пытаясь отвлечь госпожу от грустных мыслей.

— Времени не назначил. Приедет, когда закончит дела в городе, — задумчиво ответила Федра. — Ах, ещё эта война! Я совсем забыла про неё за нашими заботами! Затаскают Идоменея государственные мужи по своим собраниям…

— Госпожа, вы помните, что андрон пострадал от упавшего на него дерева?

— Да, помню, Галена, — кивнула Федра и, вздохнув, продолжила: — Жаль, что Нисифор болен. Боюсь, Зел не сумеет быстро устранить все разрушения, у него совсем нет опыта в таких делах. — Женщина поднялась с кресла и, подойдя к окну, посмотрела в сторону андрона. Затем, обернувшись к служанке, сказала:

— Не пойти ли нам к андрону после дневной трапезы, чтобы осмотреть его? Позови — ка Клитию, пусть подаёт обед.

4.

Клития за время болезни Нисифора осунулась и похудела от переживаний. Федра слегка коснулась щеки девушки, когда она ставила перед ней поднос с едой. Рабыня грустно улыбнулась в ответ. Хозяйка Тритейлиона последнее время была особенно ласкова с девушкой, ощущая некое духовное родство с ней, ведь Клития тоже любит своего Нисифора несмотря ни на что.

— Где твоя подруга?

— В саду, госпожа. Хотите, чтобы я позвала её?

— Не сейчас. Присядь, — Федра указала рабыне на скамеечку для ног. — Лучше расскажи, ты была у Нисифора? Скоро ли выздоровеет наш управляющий?

5.

Хиона в полном одиночестве бродила по пустынным, несмотря на прекрасную погоду, аллеям сада. У госпожи, занятой делами поместья, не находилось времени на длительные прогулки, Клития же в любую свободную минутку бежала в посёлок рабов, чтобы узнать о здоровье Нисифора. Даже около нового особняка никого не было. Удивительно, но дом единственный во всём поместье никак не пострадал от дождя и урагана. Хиона убедилась в этом, обойдя вокруг здания и внимательно осмотрев его. Толстые ставни были закрыты, как и массивная резная дверь, похоже, бешеные порывы ветра не смогли причинить им ни малейшего вреда. Крыша тоже, по всей видимости, цела, ни одной упавшей черепицы девушка не заметила. Она присела на широкие, нагретые солнцем ступени, чтобы полюбоваться гладкой поверхностью ярко — синего моря, видневшегося внизу. Высокий обрыв, нависавший над берегом, был ещё не укреплён и ничем не огорожен, поэтому всем жителям поместья строго — настрого запрещалось приближаться к нему. Но Хионе вдруг захотелось пойти, всмотреться в таинственную манящую морскую пучину. Девушка даже начала обдумывать, как пробраться к краю, не вызвав при этом обвала. Если попробовать осторожно, ползком… Нет! Хиона повела плечами, освобождаясь от странного оцепенения, охватившего её. Что — то с нею не то происходит последнее время… Чувство вины перед Клитией, перед госпожой и перед Нисифором,

который ждёт, когда она придёт проведать его, грызло девичью душу. Разве не должна невеста сидеть у постели своего занемогшего жениха, ловя каждый его вздох? Должна! Все знают, все ждут этого! А она, едва проснувшись, убегает в сад, чтобы побыть в одиночестве и найти ответы на мучающие вопросы. Почему в бездонную пучину ей легче заглянуть, чем в глаза жениха? И ещё — смогла бы она открыть своё сердце Нисифору, если бы Клития не была влюблена в него? Ох! Не разобраться ей во всём этом! — Мудрая богиня, молю тебя! Помоги, как обещала! — едва слышно прошептали губы юной рабыни.

_________________________________________________

Вечноулыбающаяся — эпитет Афродиты.

Антэрос — бог, мстящий тем, кто отвергает любовь и насмехается над чувствами влюблённых.

Киприда — эпитет Афродиты, означающий место её рождения — о. Кипр.

Трапезит — банкир, ростовщик.

Стратег — главнокомандующий.

Полемарх — военачальник.

Эол — бог ветров.

Борей — северный ветер.

Эвр — восточный ветер.

Зефир — западный ветер.

Асклепий — бог врачебного искусства.

Глава 12. В городе и в поместье

1.

Этим утром на агоре было не протолкнуться. Городская площадь Прекрасной Гавани, зажатая с четырёх сторон храмом, зданием буле*, гостиницей и стоей*, не могла вместить всех желающих. Проулки и подступы вокруг агоры тоже были заняты людьми. Лавочники закрыли свои лавки, зная, что торговли сегодня не будет. Ремесленники и подмастерья, сняв с себя прожженные и запачканные передники, также спешили на агору. Здесь уже с хмурыми лицами стояли земледельцы, их можно было узнать не только по коричнево — зеленой одежде, но и по успевшей потемнеть и обветриться на солнце коже. Философы, преподаватели гимнасия, мелкие менялы, писцы, матросы, актеры, музыканты и прочий люд всех профессий и сословий пришёл на утреннее собрание.

Собрание на агоре

Эфебы, все как один по — военному коротко стриженные, ждали, что стратег сегодня объявит о начале войны с Херсонесом. Молодые люди надеялись наконец применить на практике все те навыки, которым обучались в гимнасии и военном лагере.

Прямо перед крыльцом Городского Совета собралась местная знать и богатые ксены.* Разноцветными поплавками мелькали в темно — сером людском море калиптры* уличных девиц. Вездесущие лоточники, предлагая свой товар, лезли в самую гущу толпы, больно задевая краями деревянных коробов всех, кто попадался им на пути. На лоточников сыпались проклятия, и кое — где даже завязались потасовки.

Кто — то громко ругался, кто — то звал агоронома*, в обязанности которого входило следить за порядком на городской площади. Толпа скоро вытолкала разносчиков с коробами, и они, усевшись на ступенях стои, принялись беззастенчиво разглядывать закутанных в цветные химатионы горожанок.

Женщины Прекрасной Гавани, как положено добропорядочным эллинкам, во время общих сходов держались обособленно. Они, в отличие от мужчин, не имели права голоса на Народных собраниях, но, желая быть в курсе важных событий, часто собирались у стои.

Дневной бриз, дувший с моря, шаловливо срывал с женских голов накидки, раздувал подолы хитонов, распахивал широкие ионийские рукава, обнажая молочно — белую, ещё не тронутую загаром кожу. Под наглыми взглядами лоточников, которые набирались из разного сброда — ни к чему не пригодных рабов и городской бедноты, — седоволосые матроны недовольно поджимали губы, а молодые женщины стыдливо опускали ресницы.

Идоменей медленно шел вдоль длинного ряда колонн. Завидев его, лоточники прихватили свои короба и вспорхнули со ступеней как стая испуганных ворон. Заметив группу женщин, Идоменей остановился и, слегка наклонив голову, издали поприветствовал их, затем занял место у одного из пилонов и принялся ждать.