"Фантастика 2024-186". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
Я не видел, как он поднялся, не видел его прыжка — и только рык, а затем глухой удар, отбросивший зверя в сторону, прояснили картину происходящего. Они покатились по земле, сцепившись в один черно-серый клубок, в котором скрежетали клыки, с хрустом переламывающие кости друг у друга. Я поднял меч и занес его над головой…
— Угар!
Клубок распался. Пес вырвался из лап чудовища и бессильно опустился подле меня, сразу уронив голову вниз — и теперь второй его бок был так же располосован огромными клыками чудовища! Но и монстру досталось — Угар раздробил ему переднюю лапу, и лев лежал на боку, обливаясь кровью от полученных ран. Я подошел к нему. Людоед
— Дар! Дар!
— Эгой! Эа-а!
Я что-то орал, взмахивая окровавленным клинком, потом наступил ногой на зверя, и тут вдруг все померкло в глазах. Боль, удар лапы, в пылу сражения оставшийся почти незамеченным, клык в плече — у меня подкосились ноги…
Ни спрыгивающих с насыпи людей, ни криков Наты и Пумы, ни встревоженного Дока я уже не видел…
Очнулся в тени шалаша, на второй день, обнаружив возле себя нескольких заплаканных, но счастливых женщин — девушки отказались поселиться в какой-либо из пустующих землянок, и люди поселка специально для нас соорудили навес.
… - А Угар?
— Он жив! Док наложил повязки, мазь, и все зашил! Мы еле отодрали его от кошки! — Но, разве? Хорошо…
Я снова впал в забытье. Как нас — меня и Угара! — несли домой, в форт, как мимо проплывали верхушки деревьев — ничего этого я почти не замечал. Боли не чувствовалось — Док постоянно поил меня своим снадобьем, от которого пропадало ощущение реальности. Но и без него, что-то осталось там, в загоне, в диком крике и том чувстве зверя, которое опустошило мою душу полностью. Усталость, безразличие и смутное осознание той жуткой силы, которая подняла меня на ноги во время схватки, сейчас сделала меня равнодушным ко всему, более того — я желал вернуться к этому ощущению. А главное — я слышал голоса…
— Он наш! Врана — он быть наш!
— Это еще хуже… Лучше бы ты его убил.
Глава 19
Праздник
…Мелькали лица девушек, ободряющая улыбка индейца, крики Пумы и Джен, потом все застило кроваво-красной пеленой… Иногда в ней пробивалось встревоженное лицо Дока, напряженное — Наты, хмурое и суровое — Черепа. Мои друзья были рядом — а я сам, где-то далеко, на севере, смутно ощущающий присутствие чего-то враждебного, чужого — и, тем не менее, давно и хорошо мне известного. Это был Он…
— Урхор знать! Вожак их стаи — наш!
— Он человек, как и я….
— Врана — молчать! Урхор — говорить!
Жуткие голоса сливались, превращались в рычание, пропадали и вновь появлялись. В голове неясными образами проносились до странности знакомые пейзажи — я точно знал, что уже однажды их видел. И, вместе с тем, они сильно изменились, став практически продолжением нашего болота. Болота?
Меня принесли в форт. Но окончательно я пришел в себя только через неделю.
— Док дал тебе что-то, смазал губы, а потом и заставил выпить. И ты словно перестал слышать и видеть! Я и Ната заставляли тебя пить, а есть ты не мог. Как ты нас напугал! Любимый мой!
Элина сидела возле меня и улыбалась. Она, с безграничной нежностью, столь редко появляющейся в ее глазах, смотрела мне в лицо и прижимала мою ладонь к своим губам.
— Он сказал, что это белладонна. Вернее, то, что должно было ею быть. Он пробовал ее на себе. Это… Словом, наркотик, который выключает все ощущения,
— Лина! Рыжик мой… Ласковый… — я разлепил ссохшиеся губы. Элины, припав к моему лицу, покрывала его поцелуями и солеными каплями слез.
— Задушишь! Дай лучше воды.
Она соскочила и налила в плетеный туесок из ведра.
— Выпей! А потом я тебя покормлю. Сова с охотниками добыли двух овцебыков, а Бен выловил в реке огромного рака. Такого большого, что его клешня еле уместилась в котле, когда его варили. Пришлось разрубить на куски — едва топор не сломали! Очень вкусно! А Ната у Угара. Волкобой и Анна забрали пса к себе, он весь изранен, за ним все ухаживают. Мы только иногда уходили, но тебя одного не оставляли!
Дверь распахнулась и ко мне бросилась встревоженная Ната:
— Что с ним? Ему плохо?
— Здравствуй, родная…
— Дар! Очнулся! Дар! — В отличие от Элины, обычно сдержанная, умеющая себя держать в руках, Ната вдруг расплакалась, ткнувшись в меня мокрым лицом.
— Тише, тише… Ну что вы, в самом деле. Жив я, а вы слезы лить… Жив. А кто кормить меня обещал? Я есть хочу, как самый голодный волк прерий!
— Еще бы! Столько проваляться в постели!
— А сколько я… спал?
Они переглянулись. Ната тихонько произнесла:
— Ты только не пугайся… две недели. И даже сердце еле билось. Док был уверен, что ты впал, в кому. Он так винил себя за слишком большую дозу, что вырвал последние волосы на голове. Но Сова устроил камлание… ты слышишь?
Я кивнул.
— Вот… И всю ночь пел и танцевал возле тебя. Правда, ты так и не пришел в себя. Это было вчера. Зато сегодня, ты проснулся!
— Лев мертв?
— Еще бы! Мертвее не бывает. Ты сам увидишь.
Сова с помощью остальных мужчин форта разделал людоеда. Клыки и когти монстра отдали Нате — и та, подшучивая сама над собой, изготовила из них еще одно ожерелье, в дополнение к уже имеющимся в нашем доме. Индеец снял с льва шкуру. Та, расстеленная на земле, достигала шести шагов в длину, не считая хвоста. Шаги делал Стопарь — и все только поражались размерам чудовища…
В прерии и Озерном поселке, очнувшиеся от переживаний и потрясений последних дней, люди вспомнили об иных проблемах. Осень напоминала о себе затяжными дождями, порывами холодного ветра и самыми настоящими заморозками. Словом, она началась всерьез. Ночные холода стали постоянными. Почти везде спешно шили зимние одежды, для которых не хватало теплых шкур. Многие хотели еще раз устроить большую охоту и приглашали нас, как наиболее в этом деле сведущих. Я был за… но слабость, поселившаяся в теле после схватки и полученных ран, не давала возможности участвовать в этом мероприятии. К тому же, как заметил Чер, животные, после той охоты, стали намного осторожнее, и выследить еще раз такое же количество стало намного труднее. Да и хранить немалое количество мяса, на которое рассчитывали при облаве, было негде. Запасы соли в поселке ограничивались несколькими горстями, идти в пустошь некому, а до праздника, на котором мог появиться, кто-нибудь, от Змея, еще далеко. Пополнить столь необходимый продукт без вмешательства вожака зэков было не просто — малочисленные мужчины поселка не желали рисковать, предложить же, что-либо, взамен, не могли. Но переубедить озабоченных этой идеей, моих собственных охотников, оказалось непросто.