"Фантастика 2024-81". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Гнуни, защитные сооружения строил Ганнибал еще при Арташесе I. Он заложил в стене много сюрпризов.
– Ты, Артавазд, слишком спокоен. Если эти варвары ворвутся в крепость, им достанутся вся казна царства, великие книги, рукописи, магические предметы. Мир рухнет!
– В хранилище войти невозможно – хитроумные замки, толстые стены, ловушки, лабиринты…
– Что, если они возьмут меня в плен, а я знаю все шифры и ходы?
– Я этого не допущу, – спокойно сказал Артавазд и так посмотрел на Гнуни, что тот похолодел и больше не задавал вопросов.
С запада город был защищен рвом и частоколом, и к западным воротам
Ород нервничал:
– Тигран, придумай же что-нибудь! Начинай штурм стен!
– Ород, я думаю! Что, если послать письмо Лукуллу и попросить помощи? Тогда мы точно возьмем крепость.
– Что! Делиться добычей с ненавистными мне римлянами? Нет, сами справимся!
– Но тогда штурм затянется… – неуверенно сказал молодой командующий и, повернувшись к советникам, спросил: – Что скажите?
Опытные советники, люди уже в возрасте, многое повидавшие на своем веку, начали предлагать:
– Надо изменить русло реки.
– Предлагаю засыпать ров.
– Верный способ взять крепость – возвести земляную насыпь.
Ород, озлобленный и нетерпеливый, закричал:
– Нет!! Так не пойдет! Скоро зима, мы не успеем. Ищите быстрое решение проблемы!
О, молодость! Она не хочет ждать, она стремится возвыситься и отличиться, прославиться и побеждать.
Кто-то спросил:
– А где у крепости наиболее слабые места обороны?
– Наиболее слабые места обороны, – подумав, сказал Тигран-младший, – со стороны рек. Вот что мы сделаем: переправим по реке штурмовые отряды со снаряжением, начнем штурм одновременно по всей восточной стене.
С наступлением ночи парфяне на плотах и других приспособлениях начали преодолевать водную преграду. Воды не было видно, так много было воинов. Легкая парфянская пехота с берега обстреливала из луков всех, кто осмеливался мешать штурмующим подплывать к крепостной стене, ставить складные штурмовые лестницы и забрасывать на стену крюки с веревкой. Но как только штурмующие полезли по веревкам и лестницам, оборонявшиеся, одетые в доспехи, начали метать в них большие камни и факелы. Они перерезали веревки, отталкивали лестницы, лили смолу и кипящее масло, поджигая и разрушая все их технические уловки и приспособления. А парфяне всё лезли и лезли, так много их было. Как гроздья винограда они висли на веревках, переползая друг по другу все выше и выше, и казалось, еще одно усилие, и омерзительный ком злейших и извечных врагов армян перекинется через стену и расползется по всему городу.
В этот момент в стене открылись тайные бойницы, и из них ударили огнеметы, а со стены на жаждущих ворваться в город парфян полилась смесь из нефти, льняного масла, смолы и серы, полетели горящие предметы. Толпа штурмующих загорелась, люди закричали, завизжали, проклиная судьбу, и, превратившись в живые факелы, падали вниз, а те из них, кто еще мог ходить, бросались в реку, ища спасения. Это был провал штурма.
Тигран-младший с отчаянием смотрел на эту ужасающую картину уничтожения его армии и понимал: овладеть крепостными стенами древней армянской столицы не удастся. Ущерб, нанесенный парфянам
Глава 58
Пока рабы, бывшие еще недавно гражданами Тигранакерта, в поте лица под присмотром римских воинов разрушали до основания армянскую столицу, выполняя варварский приказ Лукулла, сам он с войском передвинулся южнее и обосновался в столице царства Гордиена Пинаке. Прогуливаясь по залам дворца, украшенного в персидском стиле, Лукулл, обращаясь к царю Зарбиене, говорил:
– Ты, государь, правильно сделал, что отвратился от Тиграна. Рим даст тебе защиту, щедрые кредиты, хорошие дороги, заказы на рабов и лошадей. Мои военные инженеры создадут для тебя боевые машины, и соседи будут бояться и уважать Гордиену.
– Мой народ очень воинственный, нас и так все боятся, – отвечал царь Зарбиена, моложавый, кареглазый человек с красивой черной бородкой.
– Я знаю, царь Зарбиена! Слышал, что твои люди часто устраивают набеги на соседей-армян.
– Так было, – неуверенно сказал Зарбиена. – Проконсул Лукулл, нет ли еще каких-либо просьб и пожеланий ко мне?
– Нет-нет! Мы получили изобилие провианта и пополнили запасы, так что, государь, я доволен нашим сотрудничеством.
Зарбиена поклонился и ушел со своими телохранителями, а Лукулл, проводив его недоверчивым взглядом, проследовал с охраной в отведенные ему покои, где уже находились Аппиус Клодий, Мурена, Секстилий и жрец-гадатель Мариус. Посмотрев величаво на соратников, сказал:
– Я не стал приглашать на совещание легата Публия Клодия, твоего брата, Аппиус, из-за его бесстыдного и распутного образа жизни. Он разболтает солдатам все, о чем мы здесь будем говорить. Все, что скажу, секретно и должно пока остаться между нами.
– Да, проконсул! – подтвердил Мурена.
Лукулл продолжил:
– Я хочу посоветоваться относительно следующего этапа войны. Надеюсь, вы понимаете, что римляне могут обогащаться только за счет масштабных войн, а не мелких конфликтов.
– Территориальные завоевания имеют для нас первостепенное значение, – сказал Клодий.
– Нас ждут слава победителей и пышный парад в Риме! – воскликнул Секстилий.
Лукулл посмотрел на них с кривой усмешкой и сказал:
– Поскольку я не могу вернуться в Рим без плененного царя, триумф откладывается. Сейчас, когда обозы с золотом, серебром, коврами и прекрасными статуями отправлены в Рим, все солдаты довольны, отослав домой деньги и посылки с добычей, а моя армия находится на пике силы и славы, есть три варианта дальнейших действий: гоняться за Митридатом, пленить армянского царя Тиграна или вторгнуться в Парфию.
– В Парфию? – Клодий встал и, удивленно глядя на Лукулла, сказал: – Ты недооцениваешь мощь Парфии. Эти люди ездят, едят и спят на конях. Парфянская стрела перебьет хребет любому, кто посмеет затронуть их интересы или не так посмотрит в их сторону.
– Клодий, но ведь армянский царь Тигран держит их в страхе, – усмехнулся Лукулл.
– Он много лет жил среди них и знает слабости изнутри, – сказал Клодий.
– Секстилий, ты всегда рвешься в бой. Твое мнение о походе на Парфию.
– Даже не знаю, проконсул, – обескураженно сказал легат Секстилий.