Фавор или Бабушкин Внук (сборник)
Шрифт:
Мочалка скользила по гладкой коже, Олино тело покрывалось пушистыми хлопьями. Уходила усталость. Она тихонько запела.
...Вечер. Теплая уютная квартира. Сережа готов с нее каждую пылинку сдувать. Что еще нужно для счастья? Страшно представить, сложись ее жизнь иначе, не с Сережей, а с кем-нибудь другим. К своим двадцати шести Оля успела совершить маленькие ошибочки: завести несколько ненужных знакомств, был у нее и один затянувшийся роман, который едва не закончился замужеством. С трудом выпуталась. Зато в главном поступке своей жизни она не сомневается, даже гордится собой – наперекор родителям вышла замуж за Сережу.
Он казался ей надежной крепостью. Когда сказал, что есть шанс уехать в Америку, Оля опешила и сначала отказалась. Но взвесив все за и против, согласилась. Доверилась самому, на ее взгляд, верному чувству – Сережа надежен, с ним не страшно. В конце концов, что она теряла: ненавистный Институт легкой промышленности, в который поступила под нажимом родителей? Тревожила, правда, мысль: чем в Америке будет заниматься Сергей, который к тому времени заканчивал университет? Но что его ожидало в Киеве? Протирал бы штаны в каком-нибудь дутом Центре социологических исследований. Или подался бы в коммерцию. А шанс уехать в Америку выпадает далеко не каждому. Рискнем.
В последние недели перед отъездом Сергея стали одолевать сомнения. Что их там ждет? Кому они там нужны? А чем не жизнь в Киеве? Оля тогда поняла, что решение эмигрировать принял не муж. Сергей просто уступил воле своего отца. Олины родители были против отъезда дочери. Начался ад – ей приходилось обнадеживать мужа, убеждать родителей, успокаивать себя.
В ночь перед отъездом Сергей устроил сцену – заявился пьяный. Бросал ей в лицо оскорбления, колотил кулаком по столу. Отстал лишь после того, как довел ее до истерики. Ушел в комнату, и через минуту там раздался звон стекла. Оля осторожно туда заглянула и увидела мужа: скривившись от боли, прижимал руку к груди, а на полу валялись осколки разбитого зеркала. Сергей зло сверкнул глазами, Оля убежала в ванную и включила воду. Сидела на краешке ванны и плакала. Жалела себя, Сергея. Но что ей оставалось делать? Ведь не бежать же ночью к родителям: «Мамочка-папочка, простите, я не еду ни в какую Америку…».
Скоро придет Сергей. Когда сядет ужинать, Оля незаметно выскользнет из кухни и через минуту явится во всем своем новом шелковом блеске – в черном платье и огненном шарфе. Вкусу мужа Оля доверяла не меньше, чем своему. Если Сергею что-то не нравилось, он поглаживал подбородок и с легчайшим оттенком иронии произносил «неплохо». Что в переводе означало «никуда не годится».
За пять лет супружества Оля узнала мужа, кажется, до последней складочки: баловень судьбы, которому все в жизни до недавнего времени давалось легко. Немножко стиляга, аккуратист, любит путешествовать. Замышляет теперь поездку в Париж. Увидеть Париж – и умереть. Даже «Париж» произносит на французский манер, грассируя, нараспев – «Па-ари». Что ж, поедем в Париж. Хотя Оля рассчитывала провести отпуск в Киеве, повидать родных. Они обижаются: «В Канаде была, в Мексике была, а нас, значит, забыла?». Приходится что-то врать, исподволь их готовить, пусть, мол, в этом году не ждут.
Да, Оля знает, что так нельзя, так любят только дуры набитые. Иногда она сама пугается – а вдруг Сережа ее разлюбит? Бросит? Уйдет к другой?
Она посмотрела на часы. В последнее время он возвращается позже обычного.
– Бонжур, – трубку сняла Лоренс, Оля сразу узнала ее сильный, грудной голос.
– Ты не знаешь, Серж давно ушел? Да, наверное, он где-то застрял в пробке. Спасибо.
Лоренс. Волоокая красотка. Пошла бы на бродвейское шоу или в кино. А то сидит одна вечером в этой конуре. Одна ли?..
Щелкнул дверной замок.
– Сережа, наконец-то...
– Привет, Ольчик.
Оля вздохнула. Все в порядке. И стоило так переживать? Ревновать? Правда, задела его небрежность в обхождении: и поцеловал как-то наспех, и даже не спросил, как дела. Но, подавив легкую обиду, промолвила:
– Знаешь, мне так одиноко, когда тебя нет рядом.
Он закинул руки за голову, собираясь стянуть свитер. Но почему-то остановился и посмотрел на нее – хрупкая, тоненькая…
Вдруг раздался телефонный звонок. Сергей снял трубку:
– Да, это квартира Сухоцких. Вы звоните из госпиталя? Да, это мой отец...
– Что случилось? – спросила Оля, когда он закончил разговор.
– Я толком не понял, что-то с батей. Они ждут результатов какого-то рентгена. – Сергей, уже одетый, стоял в дверях.
– Может, и мне поехать с тобой?
– Не надо.
– Сережа, пожалуйста, звони.
Оля закрыла за ним дверь. Что могло случиться? Свекор никогда серьезно не болел. В свои шестьдесят семь – в отличной форме. Наверное, делал рентген и задержался в госпитале. Скоро приедут домой.
Оля знала, что своего отца Сергей, может, и не сильно любит, но уважает, и до отъезда в Америку во многом от него зависел. Но здесь, в чужой стране, ситуация изменилась, как изменились и их отношения. Родители стали безъязыкими и беспомощными, и хотя стараются во всем справляться сами, все же порою требуют помощи от сына. А Сергея это раздражает...
Что же все-таки случилось со свекром?
ххх
Стрелки-указатели в коридоре вели к отделению Скорой помощи. Вход в отделение преграждал полицейский.
– Там мой отец, пропустите, – обратился к нему Сергей.
– Садитесь и ждите. Вас вызовут.
– Он плохо говорит по-английски, пропустите.
– Садитесь, вас вызовут, – повторил полицейский и, не меняя каменного выражения лица, стал поигрывать дубинкой на поясном ремне.
Сергею пришлось отойти. В комнате ожидания – шумное семейство латиноамериканцев, пара пожилых негров, какие-то две девицы ресторанного вида.
– Эй, парень, да, ты, – вскоре подозвал полицейский Сергея и открыл перед ним дверь.
Лампы здесь светили гораздо ярче, чем в коридоре. Пахло лекарствами. Медсестры несли рентгеновские снимки, ленты кардиограмм, упаковки со шприцами.
– Вы – Сухоцкий? – перед Сергеем возник мужчина в белом халате.
Сергей утвердительно кивнул. Ему сразу не понравился слишком серьезный тон врача. Он-то рассчитывал, что выйдет этакий добродушный докторишка и скажет: «Извините, пришлось вашего отца немножко задержать. Теперь он свободен».
– Понимаете, вашему отцу неудачно сделали тест, похоже на перфорацию желудка, начался перитонит. Хорошо, что вы пришли, нужно подписать бумаги, что вы согласны на операцию.