Фермер, который меня довел
Шрифт:
— Это чай, собранный на центаврианской планете Горунд.
— О-о-о, центаврианский чаек! — заинтересовалась я. Склонившись над чашкой, я вдохнула вьющийся над ней пар. — М-м-м, фруктиками пахнет!
— Горунд — настоящий рай, — улыбнулся Слагор. — Там прошла моя юность. Пусть заварится хорошенько, и чуток остынет. Ты пока конфеты бери.
— Я сладкое не очень люблю.
— Конфеты тоже центаврианские.
Моя рука тут же сама собой потянулась к вазочке с конфетками в цветастых обертках. Я совсем не фанат центов, и не одобряю их
Развернув обертку, я взяла идеально круглую конфетку и сунула в рот. Конфета оказалась мягкой и очень приятной на вкус: никакой приторной сладости или резкой кислоты, вкус не то, чтобы очень выразительный и ваушный, но идеально сбалансированный. Как, впрочем, и все, что производят центы. Насладившись конфеткой, я потянулась за второй, не забыв спросить:
— Ты орионец, Слагор?
— На все сто.
— Как тебя занесло на центаврианскую планету, да еще в юности?
— Спасался от рептилоидов.
Я выронила конфетку из рук, и та громко упала на стол.
Рептилоиды, спящие… одно их упоминание заставляет кожу покрываться мурашками. Самый страшный враг людей и других рас разумных рас вселенной, безжалостный и, увы, практически бессмертный.
— Я родился в РО, на планете в опасном секторе — сейчас она не пригодна для жизни, — начал рассказывать Тулл. — Я мало что помню о ней, как и о самом нападении, ведь был совсем мелким. На помощь явились союзные войска. Они сумели как-то прорваться и спасти часть людей, в числе которых оказалась наша семья. Мой отец был военным, он умер, обороняя планету, и нас внесли во всесоюзный список граждан-льготников. Так как мы потеряли все, нам на выбор предоставили несколько планет, чтобы укрыться там и получить пособие, и мама выбрала центаврианскую планету, посчитав ее защищенной лучше остальных.
— Сочувствую… — вымолвила я.
— Потому что мы попали к центам? — иронически спросил Тулл.
— Нет, потому что на твою планету напали, твоего отца убили, и ваша семья потеряла все нажитое. Это ужасно.
— Да, это ужасно. И это главная причина, по которой я решил стать военным — делать все, что в моих силах, чтобы не допускать больше подобного.
Я по-новому посмотрела на Слагора Тулла. Он и раньше упоминал, что служил в армии, и я машинально записала его в ту же категорию, к которой относится Невид. Но Невид пошел служить, просто потому что так сложились обстоятельства, а Слагор намеренно выбрал этот путь.
И, судя по всему, намеренно с этого пути свернул…
— Значит, ты по гражданству цент? — спросила я.
— Я гражданин Союза людей, как и ты.
— Но гражданство у тебя центаврианское.
— И что?
— Для меня люди из ЦФ — это что-то непонятное и непостижимое… лирианцы и те ближе.
— Просто ты росла в окружении людей одной расы. Для тебя любой не-орионец непонятен, и это нормально. Попробуй чай.
Я попробовала. Вкус меня не поразил и не разочаровал, он просто был идеально
— Я таких конфет еще не ела…
— Не стесняйся, бери еще.
— Надо было сразу сказать, что у тебя импортный чай из ЦФ и конфетки. Кстати, что еще у тебя есть центаврианского? — полюбопытствовала я.
Слагор закатил глаза:
— Начинаю жалеть, что рассказал тебе о ЦФ!
Я тихо рассмеялась, затем отпила еще чая и, вздохнув, призналась:
— Кажется, я уже подсела на этот чай… аромат у него нереальный.
— Такой аромат дают плоды вай-вай.
— С Горунда?
— Ага.
— Почему бы тебе не заняться фермерством на райском Горунде? Почему ты вообще выбрал Луплу? Это ведь дыра.
— Никакого почтения к своей родине! — возмутился Слагор.
— Это не моя родина, я с другой планеты, и росла не здесь.
— Но все же ты прилетела сюда, в эту дыру, и стала жить на старой ферме. Почему?
— Нет мозгов, вот почему, — вздохнула я, и отодвинула от себя опустевшую чашку.
— Это печально. Надо что-то делать, чтобы они появились.
— Не беспокойся, они растут. Ме-е-едленно, но растут. Прорезаются, как зубы, болезненно…
— Вот почему ты так хотела надраться?
— Ага…
— Еще чайку? — предложил Слагор.
— Да, спасибо.
Мужчина вынул из чашек использованные пакетики и выкинул их, затем повторил немудреный ритуал: кипяток-новые чайные пакетики-заваривание. Я потянулась к вазочке за очередной конфеткой, Слагор тоже, и наши пальцы соприкоснулись… как и наши взгляды.
Сколько бы мы ни пытались избегать сложных тем и обсуждения того, что происходило в сарае, это рвалось наружу, светилось в наших глазах.
— Что случилось, Камарис? — спросил Слагор.
Я рассказала.
Помолчав немного, сосед произнес слова, которые меня удивили:
— Надо было сразу сказать тебе, чего от него можно ожидать.
— Я и сама сразу отлично поняла, что он из себя представляет, что от него надо держаться подальше. Но…
Я замолкла, не желая обсуждать свои поступки.
Мной тогда управляло желание показать, что я ого-го какая крутая, самостоятельная и сильная, что я участвую в операции с агентами, что ищу правду и соприкасаюсь с криминальным миром. А Руд… он ублюдок, конечно, но я ведь по своей воле оставалась с ним наедине, доверялась ему. Его чары все-таки на меня подействовали.
— Абы кто не станет союзным агентом, — проговорил Слагор, водя пальцем по краю чашки. — Данные нужны выдающиеся, и у Руда они есть — чутье, хватка, манипулятивные приемы. Я работал с ним в одном подразделении. Специализации у нас смежные: он находит цель, я захватываю, он ищейка, я оперативник.
Меньше всего мне хотелось слушать об этом гаде Руде, но рассказ касался и самого Слагора, так что я молчала и прихлебывала чай.
— Рабочие отношения у нас были нормальные. Пока я, дурак, жениться не собрался.