Философский дневник

Толстой Лев Николаевич

человек, ставить высшим условием своего блага свою духовную жизнь, и тогда матерьяльное преуспеяние и политическое благоустройство

для него не только неважно, но противно, если он должен прини-

мать в этом политическом устройстве участие. Западные народы при-

надлежат к первому типу, восточные, и в том числе русский, — ко

второму. Это мысль Хомяковых — отца и сына. И мысль совершен-

но верная. Но если русский народ, дорожа своей духовной жизнью, которая выражалась

в православии, мог довольствоваться самодер-

жавием русских царей, охотно подчиняясь их власти, даже когда она

была жестока, только бы самому быть свободным от участия в наси-

лии власти, то это не доказывает того, чтобы такое отношение к вла-

сти — повиновение ей должно бы было всегда продолжаться.

Отношение это неизбежно должно было измениться по двум

причинам: во-1-х, потому, что власть, в старину патриархальная и

властвующая только над одним однородным, одноязычным и одно-

верным народом, не ставящая себе задачей соединение в одно чуж-

дых народностей (империализм), не заставляла людей участвовать в

чуждых народу делах (защищать Россию от монголов или францу-

зов, но не душить Польшу, Финляндию или захватывать Манджу-

рию) и потому не требовала от народа чуждых ему и жестоких дел; и во-2-х, требования духовной жизни не остаются всегда одни и те

же, а уясняются и развиваются, и христианство, прежде требовав-

шее только покорности властям, даже если бы власти требовали убий-

ства, в своем уясненном состоянии потребовало от людей уже дру-

гого: не участия в угнетении, насилиях, убийствах. Так что отноше-

ние народа к власти неизбежно изменяется с двух юнцов: власть

становится хуже, жесточе, противнее духовному складу народа, и

духовные требования народа становятся чище, выше.

Это самое совершается теперь.

220

10 февр. 1906. Я. П.

Кое-что думал, и, кажется, важное. — Записать надо: 1) Еще думал о власти и, кажется, пришел к ясности. Именно: Люди — народ—не только охотно подчиняются тем, которые берут

на себя труд, властвуя, распоряжаться, но готовы переносить много

лишений, только бы не быть оторванными от дела и не быть при-

нужденными, нарушая требования своей духовной жизни, участво-

вать в распоряжениях управления (выборы, присяжные и т. п.). И

потому не только охотно передают власть, но и награждают всячес-

ки тех, которые берут на себя этот труд (почести, богатство). И это

происходило не в одной России или славянских землях, как это го-

ворят славянофилы, но это — общее, вечное свойство людское.

И такое же общее людское свойство

то, что люди, облеченные

властью, употребляют ее не на то, для чего она была дана им: на

то, чтобы устраивать общие дела, а употребляют ее для своих ко-

рыстных, честолюбивых целей (повторяется везде, где есть власть, от деревенского старосты и урядника до королей и императоров).

Когда же такие злоупотребления власти усиливаются, подвласт-

ные люди возмущаются (революции), и власть свергается и заме-

няется другою. Когда же и новая власть (консульство после Бурбо-

нов, и опять Бурбоны после Наполеона, и Орлеаны после Бурбо-

нов, и новый Наполеон после Лудовика Филиппа), и все замены

одной власти другой становятся так же тяжелы и несоответствен-

ны своему назначению, тогда подвластные люди стараются огра-

ничить власть (в Европе раньше всего это сделано в Англии). Но

ограничение власти малым числом людей производит только рас-

ширение власти, олигархию, но вред и тяжесть такой власти для

подвластных остаются те же. И тогда подвластные стараются ог-

раничить и этих ограничивающих верховную власть, и устанавли-

вается все более и более всенародная, демократическая конститу-

ция. Но для того, чтобы подвластные действительно могли огра-

ничить властвующих организацией выборов, протестов, прессой, необходимо подвластным непрестанно и внимательно заниматься

этими средствами ограничения власти. Занятия же этими средства-

ми ограничения лишают подвластных людей той свободы, досуга

заниматься своим делом и вовлекают в участие во власти, т. е. в то

самое, ради чего люди отказались от власти и передали ее другим.

Происходит ложный круг: Желание освободить себя от забот и греха

участия в общественных делах заставило людей передать власть

над собой некоторым. Злоупотребления властью тех, которым она

была передана, заставляют подвластных людей искать средств

221

ограничения этой власти Единственное же средство ограниче-

ния есть участие во власти.

Трудность для подвластных людей участия во власти для огра-

ничения ее увеличивается в величайшей степени еще и тем, что

эта эволюция власти, этот процесс передачи ее одному лицу, потом

ряда злоупотреблений ею, потом революции, потом попыток огра-

ничения ее совершается не в 2 дня, не в 2 года, не в 20 лет, а века-

ми. Веками совершаются злоупотребления власти, состоящие пре-

имущественно в большем и большем подавлении свободы народа, извлечении из него его средств и в завоеваниях или в подпадении