Фрейлина
Шрифт:
— Не люблю просто природу — в ней одиночество, — улыбался высочество, — но, вся в парусах, Лужа действительно прекрасна.
— Мужчины не сильны и в прекрасном также, не так ли, Таис? — видно вспомнила Ольга мои слова, будь они неладны.
— Они сильны в своей логике, — попыталась я вспомнить о мужчинах что-то действительно хорошее.
— В какой именно? — встрепенулся Загорянский.
— В классической. Ну… может еще неформальной, — пожала я плечиком.
Наверное, нужно еще что-то… на меня смотрели с ожиданием. Я вежливо улыбалась.
— В
— Это она и есть, — согласилась я.
— То есть… по-вашему, женской логики вовсе не существует? — не унимался Загорянский.
— Как же совсем без нее? — «удивилась» я, — у нас она своя — железная.
— И природа красива сама по себе! — рассмеялась Ольга.
Загорянский весело улыбался, поглядывая то на нее, то на меня. Высочество потер нос, скрывая улыбку. Дубельт смотрел на паруса — решал для себя, наверное.
— Прошу вас… — отсмеялась Ольга, — пойдемте дальше. Таис, не желаете продолжить тему философии?
— Мне нечего больше сказать, простите. Давайте гулять.
И мы пошли дальше, тем же порядком.
Скоро я почувствовала, что устаю — весь день на ногах и нервах. Почти равнодушно прошла мимо Готической капеллы и Фермерского дворца, а, доходя до Коттеджа, уже чувствовала себя на последнем издыхании.
Ольга заметила мое застывшее лицо.
— Еще не совсем хорошо себя чувствуете для долгих прогулок? Таис… предупреждайте впредь, я чувствую себя виноватой.
— О чем вы, Ольга Николаевна?! Последствия еще есть — да, но прогулка мне понравилась. Спасибо огромное за нее.
— Последствия чего именно? — оглянулся Константин.
— Никогда не ступайте на самый край, Ваше высочество, даже из большого любопытства. Не везде он надежен, — устало посоветовала я.
— Прозвучало как-то неоднозначно, вам не кажется, Таисия Алексеевна? — чуть подумав, заметил он.
— В моем случае это край канала. Но совет хорош, зря я к нему не прислушалась. Мамы знают лучше.
— Не обо всем.
— О жизни в целом.
— Тогда соглашусь пожалуй, — медленно кивнул он и, будто потеряв интерес к разговору, отвернулся к мужчинам.
— Отдохните на скамье и ступайте… Ксения, Анна. Завтра утром жду вас во фрейлинской. Прогулка если и будет, то короткой — в Верхний парк. Моего Карла держит в своем плену папа, а у нас с вами еще много дел, — отпустила нас Ольга.
Я с облегчением откланялась.
Энтузиазм иссякал подозрительно быстро. А завтра предстояло еще и врать.
Да запросто — думалось тоскливо. Доложу о своих талантах со всем прилежанием. Чем вообще я буду при ней занята? В чем, собственно, состоят обязанности фрейлин? Подробно они не прописаны, так… везде должна по мелочам. Пустое, в общем, и бессмысленное времяпровождение. А какой у меня выбор? Нет его.
Рядом слышались шаги и шелест Аниного платья, но говорить не хотелось — нужно было подумать, да и устала я…
На Руинном мосту сделали еще одну остановку. Я оперлась на парапет и засмотрелась на бег жидкого ручейка в овраге. Тихо, хорошо, птички… все-таки природа прекрасна сама
— Как ты? Понимаешь теперь, что ничего страшного? Главное, держать хотя бы небольшое расстояние. Но и это только пока, дальше у тебя пройдет… Никто нас не съел и даже не надкусил. Правда же? — пыталась я растормошить ее.
— После падения с тобой случилось… случилась необратимая конфузия, изменившая характер в худшую сторону. Ты и раньше говорила странности и дерзила, а теперь… я просто затрудняюсь сказать, Таис, — отвернулась она, — он очень красив, ты не находишь?
— Все трое, — согласилась я, — но от красивых мужчин только боль и растрата душевных сил — маменька говорила. И еще — что их много при дворе и ёкнуть может не один раз. Но почему не посмотреть на красивое? Мы на них, они на нас… Здесь нет преступления, не переживай, мы просто смотрим и помним, что эти не про нас. И это нормально, не страшно.
— Да, будто и не страшно, — бледно улыбнулась она.
— Иди ко мне, смелая женщина, — обняла я ее.
Наверное, опять нужно было сказать что-то еще или сделать, но… пришло в голову и я уже судорожно просчитывала плюсы от знакомства с Константином. С ним же можно говорить — меня слушают! Главное не перестараться, говорить по делу и не слишком умничать. Легенда, хорошая легенда нужна…
Я вспоминала, чем, собственно, могу…? Не политика точно — в Таином-то возрасте и с таким детским лицом. Медицина? С этим точно не к высочеству. Да и что я там знаю?
А что я знаю?..
Эфирный наркоз уже придумали… Склифосовский только родился… Боткин еще мал… в Петербурге преподает хирургию Пирогов, а это значит… гипс, институт сестер милосердия, Анатомический атлас… что там еще? Плохо дело. В свое время медициной я не особо интересовалась. Все мы начинаем вникать, когда припечет. И точно не в ее историю.
Но что «антисептику», как систему, Пирогов еще не создал — совершенно точно. Он только догадывался о природе раневых инфекций, а стоило вслух заявить свою точку зрения, его сразу же осмеяли — как и положено в таких случаях. Так же, как позже травили еще одного гения: "Не смешно ли — такой большой человек, как Склифосовский и боится «маленьких зверей». Читай — микробов… Чем, собственно, мне и запомнилось — почти ощутимым чувством бессилия. Умному человеку всегда трудно бороться с чужой глупостью, она труднодоказуема. Но он победил, у него получилось.
Так может и мне стоит пытаться?
Энтузиазм медленно подымал склоненную было голову. Кажется, даже сил прибавилось.
Обмахивая веером раскрасневшееся лицо, я поглядывала на тихо идущую рядом Анну. Становилось понятно, что одна я не справлюсь с ее загонами. Больше того — с тем мешком проблем, что у меня, она и мне распотрошит нервы в хлам. Тут нужно думать… А пока что я соображала о чем именно можно будет говорить с врачом-женихом. Хотя надежды мало… если даже академика прокатили с инициативой, то куда уж нам убогим? Затопчут.