Фронтир
Шрифт:
Госс Крибедж оказался куда как сговорчив, точнее, Сержант помог ему таковым стать, когда они наконец сумели его изловить.
Нет ничего убедительнее, чем холодеющий рядом труп. Сгусток плазмы срикошетил от двери, лишь задев Сержанту руку, в итоге угодив погибшему прямо в лоб. Выражение смешанных злобы, страха и удивления навсегда застыло в тех глазах. Вспомнилась дикая полуулыбка-полуоскал на перекошенной физиономии Госса. Как все фанатики, он быстро соображал.
«Если скажешь, где она, я тебя просто убью. Если не скажешь, я сделаю так, чтобы ты просил меня о смерти», — мягко, сквозь улыбку проговорил тогда Сержант. Мерзавца в ответ так перекосило, что он не мог произнести ни слова,
Вспоминать весь этот спектакль было противно, особенно было противно оттого, что всё это видел Баррис. Видел и ничего не сказал. От воплей схваченного разве что стены не тряслись. Когда подопытный окончательно дозрел, Сержант изобразил срочный вызов со словами: «Теперь я всё знаю. Жалко, некогда с тобой закончить. Попробуешь сообщить своим, из-под земли достану».
Как и думал Сержант, оставленный в одиночестве, но заблаговременно лишённый связи Госс тут же шмыгнул вон. Проследить за ним не составляло особого труда. Насмерть перепуганный, он даже не подумал поскорее залечь на дно, он думал только об одном — найти транспорт и убраться туда, где его смогут защитить от жуткого внепланетника.
Он привел его сюда. Психическое давление плюс точно рассчитанные защемления нервных окончаний, и человек делает от боли и страха всё, что ты хочешь. Просто следуй за ним. Отсчёт времени шёл на часы. Жаль, что на поиски Госса ушло так много времени. О том случайно убитом он даже не вспоминал. Теперь осталось только завершить начатое.
Косо глянув на ссадину на запястье, Сержант вспомнил момент, когда находившийся всегда с ним браслет вдруг начал читать запоздалую лекцию о кодексе Миссии и нарушении Закона Бэрк-Ланна. Сорвать его с руки не составило труда, и теперь Сержант не подчинялся никому и ничему.
Эх, если бы не эти изматывающие сутки без еды и питья, более сорока часов без нормального сна, если бы не раны. Он сделал бы всё чисто и быстро, его подготовка позволяла выживать даже в прямом противостоянии с боевыми единицами Железной Армады, с армией врага, что говорить об обычных, слабых и больных людях. Пусть и скатившихся до гражданского конфликта. А теперь оставались только тактика, которая не убила бы его самого.
Учитель ему говорил как-то, видимо, кого-то цитируя, — пустота должна быть твоей душой, вторым я. И сейчас, мысленно благодаря Учителя, последнего в череде его наставников, мудрейший из которых — сама его жизнь, Сержант сосредоточился, сжимая волю в кулак. Только бы не упасть. Едва заметный на фоне сумерек, снаряд его тела метнулся вперед. Пора. А то поставленный у задней двери «прикрывать» Баррис мог от усталости наделать глупостей.
Тьма побери, все они оказались обычными людьми, с более чем обычными эмоциями. Куда только делись все их затянувшиеся дни Прощания, вся эта планетарная летаргия, длящаяся уже проклятых полвека.
Из-за двери послышались шорохи, невнятные голоса. Створка распахнулась, выпуская на волю сноп света.
— Ну и оставайтесь! Он тут всех поубивает, только дайте срок! — скрюченная фигура Госса, всё ещё хватающегося за правый бок, чёрным контуром ограничивала поле видимости. Впрочем, Сержант увидел достаточно.
— Сдохните без меня! — взвизгнул напоследок Госс и хлопнул дверью. Сержант готов был поклясться, что большего страха это ненавистное лицо изобразить уже не могло. Оно ничуть не изменило свое выражение, когда пальцы Сержанта, ставшие тверже камня, вонзились ему под ребра, пробив и без того истекающую кровью печень и остановившись
— Пустите, кретины, я у вас плащ забыл! Да открывайте же!
Раздражённый голос сутулого мужчины, открывшего дверь, застрял у него в глотке. Забыв о ранах и чудовищной усталости, Сержант двигался вперед. Так скользит по зарослям охотящийся удав: мягко, точно, расчётливо, смертельно. Тела падали, как кегли, одно, два, три, не издавая ни звука, только слышен был стук тяжёлых кровяных капель, бивших в стены и потолок. Жалости не было, не было даже брезгливости. Так полют траву, но траву смертельную, жестокую, ненавистную. Так было необходимо.
Откуда-то из бокового прохода — дом оказался больше, чем казался снаружи — вынырнула всклокоченная женщина с бледным лицом и кухонным ножом в руках. Она не собиралась нападать, просто вышла о чём-то спросить. Повинуясь немому приказу, нож мягко, с неизменным чавкающим звуком вошел ей в грудину. Глаза на миг выпучились, но тут же угасли.
Интересно, те двое это видят?
Впрочем, плевать. Они видали и не такое.
Пелена апатии накрыла его, погружая мозг в толщу вязкого приторно-сладкого сиропа. Слышалась негромкая песня дыхания, да бухало где-то далеко сердце. А движется ли он вообще? Чтобы прояснить это, пришлось наклонить голову и посмотреть вниз. Ноги, по крайней мере, находились в движении… ладно, поверим первому впечатлению, не отвлекаться. Всё хорошо, глаза точно определяют расстояние до цели, руки привычно исполняют свою работу, что же до головы… Корка шершавой нечувствительности покрывала сознание слой за слоем, но под нажимом воли в ней появилась сеть трещин, которая росла и росла. Повинуясь слабому отзвуку холодной изнанки мира, всё еще чувствовавшейся даже теперь, несмотря ни на что, Сержант распахнул очередную дверь.
Даже не снисходя до поворота головы, он одним рывком ладони убил находившегося за ней человека. И замер. Стоя у деревянных нар, где лежала Кеира.
Он не успел.
Прикрытое рваным грубым одеялом, медленно сползавшим сейчас на пол, тело загнанного в угол зверька. Страх на изувеченном лице. Оскал, изображающий улыбку, язык, елозящий по разбитым кровавым дёснам. Хрип, заменяющий речь. Зверёк увидел хозяина. Самца, который желал причинять боль, которому необходимо подчиниться. Одеяло, подталкиваемое дрожащими острыми коленями, спало на пол. То, что он увидел под ним — гематомы, порезы, кровоподтёки по всему телу, да сплошь почерневшее от бесчисленных ударов лицо… весь этот океан страданий могло затмить только одно.
Полная бессмысленность в её глазах.
Сержанта колотило. Они не убили Кеиру, не успели, не захотели. Но и он опоздал. Взгляд его опустился, и уже сквозь слёзы могучий Гость с далеких звёзд увидел в собственной сжатой ладони нож, с которого капала кровь.
Нужен транспорт для эвакуации. Местным он теперь доверять не мог. Даже товарищам Сэми, Баррису — в особенности.
Так быть не должно.
Она ощущала каждое дрожание капсулы так, будто это колотило её саму, будто не бесконечное падение мёртвой оболочки бесполезного н-фаза передавалось её пульсирующим нервным окончаниям, но ровно наоборот — это конвульсивные попытки погибающего тела отчего-то побуждали гибнущую капсулу совершать последние бессмысленные попытки вырваться из неумолимых глубин гравитационного колодца, вернуться снова к свободе и безопасности космоса, туда, где у неё ещё оставался какой-то крошечный шанс.