Фронтир
Шрифт:
Ей же кажется, ей только кажется.
Растопыренные сослепу пальцы инстинктивно тянутся куда-то вверх, навстречу невидимому свету, навстречу незримому взгляду, навстречу тому, кто, кажется, единственно существует в этом мире мрака и ужаса, тому, до кого ещё можно докричаться сквозь рёв пламени за бортом и стук сердца в груди.
Он же рядом, совсем рядом, только сумей его коснуться, только попроси его о помощи.
И она коснулась.
Смарткраски покрытия, металлполимерной защитной оборочки, н-фазного кокона, плазменной короны, ледяной стратосферы,
Оно будто узнало её. Словно они уже виделись. Вроде бы даже говорили при этом на одном языке, не нуждаясь ни в общей среде, ни в специальном переводчике.
Только она всё равно ни слова не понимала.
Капсула же продолжала падать, трепеща и постанывая, безвольным болидом в черноте пылающей ночи, последней ночи этого мира.
Вокруг гибли слаженным хором голоса миллиардов, и никто не пришёл им на помощь, никто не озаботился их судьбой, так чего же ей ожидать какого-то для себя исключения.
Уж точно — исключением она быть не желала, и биение её сердца, что сотрясало капсулу изнутри, призывало к спасению не её самой, но к спасению тех, кого она любила, к спасению своего мира, каким она его знала.
Увы, мольбы её были бессильны. Один за другим гасли голоса. Один за другим гасли пылающие метеоры. Осталась лишь она, усталая, смирившаяся, переставшая колотиться о стенки капсулы.
Пусть всё закончится. Пускай с последним ударом канут в темноту и её воспоминания.
Земная твердь приближалась с неумолимостью самого течения времени, течения, что не остановишь и не обернёшь вспять.
Удар и долгожданная темнота.
К её удивлению, на этом ничего не кончилось.
Даже в этой непроглядной тьме ей удалось разглядеть среди чернильной ночи единственную живую искру, такую знакомую, такую любимую.
Так вот с кем разговаривал тот чужак из далёкого космоса. Так вот, почему она его никак не могла понять.
Что ему разницы, один человек или два, одного спасти, другого, не всё ли равно. В критический момент Кандидат включился в цепь призыва о спасении, но сделал это неумело, задев по касательной ту единственную, о которой в тот момент беспокоился. Заставив галактический разум действовать.
И только тут до неё дошёл весь трагикомизм ситуации. Чужак не позволил ей умереть, но сделал это исключительно по ошибке. Совсем не её ему следовало спасать. Так пусть он узнает, что натворил!
Капсула вновь содрогнулась от удара изнутри.
Как интересно. А ведь ей не почудилось, там, наверху, ей вовсе не от страха близкой смерти казалось, с какой невероятной силой она бьётся внутри падающего в бездну огнедышащего плазменного кокона.
Непрошенная защита не просто оставила её в живых, она придала её гневу той мощи, которая очевидным образом превосходила любые доступные человеку силы.
С гортанным криком она распрямилась, одним движением спускаемой пружины вынося люк капсулы. Н-фазную плиту сорвало с креплений и унесло куда-то в темноту.
Дальше дело пошло.
Выбраться
Острый приступ удушья прошёл так же легко, как и настиг её несчастное тело.
Если она пережила падение с чёрных небес, от недостатка кислорода не умрёт точно. Нужно только взять себя в руки и паника уйдёт.
Так, вот, и ещё немного.
Под успокаивающийся стук сердца она принялась оглядываться.
Мгла вокруг казалась кромешной, густой, как будто пропитавшейся жирной копотью пылавшего в далёких небесах пожарища.
Но она же была способна видеть там, наверху, сквозь плазменный кокон, сквозь непроницаемую н-фазную оболочку, сквозь ярость космической битвы.
Значит, сможет увидеть и здесь.
Стоит только захотеть. Стоит только попросить. Стоит только коснуться.
Мертвенный свет послушно принялся заливать окружающее пространство.
Землю, воздух, её саму.
Это выглядело будто мириады крошечных плазменных светлячков разом пробудились вокруг неё, в ней самой, неудержимым своим квантовым шевелением рассеивая царившую повсюду тьму.
Казался ли видимый таким образом мир хоть сколько-нибудь живым и настоящим? Нет, он лишь напоминал собой какое-то забытое прошлое.
Дерево, склонившееся над речной протокой.
Прогалину меж двух холмов.
Старый укатанный за миллионы лет валун.
И девочку, застывшую рядом с обломками искорёженной капсулы, мучительно разглядывая на просвет собственную ладонь.
От которой остались теперь одни лишь кости в пучках спечённых жил.
Мёртвая рука, которая никак не могла принадлежать живому человеку.
Что ты натворил, пришелец с иных миров, что же ты натворил.
Ксил рывком вернула себя из затхлого мирка забытых воспоминаний.
«Лебедь» был пуст и беззвучен. Он показался ей таким же мёртвым, как та груда на месте падения её капсулы. Ирн исчезла, растворился в небытие бортовой церебр. Даже беспрестанный гул механизмов, сопровождающий тебя на борту корабля, теперь напрочь отсутствовал. Будто его напрочь заглушили, отшвартовав предварительно от «Инестрава-шестого», после чего отправив в одиночестве дрейфовать вдоль Шпоры Ориона.
Мертвенная, ватная тишина набилась ей в уши, заставляя сердце биться в панической атаке, какая случается при нечаянном погружении в депривационную камеру.
Точно такую, в какой оказался некогда спасённый Кандидат.
Это воспоминание тоже вернулось к ней, раздавленной этим горем.
Впрочем, она-то знала, что Избранные никогда не остаются совершенно одни. Да и эта тишина вокруг, да, она была ей ой как знакома.
— Так вот как всё было.
— Тебе эти воспоминания были доступны с первых же мгновений, твоим выбором было возвращать их к жизни или же оставить былое в забвении.