G.O.G.R.

Евтушенко Анна

– Н-ну, что? – он сказал неуверенно, потому что опасался этого второго человека, и, можно сказать, боялся его.

Второй человек – он и ростом был повыше, и в плечах пошире – не смотрел ни на Хомяковича, ни на первого. Его холодный, бесстрастный взгляд установился на какой-то точке пространства, что была известна лишь ему одному. Поверх дорогого костюма у этого человека был наброшен белый халат. Кажется, он проигнорировал лепет первого – он молчал, погружённый в свои мысли, но потом, после достаточно долгой паузы он заговорил:

– Этот, – он кивнул на Хомяковича. – Ни в чём не виноват. Он случайно попал

под горячую руку, и поэтому я обязан исправить ошибку.

– Н-но, он мёртв, – пролепетал первый. – Как тут исправить?

Одежда первого напоминала лохмотья бомжа – словно бы он нашёл её в мусорном баке.

– Образец 307, – произнёс второй, чьё имя было – Генрих Артерран.

– Образец 307?? – изумился первый – агент-неудачник Грегор Филлипс, который не попал в руки Гопникова, и поэтому остался цел и невредим.

– Да, – бросил Генрих Артерран. – Идём.

Генрих Артерран повернулся и широкими шагами двинулся вглубь лаборатории, где поблёскивала большая гладкая дверь из голубоватого металла. Филлипс поплёлся за ним чуть ли не цыпочках – так силён был его благоговейный страх перед тем, что называлось «Образец 307». Дверь не имела ни ручки, ни намёка на замочную скважину. Филлипс думал, что возможно здесь есть какой-то шифр, который надо куда-то ввести, чтобы открыть этот зловещий «сезам».

– Можешь не надеяться на код, – внезапно отрубил робкую надежду Филлипса Генрих Артерран, словно бы прочитал его мысли. – Ты не сможешь открыть её без меня.

Филлипс вздрогнул, потому что он думал именно об этом, как бы открыть эту дверь без Генриха Артеррана и заполучить триста седьмой образец.

– Можешь смотреть, как она открывается, – разрешил Генрих Артерран и достал из кармана некий предмет – металлическую пластинку размером не больше спичечного коробка, с пятигранным отверстием посередине.

Он поставил эту пластинку в чуть заметное углубление, что оказалось у двери в том месте, где у обычных дверей бывает замочная скважина. Как только ключ оказался на месте – в двери что-то щёлкнуло, и её створки бесшумно ушли в стену. «Проще пареной репы», – отметил про себя Филлипс, приметив, из какого именно кармана Артерран вытаскивал ключ.

– Даже если ты и украдёшь у меня ключ, – заявил Генрих Артерран, снова угадав мысли Филлипса. – Ты её не откроешь. Тут всё дело в ДНК, замок реагирует только на мою.

Развеяв, таким образом, все хрупкие и наивные надежды Филлипса, Генрих Артерран двинулся туда, в ту мглу, что висела за этой неоткрываемой дверью.

– Идём! – прикрикнул он на Филлипса, который в страхе застопорился на пороге.

– Я… ничего не вижу, – осторожно, чтобы не «разбудить зверя», заметил Филлипс, ничего не различая во мраке.

– Прости, – Артерран извинился, но в его голосе, как всегда, не проскользнула ни одна эмоция.

И тут же вспыхнул свет и разом озарил всё это помещение, весь интерьер которого составляла металлическая клетка с очень толстыми прутьями в одном углу и большая колба в другом. Стены, пол и потолок были обшиты чем-то абсолютно белым и немного скользким. В клетке, прямо на полу и без подстилки сидел унылый человек с пустыми глазами. А в колбе в какой-то мутноватой жидкости покоилось некое существо. Ростом оно было, наверное, чуть ниже среднего человека и, вероятно ходило на двух ногах. Но, в отличие от человека, существо

имело тщедушное серое тело, огромную лысую голову с тремя большущими чёрными глазищами, с маленьким ротиком и без носа, тонкие длинные ноги коленками назад и такие же длинные и тонкие руки с тремя пальцами. Филлипс снова застопорился. Он почувствовал, что у него внутри собрался свинцовый страх, к горлу подкатывает тяжёлый комок, коленки пронимает дрожь.

– Что это? – с усилием выдавил он, не в силах отвести испуганный взгляд от этих чёрных глазищ, которые, казалось, гипнотизировали его сквозь толстое стекло.

– Прототип, – спокойно изрёк Генрих Артерран. – Не бойся его – не скушает. Он мёртв уже почти, что семьдесят лет.

Фу! Филлипс поёжился и бочком отодвинулся от этого «прототипа». Как вообще, этот Генрих Артерран может обитать в таком жутком месте, в компании вот этого вот, «прототипа»??

В дальней стене угадывалось нечто, похожее на встроенный шкаф. Его дверь была такой же белой и блестящей, как и всё здесь, и Филлипс заметил её только тогда, когда Генрих Артерран нажал на что-то, и эта дверь открылась, поднявшись вверх. Да, это действительно был шкаф, или своеобразный сейф, освещённый изнутри пятью точечными лампами. Он был небольшой, а внутри в специальной подставке стояли пробирки с какой-то жидкостью – прозрачной и жёлтой, внешне похожей на лимонад. Их было много, этих пробирок, штук двадцать, а то и больше. Генрих Артерран протянул свою длинную руку, взял одну пробирку и сейчас же закрыл сейф назад.

– Идём! – приказал он Филлипсу, который разглядывал теперь человека в клетке.

Человек выглядел невменяемым: сидит без движения, взгляд отсутствующий, как у шизофреника. Филлипс повернул к Артеррану ошарашенное лицо, задавая немой вопрос: «А что будет с ним?».

– Выживет! – бросил Генрих Артерран ответ на этот немой вопрос. – Идем, не задерживай!

Филлипс на цыпочках выполз из этой «комнаты страха», а Генрих Артерран просто задвинул металлическую дверь назад и забрал ключ. Неся пробирку в правой руке, он приблизился к Хомяковичу.

– Филлипс, иди сюда и подними ему голову! – приказал Генрих Артерран, и в его тоне слышалось не сказанное: «Или пристрелю!».

Филлипс не очень любил подходить к покойникам, а тем более дотрагиваться до них. Поэтому он робко предложил другой вариант:

– А не проще ли вколоть ему это… вот это, – он имел в виду вещество в пробирке.

– Не выйдет, – отрезал Генрих Артерран, вперив в Филлипса свой недобрый взгляд. – Кровь уже свернулась, вещество не сможет распространиться по телу. А если оно попадёт в желудок, то у этого бедняги ещё останется шанс на выживание. Быстрее, Филлипс, дорога каждая секунда!

– Л-ладно, – стукнул зубами Филлипс и нехотя поплёлся к мёртвому Хомяковичу.

Филлипс дотронулся пальцем до его окоченевшего лица и сразу же отдёрнул руку – таким оно было холодным и неприятным для живого человека.

– Ну же! – поторопил Генрих Артерран.

Филлипс сжал в кулак остатки подорванной стрессами воли, взялся обеими руками за эту холодную голову, пробитую пулями в нескольких местах, и рывком приподнял её над столом.

– Это всё равно, что держать простую курицу из гипермаркета, – твердил он себе под нос, подавляя приступ тошноты. – Обычную курицу… Разве ты боишься куриц?