Ган Исландец
Шрифт:
Завидя его, Бенигнусъ Спiагудри вскрикнулъ отъ страха, а лютеранскій священникъ отвернулся съ удивленіемъ и ужасомъ, не смотря на то, что вошедшій, котораго онъ узналъ, обратился къ нему съ слдующими словами:
— Какъ, и вы тутъ, досточтимый пастырь! По правд сказать, я совсмъ не разсчитывалъ имть удовольствіе снова видть сегодня вашу кислую испуганную физіономію.
Священникъ подавилъ возникшее въ немъ чувство отвращенія; черты его лица приняли серьезное, спокойное выраженіе.
— А я, сынъ мой, радуюсь случаю, приведшему пастыря къ заблудшей овц, безъ сомннія, для того, чтобы возвратить ее въ стадо.
— Ахъ, клянусь вислицей Амана, — возразилъ тотъ,
— Сынъ мой, тотъ, кто обращаетъ ястреба въ голубя, тотъ утшаетъ, а не льститъ. Ты думаешь, что я боюсь тебя, между тмъ какъ я только тебя жалю.
— Должно быть, у васъ большой запасъ жалости, святой отецъ. А я вдь думалъ, что вы его весь истощили на томъ бдняг, предъ которымъ держали вы сегодня свой крестъ, чтобы закрыть отъ него мою вислицу.
— Этотъ несчастный, — возразилъ священникъ: — внушалъ мене сожалній, чмъ ты; онъ плакалъ, а ты смешься. Блаженъ, кто въ минуту смерти познаетъ, какъ могущественно слово Божіе сравнительно съ руками человческими.
— Ловко сказано, святой отецъ, — подхватилъ хозяинъ башни съ ужасающей иронической веселостью. — Блаженъ, кто плачетъ! А нашъ сегодняшній плакса и виноватъ то былъ только въ томъ, что до такой степени чтилъ короля, что дня не могъ прожить, не выбивъ изображенія его величества на маленькихъ мдныхъ медалькахъ, которыя потомъ искусно золотилъ, чтобы придать имъ боле привлекательную наружность. Нашъ милостивый монархъ не остался въ долгу и вознаградилъ его за такую преданность прекрасной пеньковой лентой, которая, да будетъ извстно моимъ достойнымъ гостямъ, возложена на него сегодня на главной площади Сконгена, мною, великимъ канцлеромъ ордена Вислицы, въ присутствіи находящагося здсь верховнаго жреца означеннаго ордена.
— Замолчи, несчастный! — вкричалъ священникъ. — Разв можетъ наказывающій забыть о наказаніи? Ты слышишь громъ…
— Ну, что же такое громъ? Хохотъ сатаны.
— Великій Боже! Онъ только что видлъ смерть и богохульствуетъ!..
— Оставь свои поученія, старый безумецъ, — вскричалъ хозяинъ раздражительно: — если не можешь проклинать дьявола, который дважды свелъ насъ сегодня на повозк и подъ одной крышей. Бери примръ съ твоего товарища-отшельника, который молчитъ, потому что желаетъ вернуться въ свой Линрасскiй гротъ. Спасибо теб, братъ отшельникъ, за благословенія, которыя шлешь ты проклятой башн, проходя каждое утро на холм; но, сказать по правд, мн казалось, что ты выше ростомъ и борода твоя не такъ черна… Но ты, конечно, Линрасскій отшельникъ, единственный отшельникъ Дронтгеймскаго округа?…
— Дйствительно единственный, отвтилъ отшельникъ глухимъ голосомъ.
— Ты забываешь меня, — возразилъ хозяинъ: — мы съ тобой два отшельника во всемъ округ… Эй! Бехлія, поторопись съ твоей бараниной, я проголодался. Я замшкался въ деревн Бюрлокъ, по милости проклятаго доктора Манрилла, который не хотлъ мн дать боле двадцати аскалоновъ за трупъ. Даютъ же сорокъ этому адскому сторожу Спладгеста въ Дронтгейм… Э! Господинъ въ парик, что это съ вами? Вы чуть не опрокинулись навзничь… Кстати, Бехлія, покончила ты съ скелетомъ отравителя Оргивіуса, этого знаменитаго колдуна. Пора отослать его въ Бергенскій музей рдкостей. Посылала ты одного изъ твоихъ поросятъ за долгомъ къ синдику Левича? Четыре двойныхъ экю за кипяченіе въ котл колдуньи у двухъ алхимиковъ и за уборку балочныхъ закрпъ, безобразившихъ залу трибунала; двадцать аскалоновъ за снятіе съ вислицы Измаила Тифена, жида, на котораго жаловался преподобный епископъ;
— Плата еще у синдика, — рзко отвтила женщина: — твой сынъ забылъ захватить съ собой деревянную ложку, а ни одинъ изъ слугъ судьи не хотлъ отдать ему деньги прямо въ руки.
Мужъ нахмурилъ брови.
— Пусть только ихъ шея попадетъ въ мои лапы, увидятъ они нужна ли мн деревянная ложка, чтобы прикоснуться къ нимъ. Съ синдикомъ впрочемъ не надо ссориться. Воръ Иваръ подалъ ему жалобу, говоритъ, что при допрос пыталъ его я, и ссылается на то, что до осужденія онъ не можетъ считаться лишеннымъ чести… Кстати, жена, не позволяй твоимъ ребятамъ баловаться съ моими клещами и щипцами; они такъ иступили мои инструменты, что сегодня я не могъ употребить ихъ въ дло… Гд эти маленькіе уроды? — продолжалъ онъ, приближаясь къ вороху соломы, на которомъ Спіагудри почудилось три трупа. — А вотъ они, спятъ, не обращая вниманія на шумъ, какъ снятые съ вислицы.
По этимъ словамъ, ужасъ которыхъ составлялъ разительный контрастъ съ хладнокровіемъ и дикой веселостью говорящаго, читатель быть можетъ узналъ уже кто былъ хозяинъ башни Виглы. Спіагудри тоже сразу узналъ его, такъ часто видалъ при зловщемъ обряд на Дронтгеймской площади, и чуть не обмеръ отъ страха, вспомнивъ вдругъ обстоятельство, заставившее его со вчерашняго дня избгать встрчи съ этой непріятной личностью.
Нагнувшись къ Орденеру, онъ прошепталъ ему прерывающимся голосомъ:
— Это Николь Оругиксъ, палачъ Дронтгеймскаго округа!
Невольно пораженный ужасомъ, Орденеръ вздрогнулъ и пожаллъ, что попалъ въ такое общество. Но въ ту же минуту какое-то необъяснимое любопытство овладло имъ и, сочувствуя смущенію и трусости стараго проводника, онъ въ то же время сталъ внимательно слдить за словами и дйствіями страшнаго существа, находившагося у него передъ глазами, подобно тому какъ жители городовъ жадно прислушиваются къ лаю гіены или рычанью тигра, привезеннаго изъ пустыни.
Несчастный Бенигнусъ пришелъ въ такое настроеніе духа, что не могъ съ своей стороны заняться психологическими наблюденіями. Спрятавшись за Орденеромъ, онъ завернулся въ плащъ, поддерживая дрожащей рукой пластырь, нахлобучилъ подвижной парикъ еще ниже на лобъ и затаилъ дыханіе.
Между тмъ хозяйка поставила на столъ большое блюдо съ жареной бараниной, хвостъ которой раньше примченъ былъ Спіагудри. Палачъ слъ напротивъ Орденера и его проводника между священниками; а жена его, подавъ кружку сладкаго пива, кусокъ rindebrodа [12] и пять деревянныхъ тарелокъ, занялась у очага оттачиваніемъ зазубрившихся щипцовъ своего мужа.
— Вотъ почтенный отецъ, — сказалъ Оругиксъ со смхом: — овца подчуетъ тебя бараниной. А вы, господинъ въ парик, ужъ не втеръ-ли нахлобучилъ вамъ на лобъ вашу прическу?
12
Хлбъ изъ коры, которымъ питается бдное населеніе Норвегіи
— Втеръ… милостивый государь, буря… — пробормоталъ Спіагудри, дрожа.
— Да ободритесь же, старина. Вы видите, что господа священнослужители и я славные малые. Повдайте намъ кто вы такой и кто вашъ молодой молчаливый спутникъ. Потолкуемъ немного и познакомимся. Если ваши рчи подтвердятъ то, что общаетъ ваша наружность, вы должно быть весельчакъ большой руки.
— Вы шутите, — сказалъ смотритель Спладгеста, искрививъ губы, показывая зубы и скосивъ глазъ, чтобы изобразить улыбку: — я не боле какъ бдный старый…